Отставной силач подхватил длинный меч и попытался взмахнуть им над головой, пустив в ход больную руку, после чего радостно сообщил:
— А вот и справлюсь! Благодарение Митре: увечье, которое ты мне столь неосторожно нанес, чудесным образом исцелилось…
Клинки лязгали в неумелых руках, металл царапал по металлу. Конан вернулся к опустевшим козлам. На запястье у него по-прежнему болтался привязанный топорик. Ворота, из которых высыпали вопящие бедуины, находились достаточно далеко, но дикое воинство приближалось быстро. Их было человек сорок, если не больше. Они рассыпались широким полукругом и бежали во всю прыть. Дождавшись, пока они приблизятся на расстояние броска дротика, Конан схватил из неплотно собранной связки легкое метательное копьецо, многоопытным движением пристроил его в ладони — и метнул.
Звук, с которым стальной наконечник втыкается в человеческую грудь, приятным не назовешь. Но еще омерзительнее прозвучал вопль толпы. Зрители, напряженно внимавшие событиям на арене, были вознаграждены зрелищем первой человеческой крови, пролитой в этот день.
Империум-Цирк грохотал и ревел, атака же шла своим чередом, и цирковая труппа неуклюже строилась, готовясь встретить врага. Конан снова и снова протягивал руку к куче оружия; нацеливался и метал, пока последний дротик не застрял в чьих-то кишках. У остальных получалось существенно хуже; один Дат сумел бросить топорик и за десять шагов (полная длина ремешка, привязанного к рукояти) раскроить бородатую физиономию мчавшегося на него бедуина.
Ножи Фатуфара кого-то поранили, но остановить не смогли: нападавшие были одеты в плотные стеганые куртки. По всей видимости, это были полудикие разбойники, взятые в плен где-то на стигийской границе; сегодня им предложили с боем вырваться на свободу, и они не собирались упускать шанса. Конан в свое время немало странствовал по пустыням, и крови таких вот стервятников у него на руках было без счета, Он хорошо знал цену этим подобиям людей и готов был безо всякого душевного смущения убивать их снова и снова.
Два маленьких войска, наконец, сшиблись грудь в грудь. Раздались пронзительные вопли, длинные изогнутые ятаганы загремели о, не Бог весть как сработанные, цирковые мечи. Жалкий строй артистов каким-то образом выдержал первый наскок, — чуть подавшись назад по краям, он устоял посередине. В основном благодаря тому, что там действовал Конан.
Киммериец размахивал и рубил иззубренным мечом, держа его в одной руке. В другой у него был легкий топорик, позаимствованный у Дата. Конан защищался им от длинных лезвий кочевников, парируя удары.
Он дрался и убивал, что называется, от души. Его меч перерубал жилистые шеи, отсекал запястья, раскалывал черепа. Тупой клинок не всегда мог справиться с жесткими слоями толстенной свалявшейся ткани, но не беда! Конан действовал им как дубиной, весьма успешно круша кости наседавших врагов. При этом он то и дело выскакивал из строя вперед, позволяя кочевникам взять себя в кольцо. Но когда они накидывались на него с разных сторон, занося кривые мечи, их ятаганы лязгали друг в дружку: киммерийца уже не было там, где они его только что видели. Вновь и вновь он выскальзывал из окружения, но лишь для того, чтобы тут же вернуться, щедро раздавая раны и смерть…
Циркачи с отменным мужеством прикрывали его тыл. Когда дошло до ближнего боя, они схватили длинные копья и принялись усердно колоть, прикрываясь щитами. У кого не было сил и умения для удара, по крайней мере, крепко держали перед собой копья и грозили ими, стараясь не подпустить нападавших вплотную. Среди бойцов выделялись Бардольф с Рогантом: и коротышка, и гигант доблестно бились, удерживая каждый свой фланг. Бардольф рубил и колол, проворно действуя алебардой. Длинная рукоять оружия позволяла возместить его малый рост и короткие руки. Рогант же наносил своим огромным мечом ужасающие удары и не жалел чудесно вернувшейся силы, увеча и расшвыривая врагов. Дат тоже не терял времени даром и по количеству убитых, пожалуй, превзошел Роганта с Бардольфом, вместе взятых. Деревенский сорвиголова подобрал искореженный щит и вовсю пользовался хитроумным приемом. Когда на него замахивались мечом, он прикрывался щитом и нырял под вооруженную руку врага. После чего наносил топором удар снизу вверх — стремительный и, как правило, смертоносный.
Тыл импровизированной фаланги доблестно стерегли цирковые звери. Всякий, кто пытался зайти сзади и ударить в спину, натыкался на Буруду и Квамбу. Тигрица и медведь хорошо понимали, что от них требовалось. Кое-кто попытался проскочить мимо четвероногих воителей, но ничего не вышло: одного кочевника тяжко искалечил медведь, другому Квамба выпустила кишки. Остальные всерьез задумались, стоило ли пробовать.
А потом бой вдруг прекратился. Прекратился столь же внезапно, как и начался. На песке остались валяться тела в шерстяных стеганых одеяниях: их число изрядно умножила последняя вылазка Конана. Уцелевшие вдруг обнаружили, что от первоначального внушительного отряда осталась всего горстка бойцов. И тогда они повернулись — и побежали. Кто-то шатался, мучимый ранами, другие просто побросали оружие.
Конан ринулся было в погоню, испуская кровожадное рычание и занося меч… но вовремя одумался и возвратился к товарищам.
Он подошел к ним, перешагивая через мертвые тела, еще не остывший от боя, еще полный хмельного азарта сражения. И бросил на песок окровавленный меч, — оружие мешало обниматься с друзьями. Невозможно передать его радостное изумление, когда выяснилось, что никто из артистов не только не пострадал, но даже не был серьезно ранен: царапина-другая — и все. Гибель пока что коснулась только мулов. Даже Квамба с Буруду не были ни ранены, ни помяты.
— Вот это да! — восторгался Рогант. — Я не только не пострадал, но вроде даже поправился! — И он торжествующе взмахнул длинным мечом. — Вечная слава Митре за то, что послал на меня сперва стадо диких быков, а потом шайку разбойников! Вот это, я понимаю, лекарство! Как раз то, чего мне не хватало для выздоровления…
Мало-помалу в крови унималось возбуждение боя, и слуха вновь начал достигать шум трибун. Зрители плясали, размахивали руками, толпились возле ограждающего барьера. Разгромленные кочевники собрались под стеной: там, пропуская их наружу, открылась та же дверь, из которой они появились. Никаких новых напастей вроде больше не было видно… но циркачи уже успели понять, что Империум-Цирку доверять ни в коем случае не стоило. Вооружившись как можно лучше, они сбились в тесную группу и осторожно направились к выходу. Звери следовали за ними.
