ласково улыбнулась, протянула к нему ручки, выпячивая соблазнительную грудь, подалась, чтобы обнять и прижать с заботливой и теплой улыбкой. Гаспар схватил его за рукав, дернул на себя. Энганс крякнул, ударился взлохмаченной головой о крышу кабины. Менталист протащил его к выходу и вытолкал в спину. Андерс вылетел на улицу и растянулся бы по грязной дороге, если бы не подхвативший недотепу Эндерн. Полиморф поставил его на ноги, выразительно замахнулся ладонью. Энганс моментально пришел в себя, втянул голову в плечи и принялся торопливо извиняться. Полиморф коротко объяснил, что думает об извинениях и о наверняка покойной матушке Андерса, зачавшей сына в сильном подпитии, в неудобной позе и через не то отверстие, и полез за багажом, закрепленным на крыше. К Энгансу подошел маленький человечек с хитрым лицом, небрежно держа под мышкой цилиндр и пытаясь прикурить сигару от спички.
Гаспар неуклюже выбрался из кабины, ступил на землю и закачался — от уличного воздуха закружилась голова. Вовсе не потому, что после духоты, пропитанной приторными духами, свежий воздух выбил землю из-под ног. Нет, улица смердела и вышибала дух, наворачивая слезы на глаза. Смердела знакомо, хоть Гаспар и пытался всячески забыть эту вонь гари, мочи, дерьма, козлятины и прокисших вод в забитых стоках.
Геллер, раскуривая сигарету, поспешил было на помощь, но менталист оперся о стенку кареты и отмахнулся. Тогда Геллер быстро затянулся и предложил руку выходившей Даниэль, но его опередил и оттолкнул бросившийся к своей учительнице Андерс. Доверенный Паука несколько раз сжал и разжал кулак, безразлично пожал плечами и вынул изо рта сигару, выпустив в небо густое облако дыма.
— Ох, Mon Dieu! — закашлялась чародейка, зажав носик рукой в перчатке. — Что это за вонь?
— То? — Геллер деланно удивился. — Фирмово амбре Веселой Бездны. Привыкай, drogapani.
Он представился так, встретив Гаспара, Даниэль и Энганса в порту, и менталисту не понравился сразу. Однако его разум был открыт, и Гаспар уловил в сознании типа, что Геллер — доверенный Паука, который и должен обеспечить связь с начальником. Правда, говорить, где именно, он не пожелал, вероятно, чтобы не шокировать едва ступивших на твердую землю после растянувшегося больше чем на две недели плавания путешественников.
Судя по тяжелому акценту, Геллер был родом из приграничья западных провинций или самого Крайласова, который уже больше ста лет входил в состав Поморской державы.
— Ну где там гнида эта сушеная? — злобно крикнул Эндерн сверху. — Лови сундук, пока в лысину, сука, не прилетело!
Андерс покорно кинулся принимать багаж.
Даниэль осмотрелась. Их привезли к самому приличному на разваливающейся улице дому. По крайней мере, внешне он не грозил обвалиться от малейшего дуновения ветра. У него даже имелись не битые стекла почти всех окнах, кроме заколоченных досками на первом этаже. И даже дверь. Дом был старым, но жить в нем было не только не опасно, но и можно. В отличие от халупы напротив, из-за угла которой выглядывала пара тощих, оборванных детей. Вдалеке ковылял одноногий оборванец на костыле. Больше на улице никого не было, не считая дрыхнущего у крыльца нищего.
Но больше всего поражала давящая, зловещая, вызывающая мурашки по коже тишина, нарушаемая лишь многоэтажной руганью Эндерна, матерящего неуклюжего Андерса. Пожалуй, только она привносила немного жизни в эту смердящую мертвую выгребную яму. Еще никогда Даниэль так не радовалась мату неотесанного мужлана и не хотела, чтобы он остановился хотя бы на секунду.
— Здесь всегда так? — поежилась чародейка.
— Не-а, — затянулся Геллер. — Ночью — песни, пляски, драмы, трагедии, пытки, казни, жертвоприношения и погони за едой. В общем, полный, kurwa, набор дурдому и филиалу Бездны на земле. Потому и Веселая, pani. Но не волнуйся, за пару дней привыкнешь и будешь спать, jak безгрешна девственница.
— Я не проведу здесь ни одной лишней минуты, — непреклонно заявила Даниэль.
— А это, droga pani, уж как получится, — загоготал Геллер и стал чем-то непередаваемо похож на Эндерна.
Когда полиморф на пару с Андерсом спустили все четыре чемодана, а Гаспар расплатился с извозчиком, карета умчалась настолько быстро, будто за ней гнался гусарский эскадрон или того хуже, альбарские хинеты с саблями наголо.
Геллер, с наслаждением потягивая сигару, дождался, когда Андерса нагрузят чемоданами, кивнул и направился к крыльцу парадного входа, у которого дрых скорчившийся оборванец. Доверенный проворчал что-то сквозь зубы, выпустил в небо облако дыма, подскочил к нищему и со всей силы пнул его под ребра.
— А ну пшел, chuj jebany!
Оборванец тут же проснулся, застонал и заворочался, схватившись за ребра.
— Я те, kurwa, ile razy mówiłem, больше cię tutaj не видел⁈ — рявкнул Геллер.
— Я… это, ну, это… — испуганно просипел оборванец.
— Co to, kurwa? — он выплюнул сигару, бросил цилиндр, схватил оборванца за остатки грязной рубашки и потащил к дороге. — Nie ma nic i nie będzie! Pierdol się stąd, skurwysynu! — он пнул его под зад, и оборвыш пополз, по грязи, прежде чем умудрился встать и, прихрамывая, заковылял прочь.
Даниэль и Гаспар посмотрели на нищего растерянно, Эндерн цинично усмехнулся. Андерсу было не до того: он тужился и пыхтел под весом тяжеленных чемоданов, которых стало на два больше потому, что не только Даниэль не удержалась, чтобы не заглянуть на знаменитый шамситский Эльбазар-Вазири перед отплытием.
— Przepraszam, — одышливо проговорил Геллер, нагибаясь за цилиндром. — С местным контингентом иначе нельзя. Только дашь слабину — сразу набегут, оккупанты pojebani.
Все же он был крайлосовцем. Даже спустя сто лет они продолжали считать менншинов оккупантами, несмотря на несколько веков в составе Империи. Впрочем, поморскую цесарицу они тоже величали оккупанткой.
— Про́шу до моего скромнего дому, — поклонился Геллер, приглашая жестом. — Всех четверых.
Он подошел к двери, дернул ручку. Дверь не поддалась. Он подергал ее активнее, пнул — с тем же результатом.
— Zaraza! — зло рыкнул Геллер и отошел, задрав голову и высматривая что-то в окнах второго этажа. — Да ты издеваешься! Э! — крикнул он и, сунув пальцы в рот, оглушительно свистнул на всю улицу. — Otwórz, durniu!
Крайласовец приложил ладонь к уху, прислушался, через несколько секунд снова протяжно свистнул. Никто не ответил. Он бросился к двери и заколотился в нее с бешеной силой. Было даже несколько странно, что хлипкое на вид дерево выдерживает такие удары и пинки.
— Oto mandagłucha! — бросил он в сердцах и спохватился, оглянувшись на Даниэль. — То не тебе, droga pani. Мой компаньон, — он виновато кивнул на дом. — Ни на минуту одного оставить нельзя.
— Ну и что же делать? — поинтересовался Гаспар, скрестив руки на груди.
— Ждать, — развел руками крайласовец. — Ale…
— Ale сам открою, — смачно сплюнул Эндерн.
— О-о-о, — протянул Геллер, — пан так в этом уверен?
— На червонец забьемся? — ухмыльнулся полиморф.
— Nie, — упрямо помотал головой крайласовец. — На два?
— Na trzy.
— Zgoda, — охотно протянул руку он.
— Zgoda, kurwa! — пожал ее Эндерн.
Даниэль часто моргнула, не уверенная, что зрение не подводит ее. Ей казалось, что Эндерн вдруг раздвоился и смотрит друг на друга с таким видом, что уже обдурил другого себя.
Ярвис кивнул, чтобы Гаспар разбил, но менталист не тронулся с места. Полиморф лишь недовольно фыркнул и самодовольно ухмыльнулся, глядя на хитро усмехающегося крайласовца в предвкушении легкого заработка. Нетерпеливо потер руки, хрустнул суставами и шеей, расправил плечи, пробежался на месте и пружинисто попрыгал, высматривая что-то под крышей дома.
— Готовь червонцы, шляхта голожопая, — повелел он. Крайласовец покивал с ироничной улыбкой на губах.
Эндерн поднял руки, резко взмахнул ими, и большой филин, издевательски ухнув, взмыл в небо. Геллер выругался, инстинктивно отшатнулся. На миг на его хитром лице отразилось волнение и сомнение, когда филин подлетел к крыше. Птица попыталась пристроиться у окошка под карнизом, ударилась обо что-то и отлетела назад, ухая и конвульсивно взмахивая крыльями, чтобы замедлить падение. В нескольких футах над землей филин вытянулся, принял форму человека и с диким воплем рухнул спиной на вытоптанный газон.
Даниэль изменила зрение и секунду впилась горящими бирюзой глазами в дом. Всего лишь на мгновение — и, крепко зажмурившись, отвернулась, закрываясь рукой. Гаспар мягко приобнял чародейку за талию, не дав упасть. От магии защитных сигилей, рун и заклинаний здание горело, светилось, мигало и переливалось всеми цветами радуги, как елка в ярком свету, увешанная отражающими гирляндами и игрушками.
— С-сука, это че за хуерга⁈ — рявкнул Эндерн, едва смог продохнуть.
Крайласовец подошел к нему, вновь вздрогнул, увидев совершенно
