— Согласен, — сказал Сварог, отстранив легонько потянувшего его за рукав Леверлина.
— Слово вылетело, — бесстрастно отметил демон, протягивая Сварогу Талисман. — Я и сам не знаю, что из былых законов потеряло силу, а что уцелело. И потому уговор…
— Я же дал слово, — сказал Сварог. — Идите, орлы.
Когда он после короткой беседы с демоном тет-а-тет последним взобрался по веревке под звездное небо, Леверлин покачал головой:
— Тебе не кажется, что он тебя примитивно надул? Коли уж он так легко расстался с Талисманом, там могло остаться что-то неизмеримо более ценное, от него-то и отвлекал внимание, жертвуя меньшим…
— Все возможно, — пожал плечами Сварог. — Но в конце-то концов, мы не гробокопатели и не археологи Королевской академии. И не стоит печалиться о том, что осталось неизвестным. А Древние Дороги стали меня чертовски занимать… Привычка у меня такая, как у сороки, — собирать коллекцию всевозможных экзотических находок. Сам не заметил, как и появилась.
— И все-таки, все-таки, все-таки… — передернул плечами Леверлин. — Ежели он не врал, то вполне возможно, что оружие, которым этот великий вождь ранил Великого Кракена, до сих пор лежит где-то здесь…
— Да что мне какой-то Кракен, — отмахнулся Сварог. И добавил голосом Жеглова: — Вот что меня действительно интересует, так это Древние Дороги…
— Был у нас один придурковатый, — вставил Бони. — Все хвастал, что знает калиточку, выходящую на Древние Дороги, и порой там гуляет. Врал всякое, благо не проверишь. Так и сгинул. Спохватились однажды, что долгонько не появляется, стали искать, а он как в воду канул. Правда, нашли у него в лачуге какой-то странный горшок, у нас таких сроду не делали…
— Ладно, — сказал Сварог. — Давайте-ка спать. Чем бы дыру огородить, чтобы кони не попадали…
И осекся. Не было никакой дыры — нетронутая земля, жесткая трава.
Молча махнул рукой, завернулся в плащ и устроился у догорающего костра, на сон грядущий недобрым словом помянув гнома. Гном оказался редкостной паскудой — но и Сварог был хорош. Следовало семь раз отмерить и взвесить каждое слово. Во фразе «Где здесь безопаснее всего переночевать?» он пропустил «нам». И гном, скрупулезно соблюдя букву уговора, и не солгал, и не сказал всей правды. Хотя… Кто его знает. Быть может, самим гномам как раз безопаснее всего ночевать на вершинах курганов. И кто мог знать насчет огня, железа и крови, отворяющих гробницу?
Сон надвинулся какой-то зыбкий, нечеткий, никак не складывался в нечто осмысленное, мелькали странные лица, бессвязные обрывки разговоров, все плыло, смысл ускользал. И вырвал Сварога из тоскливой полудремы реальный, гулкий выстрел. Он вскочил, путаясь в плаще, отшвырнул его, схватился за топор.
Кто-то успокаивал коней, кто-то, пригнувшись, вертелся во все стороны, держа мушкет наготове. Стряхнув остатки сна, Сварог присмотрелся.
Нападающих не видно. Бони шарил стволом пулемета, выискивая цель. Мара с Шедарисом, согнувшись в три погибели, чиркая спичками, осматривали землю, старательно целя из пистолетов в освещенные места.
Ни противника, ни пострадавших. Успокоившись, Сварог спросил:
— Что такое?
— Видел я его! — не разгибаясь, отозвался Шедарис. — Крошечный такой, стерва, как жучок…
— Но бежал-то он на двух ногах, — сказала Мара.
— А кто спорит? На двух. Да шустро, падла, что твой таракан…
— Командир! — позвал Леверлин. — Ты в темноте видишь, у тебя лучше получится…
Он стоял над Делией, а она сидела, как-то странно склонив голову, прижавшись правой щекой к плечу.
Сварог одним прыжком оказался рядом. Она показала указательным пальцем, не касаясь шеи:
— Здесь кольнуло… И ноет.
Осторожно, растопыренными пальцами Сварог подхватил и перекинул направо ее роскошные волосы, присмотрелся. На шее темнела крохотная точка, явственно выступая над кожей. Кончиками нестриженных за время путешествия ногтей он ухватил что-то твердое, потянул, вырвал. Делия тихонько ойкнула, потерла шею пальцем, улыбнулась:
— Все, не больно… И кровь не идет, так, царапина…
Сварог поднес ладонь к глазам, разглядывая скользкую от крови занозу.
Больше всего это напоминало десантный кинжал с широким, затейливым, зазубренным с одной стороны лезвием — но длиной он был с ноготь мизинца.
Вытащив из кармана уже порядком измявшийся конверт с письмом подруги штандарт-навигатора, Сварог запрятал туда находку, сложил конверт вчетверо и спрятал назад.
— Тихо! — поднял палец Леверлин.
Вдали, на равнине, с той стороны, откуда они пришли, раздалось жужжанье. Оно быстро удалялось, перемешаясь словно бы над самой землей.
Вертолет улепетывал на предельно малой высоте — вот что это было.
Крохотный вертолетик. Бони сгоряча развернул туда пулемет, Сварог успел рявкнуть:
— Отставить! Далеко, полная темень… Как все случилось?
Оказалось, Шедарис, которого Мара сменила на карауле, стал было укладываться спать, но, как он честно признался, загляделся на спящую Делию. И увидел, что по шее у нее, по белому кружеву воротника ползут словно бы два паука — большие, размером с палец, и передний уже вылез к уху, на кожу. Одного капрал моментально смахнул ладонью, второй ухитрился как-то соскользнуть наземь. Шедарис нацелился прижечь его спичкой, ибо пауков с детства ненавидел — и обнаружил при вспышке, что никакой это не паук, вообще не насекомое, что это удирает на двух ногах крошечный человечек. Тут вскочила Делия, подбежала Мара, тоже заметила человечка и выстрелила наугад…
— Уж простите, принцесса, — глядя в землю, покаянно сказал капрал. — Угли догорали, осветили вам лицо, и были вы очаровательны, как фея…
— Ладно, — сказал Сварог. — Ты ей, похоже, жизнь спас, ценитель прекрасного…
— Значит, нож? — тихо спросила Делия.
— Нож, — сказал Сварог. — Крошечный, конечно, но если бы второй нашарил сонную артерию…
Ноги у него стали ватными от запоздавшего ужаса — он ведь мог и не успеть остановить кровь… Делия, обведя их застывшим взглядом, подошла к потупившемуся капралу, приподнялась на цыпочки и чмокнула в щеку. Из смущенного бормотанья Шедариса стоявшие поблизости разобрали, что за принцессу он готов умереть.
— Вот только почему они прицепились именно к принцессе? — нарушил сентиментальную сцену деловой вопрос Мары. — Она ведь не с краешку спала — в самой середине…
— Потому что именно она сбила единственный вертолет, отмеченный короной, — сказал Сварог. — Другого объяснения я что-то не вижу. Стоит лишь предположить, что он принадлежал невероятно важной особе, персоне, связанной с короной, что эта персона была на борту и погибла… Сам король? Любимый сын? Любимый дядя? Лучше не гадать, все равно не узнаем. Но должна же корона что-то значить?
