– В небо! – велел Иггельд. – Побыстрее!
Малыш прыгнул с такой силой, что всех троих едва не размазало по жесткой спине. Иггельд держал Блестку крепко-крепко, слышал ее частое дыхание, темные волосы стегали по его лицу, хотелось зарыться в них и замереть, но позволил Ратше пристегнуть себя всеми ремнями, сказал негромко прямо в ее розовое ухо:
– Не бойся. Держу крепко.
Она не шевелилась, его пальцы дрогнули, когда сообразил, что их подбрасывает ее часто бьющееся сердце. Блестка смотрела прямо, ответила не сразу, с задержкой:
– Как вы здесь оказались?
– Случайно, – ответил Иггельд. – Мы смотрели прямые дороги…
– Зачем? – спросила она.
Он не нашелся с ответом, а сзади громыхнул Ратша:
– Иггельд, не бреши!.. Ну, совсем не умеешь брехать, сколько я тебя учил?.. Брехать надо уметь. Особенно – женщинам. Блестка, он чуть ли не каждый день летает к вашей Арсе. Догадайся, почему?
Блестка ответила холодно:
– Да уж… ты врать умеешь.
Иггельд стиснул челюсти, внутри буря, сказал резко, как бросился в омут:
– Он прав. Я летал, чтобы увидеть тебя. Хоть краешком глаза. И видел тебя не раз…. Могу рассказать, я не забуду ни одного из этих дней!
Встречный ветер свистел в ушах, трепал волосы. Блестка подвигалась чуть, устраиваясь в его руках поудобнее, голос прозвучал едва слышно:
– И куда теперь?
– Ко мне, – ответил Иггельд. – Нет, не в цепи… Я хочу, чтобы ты стала…
За спиной громко вскрикнул Ратша:
– Эй-эй, что там случилось? Похоже, вся Арса садится на коней!
Далеко внизу проплывал игрушечный город, десятка два больших домов, три дворца, множество домов из камня, из бревен, а вокруг сотни, если не тысячи ярких разноцветных шатров. Между ними носились крохотные фигурки, множество всадников галопом выскакивали за пределы города, собирались в отряды, а в самом городе спешно выводили коней, новые сотни конников выезжали за город. Блистали крохотные искорки на обнаженных топорах.
Иггельд умолк, перебитый на самом важном месте, а Блестка чуть наклонила голову, сказала с насмешкой:
– Поздно спохватились!.. Что значит Ютлана нет… Он бы их в одиночку.
Крохотный город остался за спиной, Ратша спросил:
– А где этот… который в одиночку?
– Отправился в Куябу. Было видение, что у Придона настанет тяжелый день, и нужно, чтобы рядом был Ютлан… Тогда все будет хорошо.
Ратша умолк, а Иггельд проговорил с усилием.
– Я, конечно, прервал твою свадьбу, но я не мог, прости… не мог этого вынести! Я умру, если ты выйдешь за другого. Но, прежде чем умереть, буду драться за тебя.
Она извернулась в его руках, с удивлением посмотрела в искаженное страданием лицо.
– Что?.. О чем ты?.. Ах, решил, что это с моего согласия?
Иггельд задохнулся от неожиданности, за спиной гулко захохотал Ратша. Могучий удар по плечу Иггельда едва не сломал ключицу.
– Ну, что я говорил? А ты все: «Нехорошо мешать даже собачьей свадьбе»!
Иггельд ощутил, что Блестка напряглась, начал невпопад оправдываться, спросил жалким голосом, страшась услышать не то, на что жадно надеялся:
– А как же… Обычай умыкания…
– Тцарских дочерей не умыкают, – ответила она гордо.
– Но мы же видели…
Ратша громыхнул за спиной:
– Наглецы девку захватили врасплох. Пошла собирать ягоды, вот ее и умыкнули.
– Не совсем так, – ответила Блестка, – но все же он сумел… Но готовился к этому давно. С тех пор, как я ему отказала.
Ратша спросил быстро:
– А когда отказала?
– Две недели тому, – ответила она и осеклась. Две недели тому вернулась из плена, где ее держали в цепях, но эти двое могут истолковать так… как на самом деле. – Вообще-то он давно хотел меня в жены…
– А кто это? – спросил Ратша. – Мне показалось, что он не совсем дикий.
– Он вождь крупного племени, – ответила Блестка. – Это Рослинник. Единственный, кто сохранял независимость…
Иггельд молчал, переваривал сногсбивающую новость, потом горячая кровь ударила в голову жаркой волной, он стукнул ногой Малыша в бок, крикнул:
– Малыш, обратно!
Дракон без особой охоты начал разворот, очень широкий, на хозяина оглядывался с удивлением и укором. Морда слева черная, опаленная в огне, как и все четыре лапы.
Ратша спросил с непониманием:
– Ты чего? Что задумал?
– Мы клянемся делать все для своих женщин, – ответил Иггельд, отчаяние звучало в хриплом голосе, – но всегда делаем только для себя! Малыш, обратно!
Она переспросил тихо:
– Малыш?.. Он очень похож на… Черныша… Это… его сын? Так похож!
– Но Черныша уже не будет, – ответил он отрывисто. Сам ощутил, что чересчур резок, сказал, извиняясь: – Прости, но человек даже первую собаку запоминает навек. А то был… то был Черныш..
Глаза его влажно заблестели. Сердце Блестки стиснулось: неужели до сих переживает гибель своего дракона? И не может ей простить потерю?
– Пожалуйста, не убивайся. Я сама лила слезы по Чернышу.
Малыш взмахивал крыльями вяло, но Арса показалась почти сразу, едва дракон повернулся к ней головой. Иггельд постучал ногой, Малыш хрюкнул недовольно, глаза смотрели с опаской на крохотные дома, Иггельд сказал успокаивающе, то ли для него, то ли для Блестки:
– Тихо-тихо, не бойся. Ничего палить не будем.
Домики приближались, вырастали. Множество всадников унеслись к далекому столбу дыма, что поднимался из-за горизонта и ввинчивался в небо, но, когда увидели направляющегося на Арсу громадного дракона, тут же повернули коней.
Иггельд велел сделать круг, надеялся, что увидят Блестку, но снизу сразу полетели стрелы. Он холодел при мысли, что и здесь могут найтись сверхбогатыри, чьи стрелы пробивают драконий панцирь, подумал, что если даже так, то пусть погибнут, лишь бы Малыш сумел сесть, здесь земля ровная, как стол, зато Блестку доставят домой.
Малыш недовольно взревывал, хрюкал, из ноздрей повалил дым. Иггельд крикнул предостерегающе:
– Огня не пускать!.. Понял? Огня не пускать!
Сперва полетели в сторону от города, там ровная чистая земля, но всадники на легких стремительных конях оказались там раньше. Тогда быстро послал дракона прямо через дома, терема, заборы, вокруг главного дворца артанских тцаров огромный просторный двор, народу почти нет, сказал Малышу торопливо:
– Вниз!.. Быстро!.. Никаких кругов! Ты сядешь, давай быстрее, сразу!
Малыш вытянул лапы, перемахнул поверх крыш, мелькнул последний забор, дракон выглядел громадным псом, перемахнувшим через забор. Земля дрогнула, он рухнул посреди двора на все четыре.
Из окон послышались крики, жутко закричали насмерть перепуганные кони. Одна лошадь оборвала повод и в диком страхе носилась по двору. Крики все усиливались, в окна выглянули испуганные непонимающие лица. Женщины сразу начинали визжать, мужчины бледнели, исчезали, он понимал, что вот сейчас распахнутся все двери, оттуда выбегут с оружием.
