Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали

Я подошел к бару и заказал две двойные порции местной соляной кислоты, понизив голос и изменив акцент и манеру речи. Ангелина достаточно долго слышала меня и могла легко опознать по голосу единственная вещь, за которую я волновался.

— Выпьем, куколка, сказал я.

Я поднял стакан и подал ей другой.

— А потом пойдем к тебе в комнату. У тебя есть комната?

— Комната найдется, если у тебя найдется десятка по курсу Лиги.

— Конечно, сказал я.

Я изобразил обиду.

Неужели по мне не видно?

— Я не из тех, кому платят после-того-как, ответила она с прекрасно разыгранным равнодушием. — Сперва плати, потом пойдем.

Я шлепнул о стойку монетой, она подбросила ее в воздух, поймала, взвесила на руке и сунула куда-то за пояс. Я смотрел на нее с откровенным изумлением, меня поразила та натуральность манер, с которой она играла свою роль. Только когда она повернулась уходить, я вспомнил, что нахожусь здесь не ради наслаждений, а чтобы исполнить суровый долг. Все колебания тотчас исчезли, когда я снова вспомнил трупы, плававшие в глубине космоса. Опустошив свой стакан, я последовал за ее вилявшими бедрами из бара в какую-то отвратительную улочку.

Темнота узких, грязных переулков обострила мои рефлексы. Ангелина играла свою роль хорошо, но я сомневался, что она делит постель со всеми космонавтами, попадавшими в этот порт. Скорее, у нее есть сообщник, который спрятался где-то тут с тяжелой дубинкой в руках. Или я черезчур подозрителен? Я постоянно держал руку в кармане на пистолете, но воспользоваться им не пришлось. Мы пересекли еще одну улицу и нырнули в длинный коридор. Она молча шла впереди. Мы никого не встретили, и никто не заметил нас. Когда она открыла комнату, я немного успокоился. Она была настолько маленькая, что в ней негде было спрятаться сообщнику. Ангелина направилась прямо к постели, а я решил проверить, заперта ли дверь. Она была заперта.

Когда я повернулся, на меня был наставлен автоматический бесшумный 0,75 калибра, такой огромный, что она держала его обеими руками.

— Это что же, грабеж?

Я возмутился, понимая, что в своих действиях прозевал что-то очень важное.

Моя рука все еще сжимала в кармане пистолет, но вытащить его было равносильно самоубийству.

— Я пристрелю вас, даже не зная имени, ласково сказала она.

Она улыбнулась, демонстрируя великолепный ряд белых зубов.

— Вы тот, кто сорвал мою операцию с линкором.

Ее улыбка становилась все шире, но она пока не стреляла. Она наслаждалась неуправляемыми эмоциями, отражавшимися на моем лице. Ловец попал в ловушку, его привели именно туда, куда хотели, и ничего поделать уже было нельзя.

Увидев, что я все осознал, Ангелина громко рассмеялась, чисто и ясно, как серебряный колокольчик, одновременно усиливая давление на курок. Она была настоящая артистка. Точно в тот момент, когда мое отчаяние достигло максимума, а безнадежность положения стала очевидной, спусковой крючок был нажат

И не один раз, а снова и снова.

Четыре разрывавшие плоть пули прямо в сердце. И последний выстрел прямо между глаз.

Это был еще не возврат сознания, а выплывание из красной тьмы. Организм отчаянно боролся с болью. Было ужасно, что глаза мои закрыты и открыть их невероятно трудно. В конце концов я сделал это, и из красной тьмы появилось лицо в виде пятна.

— Что случилось? спросило пятно.

— Я собирался узнать об этом у вас,

— сказал я.

Я замолчал, поражаясь, как слаб и безжизненен мой голос. Что-то влажное коснулось моих губ. Это была салфетка, вся в красных пятнах.

Когда зрение вернулось ко мне, пятно превратилось в молодого человека в белом. Доктор, наверное, и я, должно быть, в больнице.

— Кто стрелял в вас? спросил доктор. — Кто-то сообщил о выстрелах, и скажите спасибо, мы приехали как раз во

— время. Вы потеряли много крови переливание вам уже сделали и, кроме того, имеются множественные повреждения локтевой и лучевой костей от пули, которая дальше задела правый висок и, возможно, повредила череп. Вероятно задеты ребра, и есть подозрение на внутреннее кровоизлияние. Кто-то сильно ненавидит вас? И кто же?

Кто? Конечно, моя дорогая Ангелина.

Искусительница, соблазнительница, убийца пыталась расправиться со мной. Я все вспомнил. Широкий ствол пистолета с черной дырой, в которой, кажется, может уместиться целый звездолет. Сверкающее пламя, пули, ударившие в меня, гарантированный пуленепробиваемый жилет принял на себя мощь выстрелов. У меня возникла надежда, что она этим удовлетворится, но нет, ствол поднялся к моему лицу.

Я вспомнил последний свой жест, когда закрыл лицо руками и качнулся в сторону в отчаянной попытке спастись.

Это чудо, что попытка удалась. Пуля, видимо, срикошетила от костей руки и только задела череп, вместо того, чтобы пройти через него. Тем не менее, было много крови и неподвижное тело на полу, что и ввело Ангелину в заблуждение. Шум от выстрелов в той маленькой комнате, мой ненаглядный труп и кровь что-то сдвинули в ее женской натуре, по крайней мере, чуть-чуть. Она быстро покинула комнату до того, как туда пришли. Если бы она задержалась хоть на секунду, чтобы убедиться…

— Ложитесь, сказал доктор. — Если вы не будете лежать, я сделаю вам укол, который отключит вас на неделю.

Только когда он произнес это, я заметил, что сижу и хихикаю, как сумасшедший. Во время движения грудь мою пронизывала боль, и я дал себя уложить.

Теперь мой мозг начала занимать мысль о том, чтобы выбраться отсюда. Игнорируя боль, я осмотрел приемную, думая, как извлечь выгоду из того, что судьба подарила мне жизнь, в то время как Ангелина думает, что я мертв.

В приемном покое мне мало чем удалось поживиться. Я стащил только ручку да официальные формы с полки над моей головой. Моя правая рука работало неплохо, хотя меня и пронизывала боль при каждом движении. Робот подвел каталку под мои носилки и повез в палату. Когда мы выезжали, доктор просунул какие-то бумаги в держатель над моей головой и приветливо кивнул. Я одарил его ответной улыбкой и продолжал движение.

Как только он скрылся из вида, я выхватил бумаги и быстро просмотрел их.

Здесь был мой шанс, если я успею им быстро воспользоваться. Это было заключение в четырех экземплярах. Пока эти формы не попадут в машину, меня не существеут, я в статистическом забвении, из которого должен выбраться в палате.

Мертворожденный вот мое описание. Я скинул на пол подушку, и робот остановился. Он не обратил внимания на то, что я пишу, и останавливался еще два раза, подбирая подушку и давая мне время закончить мою фальшивку.