думала, что в шестнадцать лет все в кого-то влюбляются и мечтают еще открыто и искренне, поэтому… ничего удивительного, что у Аски есть воздыхатель. Правда… больно уж хорош. Такие обычно знают себе цену, бегать за девушкой просто так не станут.
– До сих пор не могу понять, чего он к тебе пристал, – неожиданно хмуро сказала Харука. – То менял девчонок как не знаю что, а тут вдруг увязался за Аской.
– Один из лучших учеников школы Токугава, – вздохнула Мисаки. – Там такое самомнение, что даже Сату не сравняться.
– Может, любовь? – брякнула я, в это время думая, что идея про оружие, в общем-то, толковая, и почти не слушая подруг.
Харука захохотала. Мисаки фыркнула:
– Конечно, большая и чистая. Всё как в книжках, а вы думали?
– Ладно, не язви, – неожиданно примирительно сказала Харука. – Аска же это не серьезно. Аска?
– А? – отозвалась я, сообразив, что снова выпадаю из реальности.
Хидео меня совершенно не интересовал, хотя вот про мост надо подумать. Может, там намечается что-то интересное? К тому же звездный мальчик, заинтересованный шибанутой Аской, это явно неспроста.
– Да спустись ты на землю! – разозлилась Мисаки. – Мы с тобой, между прочим, разговариваем! А ты стоишь как сова и только хлопаешь глазами!
– Да-да, – пробормотала я, – прошу прощения. И, подхватив обеих подружек под руки, шустро потянула к оружейной лавке. – Понимаете, мне и правда нужен вакидзаси.
– Но… – попыталась возразить ошалевшая Мисаки.
– Но сама я, конечно, сделаю не совсем верный выбор, – услужливо подсказала я. – Поэтому без вас, девочки, никак не обойтись!
Больше возражений не последовало. Кажется, тут уже все поняли, что спорить со мной бесполезно.
Глава 4
Лавка была маленькой.
Стоило только нам войти, как вместе с закрывшейся дверью словно исчез шумный мир за порогом. Здесь пахло металлом, оружейной смазкой и сандалом. Слышен треск, словно горит огонь, но самого пламени нигде не видно.
Я замерла, будто не зная, куда пойти в первую очередь. Нам троим тут тесно, однако в душе какие-то странные тепло и покой, будто я долго шла и наконец-то оказалась в хорошем… правильном месте. Именно там, куда должна была прийти давно.
За спиной шумно выдохнула Мисаки.
Я медленно двинулась вдоль выставленных на продажу клинков. Смотришь – глаз отвести не можешь. Есть в оружии нечто чарующее. Пусть я далеко не все могу назвать так, как здесь принято. Не со всем здесь разберусь, но… все равно ничего не отталкивает.
А еще хочется прикоснуться к рукоятям, обвести пальцами гарду, скользнуть по лезвию… Я сделала рваный выдох. Так, уже какие-то неуместно эротические мысли пошли. Все равно тут все стоит столько, что даже если мы втроем сложимся, хватит только на часть клинка. Поэтому, Аска, посмотри и подбери слюни.
Харука и Мисаки не проронили ни звука. Оно и понятно, само место какао-то… особенное. Здесь не хочется болтать. Здесь хочется… чувствовать. Смотреть. Слушать. И пусть мечи сами ничего не расскажут, глупо на это надеяться, все равно есть ощущение, что я права.
– Не удивлюсь, если владелец – Мастер Клинков, – шепнула Мисаки, зачарованно глядя на ближайшую катану.
– Вы совершенно правы, – прошелестел чей-то голос.
Не голос, а будто песок. Только не тот, что пересыпается в стеклянных часах, а тот, что на берегу далекого моря у западного берега Края Гроз.
Мы резко обернулись.
За прилавком, опираясь спиной на стену, стоял худой мужчина. Смуглая кожа, гладкие волосы, коричневая лента на лбу. Сеть морщин возле век и рта, крючковатый нос. Глаза – черные, что бездна за спиной Плетуньи.
На нем обтрепавшаяся серая кофта, широкие штаны и черный фартук. Руки сложены на груди. Даже на таком расстоянии я вижу, что они покрыты шрамами. Что случилось с этим человеком? Участвовал в боях? Несчастный случай на производстве? Проблемы с рёку? Вряд ли я это когда-то узнаю.
Повинуясь какому-то странному порыву, я сложила ладони лодочкой и поклонилась ему. Харука и Мисаки замешкались на несколько секунд и повторили мои действия. Мужчина чуть склонился в ответ ровно так, как обязывала вежливость. Он оценил наше почтение и показал, что не оставил без внимания.
– Мастер Нодару к вашим услугам, – произнес он с едва слышной хрипотцой.
– Ваше оружие – это нечто невероятное, – срывающимся от восторга голосом произнесла Мисаки.
Слева на сундуке что-то блеснуло. Я отвлеклась от разговора, пытаясь разглядеть предмет. Кинжал… с прямым коротким лезвием не более семи сантиметров. Удобно носить в широком поясе оби, никто и не разглядит. Необычная рукоять притягивает внимание. То ли свет так падает, то ли мастер так сделал, но кажется, что она «плывет», изгибается, будто живая. Так и просится в руки, взгляд просто невозможно отвести.
Дышать вдруг стало невозможно, перед глазами начало темнеть.
– Такие кайкэны используют для самозащиты, – сквозь тьму донесся голос Мастера Нодару, странным образом походящий на голос Плетуньи. – Кайкэн дарили невесте, чтобы ее судьба была счастливой. А еще… чтобы могла умереть, спасаясь от бесчестия. Потому что именно кайкэном себе перерезают горло в ритуальном самоубийстве, Аска.
По телу пробежала дрожь. Тьма рассеялась.
Рукоять от моих пальцев отделяли несколько миллиметров. И только сейчас я поняла, что она сделана в виде… кобры. Вот раскрытый капюшон, вот клыки, вот глаза хищника.
– Приглянулся? – мягко спросил Мастер Нодару, неожиданно оказавшись возле меня.
– Да, – коротко ответила я.
Наверное, тут надо бы что-то более витиеватое сказать, но все красноречие куда-то подевалось. Я, не отрываясь, смотрела в серебристые глаза металлической кобры.
– Возьмите, – неожиданно предложил Нодару.
– А?
– Возьмите кайкэн в руки, – терпеливо разъяснил он. – Он вас явно зовет.
Стоило отказаться.
Стоило сказать, что у меня нет денег, чтобы его купить. Брать в руки оружие, которое не сможешь оставить себе, – безумие.
Но пальцы сами сомкнулись вокруг рукояти. Ладонь обожгло, воздух вышибло из груди. Я охнула, но сжала пальцы крепче. Жар от кайкэна расплавлял кожу, пробирался под нее, вливался прямо в кровь и на бешеной скорости несся вместе с ней по телу.
Я повернула клинок. По лезвию пробежала вспышка, полыхнуло так, что пришлось зажмуриться.
Позади охнули девчонки.
Я, как завороженная, смотрела на кайкэн.
– Сколько он стоит? – спросила не своим голосом.
– А сколько у вас есть?
Я нахмурилась, мотнула головой. Плевать, сам спросил.
– Двадцать ше.
– По рукам.
Я позабыла, как дышать. Только недоуменно воззрилась на Мастера Нодару. Кажется, у меня что-то со слухом.
– Что? Вы согласны?
Мисаки и Харука замерли каменными изваяниями. Кажется, они тоже не верили услышанному. Нет, ну серьезно, разве такое бывает?
– Этот кайкэн у меня долго, – невозмутимо произнес Нодару. – Эта вещь из тех, что ждет своего хозяина или хозяйку. Вот. Дождался. Поэтому вы не ослышались, я продам вам его за двадцать ше.
Я потянулась за деньгами к висящему на поясе матерчатому мешочку с монетами. Одной рукой. Потому что вторая по-прежнему сжимала кинжал. Выпустить его – выше моих сил. Сгребла ше и отдала Мастеру Нодару.
Харука, кажется, хотела
