Признаться, неведомый враг внушал толику страха, затрагивал в душе какие-то потаенные струны, от звучания которых хотелось не сражаться, а бежать. И бежать как можно дальше. Прочь из этого ледяного безумия.
– Поджигай! – скомандовал Арэн и махнул рукой.
Несколько лучников на стене разом обмакнули стрелы в густое масло, поднесли их к факелам. Залп – воздух рассекли огненные росчерки. Мгновение ожидания – и стрелы одна за другой упали за стеной. Вокруг каждой тут же взвивались жадные языки пламени, но долго они не жили – опадали, почти исчезали во влажной соломе. Дым поднялся почти сразу, сгустился, разбежался в стороны, потянулся к небу.
– Стрелять по моему сигналу! – выкрикнул Арэн и первым натянул тетиву.
Солома, политая сверху водой, не позволяла огню поглотить себя, а масло не позволяло ему издохнуть. Воздух наполнился едкой вонью.
– Скальд, не оставь своей милостью! – Мудрая расставила руки, будто готовилась взлететь. Ее тело обняли вихри, над Яркией пронесся первый порыв ветра, потом еще один, и еще. Они следовали друг за другом, собираясь вокруг Мудрой, послушные ее приказам. Она собрала их за невидимые хвосты, а потом в один миг освободила. Ветер рванулся прочь, за стену, подхватывая все, что попадалось на пути. Клубы дыма, подхваченные его крыльями, устремились в сторону ревущих людоедов. Кровожадный боевой клич сменился унылым завыванием.
Арэн криво усмехнулся.
«Что, не нравится?»
Первый залп северяне сделали ровно тогда, едва только твари показались по эту сторону дымовой завесы. Закрывая лицо, кашляя и спотыкаясь, шараши оказывались на открытом пространстве, но теряли драгоценные мгновения, все еще дезориентированные неожиданной удушливой напастью, только что оставленной за спиной. Этим и воспользовались защитники Яркии. Их стрелы раз за разом находили свои жертвы, основательно выкашивали ряды особенно жадных до крови тварей. Но остановить их все же не могли. Людоедов было слишком много, а надвигались они слишком быстро.
Никогда прежде Арэн не видел таких пожирателей человеческой плоти. Они были намного крупнее тех, что ему довелось повстречать в битве у Мертвых равнин. Странная смесь человека и зверя: с полными острых зубов пастями и несуразно длинными когтистыми руками. Их тела украшали ожерелья из кусков плоти, местами обуглившейся, местами начавшей гнить, – даже запах дыма не мог заглушить расползающийся тошнотворный запах разложения.
Те, что перемещались на двух конечностях, несли с собой оружие – ржавые мечи и луки. Остальные, подобно стае бешеных волков, не страшась ничего, мчались, низко припав к земле, а затем прямо на ходу взмывали в воздух в высоком прыжке.
Послышались первые звуки рукопашной схватки, торжествующие вопли шарашей.
Арэн, который не переставал выпускать одну стрелу за другой, выругался сквозь зубы. Он надеялся, что нападающие понесут гораздо большие потери от обстрела северян, но людоеды попросту вырывали стрелы из своих тел, словно занозы, и продолжали наступление. На снегу осталось лежать не так много тел.
Бой внутри частокола ширился, подобно кругам, расходящимся от падения в воду камня.
– У них таран! – выкрикнул кто-то на стене.
Арэн метнулся вдоль частокола.
Проклятье! Откуда у безмозглых пожирателей плоти взялся таран? Откуда в их червивых мозгах взялась идея практически полноценного штурма? Арэн сплюнул. Обо всем этом он обязательно подумает потом, у теплого очага.
Первый удар потряс запертые ворота, но те, несмотря на жалобный треск, устояли.
Дасириец бросил взгляд вниз – порядка дюжины шарашей вцепились в старое корявое бревно и как раз разбегались для нового удара. К ним, формируя импровизированный кулак, стягивались завывающие собратья.
– Поджигай! – закричал Арэн.
Пара огненных росчерков метнулась под ноги безумных тварей. Тут же вспыхнуло, охнуло, застонало. Сильный жар ударил в лица защитников. Но сквозь вой бушующего пламени, которое в мгновение охватило большое пространство перед воротами, надрывным стоном пробивался вопль сгорающих заживо людоедов. Объятые пылающей смертью, они кубарем вылетали из огня и бросались на землю, катались в тщетных попытках спастись.
Но самым ужасным было то, что твари, держащие таран, не бросили своей ноши и не бежали. Обернувшись ходячими факелами, они все равно продолжили атаку. Арэн видел, как обугливалась их кожа, как горело мясо, как пламя жадным хищником пожирало их глаза, но таран продолжал движение. На смену мертвым тут же вставали живые.
Удар в ворота! Треск ломающегося дерева.
Арэн бросил лук, спрыгнул вниз. Здесь уже готовились отразить натиск. Кое-кто из мужиков свирепо ревел, будто вознамерившись заглушить вой шарашей. Северяне размахивали дубинами, и дасириец в очередной раз удивился этому народу: еще утром они убирали навоз из сараев, а теперь поглядите на них – заправские воины, яростные и беспощадные. Он не сомневался, что им хватит храбрости ринуться на врага, но у него был свой расчет, как держать оборону: прежде чем спустить кельхов с цепи, дасириец рассчитывал максимально ослабить врага.
– Вы, – он поочередно перевел взгляд на двух сельчан, державших края спрятанных под снегом веревок. – Не пропустите момент. Они должны задержаться здесь. Миара… под ногами сильно не путайся.
– Уж меня-то не поучай, – таремка подбоченилась, будто готовилась встречать самого короля.
– Предупредите кто-нибудь старосту, пусть готовится помогать.
Последние слова утонули в новом ударе тарана. Арэн метнулся в сторону, где под частоколом лежал заранее подготовленный щит. Дасириец как раз успел сменить оружие, когда таран пробил в воротах брешь. Северяне напряглись, ожидая еще одного удара, того, который наверняка повалит единственную преграду на пути в деревню.
Удар! Ворота жалобно затрещали, распахнулись, одна створка медленно повалилась внутрь.
В ощеренную обломками брешь хлынул черный ревущий поток. Он шевелился, как ужасная сороконожка, и сминал всё на своем пути.
Когда деревенские натянули веревки, первые людоеды пали, преграждая путь остальным. В считанные мгновения образовалась живая стена тел, через которые остальным приходилось уже перелезать. Засвистели стрелы, смертельным дождем пролились на людоедов. Шараши рвались вперед, падали и снова ползли. Многие из них еще горели, многие не смогли сделать и нескольких шагов. Но гибель сородичей нисколько не смущала тех, кто только-только вбегал в раскрытые ворота.
Людоеды прорвались. Ходячие на двух ногах перегрызали глотки своим же раненым и швыряли их в огонь. Едва в огненной стене появился проход, остальные хлынули в него, понеслись убийственным потоком. Арэн перехватил меч удобнее и, не дожидаясь, пока на него нападут, рванулся в самую гущу. Острый клинок пронзил гниющее тело шараша. Людоед задергался, пытаясь соскочить с лезвия: этот был двуногим, скорченным и отвратным. Дасириец чуть не задохнулся от вони, исходившей от него. Провернув меч, выпустил уроду потроха, затем резко рванул на себя оружие, одновременно пнув шараша ногой в грудь. Развернулся и нанес резкий удар сверху вниз, рассек попавшего под клинок людоеда от плеча до грудины.
