— Я должна в этом храме лишиться девственности… и им будет первый встречный. И выйти за него замуж, если он этого захочет…
Голос ее дрогнул. Она протянула руку к остолбеневшей Соне:
— Доблестный и благородный Соннис. Я, Диамина, дочь правителя Бритунии Гвальберта… прошу тебя…
Она запнулась, потом в едином порыве упала на колени и молитвенно сложила руки:
—…прошу тебя помочь мне выполнить мой долг перед богами. Я выбираю тебя. О, пожалуйста!..
Торжественность ее речи постепенно сменилась замешательством — от внимания девушки не ускользнули лукавые ухмылки на физиономиях ее спутников. Да и Соннис стоял, не шевелясь и глядя куда-то в сторону. Диамина в страхе схватила его за руку:
— В чем дело? Ты… ты не хочешь? Ты отказываешься?!.
Она стремительно повернула Сонниса к себе, вспыхнув жарким румянцем стыда и уязвленного самолюбия. Соня развела руками. Ей стоило неимоверных усилий не рассмеяться в лицо этой гордячке. Неужели она всерьез думала, что кто-то обрадуется этому предложению? Взглянула на Хайраса и только сейчас поняла, что он-то давно во всем разобрался. Ах, хитрец! И молчал!.. Соня торжественно присела в глубоком реверансе:
— Благодарю тебя за высокую честь, оказанную мне, но… не могу выполнить твою просьбу.
Выдержала долгую паузу, мстительно следя, как меняется выражение лица Диамины.
— Здесь помимо меня находятся три человека, на которых ты в этом вполне можешь положиться: Хайрас, Агилульф и Куфаронус. Смело на них рассчитывай! Во всяком случае, любой из них поможет тебе лишиться девственности. И даже женятся — только прикажи…
Кто-то тихо хрюкнул от смеха. На бедную Диамину больно было смотреть. Соня решила, что она вполне отомщена за все прошлые неприятности и легко поцеловала ошеломленную девушку в щеку:
— Я, знаешь ли, тоже девица. Так что не обессудь…
Диамина смотрела на нее с таким неописуемым разочарованием, что у Сони помимо воли вырвалось:
— Поверь, мне в самом деле очень жаль…
Агилульф, смущенно крякнув и расправив усы, неожиданно загудел на всю пещеру, округлив блестящие от смеха глаза:
— От чрезмерной любви, сказать по справедливости, людей преследуют одни сплошные неприятности.
И, не давая себя остановить, бойко продолжал:
— Некий молодой нобиль, мой племянник, безумно любил одну даму, свою соседку. Я и сам пытался за ней приударить, да… В общем, как он ни старался, никак не мог от нее добиться того, чего хотел.
Соня смотрела, как Куфаронус взволнованно крадется вдоль барельефов, тщательно ощупывая их руками. Движения его были легкими и стремительными, словно он помолодел на глазах. Похоже, что случившееся его совсем не интересовало.
— А между тем дама эта его любила. Но он, бедняга, решил, что все напрасно, что жизнь кончена, раз девушка к нему равнодушна. Да… Молодежь часто заблуждается на этот счет. Заперся он дома, сидит, бледнеет, худеет. Стал похож на тень своего покойного дедушки. Ну, родные испугались, позвали врачей, а те, видя, каков он стал, решили, что у него закупорки чего-то там и назначили кровопускание…
Диамина стояла, теребя край своего плаща и боясь поднять глаза, полные слез от стыда и разочарования. Как жестока и безжалостна Судьба Что же ей теперь делать? Положиться на волю богов? Хайрас не сводил с нее сумасшедших глаз. Агилульф, рубанув рукой воздух, рявкнул:
— А дамочка та знала, от чего он помирает. И решила, наконец, уступить ему. Назначила место, время… Бедняга сразу ожил, стал поправляться. И, хоть ему и пустили кровь, отправился на свидание. А радость его была столь велика при виде дамы, что ей все равно должен был наступить конец, ибо большей быть она уже не могла. И он был до того опьянен своей любовью и наслаждением…
Куфаронус делал Соне какие-то знаки, но она стояла на месте, стараясь понять, что же здесь происходит. И чем же оно закончится. Ее тревожил решительный вид Хайраса, странное выражение его глаз. Он подошел к Диамине и взял ее за руку, кидая по сторонам быстрые настороженные взгляды. А грустный голос ирла вещал:
—…рана его стала кровоточить, а он в пылу страсти этого не заметил И в ту минуту, когда он расстался с подругой, душа его рассталась с телом. Он потерял столько крови, что рухнул бездыханный к ногам своей дамы, которая была в отчаянии, увидев, что безвозвратно потеряла любимого и сама была причиною его смерти. И вот она, взяв шпагу покойного, пронзила насквозь сердце, причинившее ей столько горя, чтоб за все его наказать, и упала мертвой на тело любимого.
Расчувствовавшийся Агилульф громко сопел, но его никто не слушал. Соня вдруг подумала, что он мог бы, наверное, стать неплохой партией для этой глупышки…
— Послушай, ирл, а почему бы тебе не…
Великан грузно опустился на одно колено.
— Я верой и правдой служил моему государю, и, если надо, готов…
Хайрас закричал, топнув яростно ногой:
— А я готов свернуть шею всякому, кто покусится!..
Соня и глазом не успела моргнуть, как он подпрыгнул к Агилульфу и толкнул его в плечо:
— И тебе! Я вызываю тебя на поединок!
Ирл недоумевал:
— Какой демон в тебя вселился, Хайрас? Я и не думал… Но, раз ты меня вызвал, то по законам доблести теперь не могу отказаться. Нам придется биться. Ты готов?
Диамина, спохватившись, с криком бросилась между ними, умоляя не проливать кровь друг друга, но Агилульф и Хайрас в один голос велели ей не встревать в мужские дела и приготовились к поединку. Девушка в отчаянии схватилась за голову, слыша спокойные слова:
— Какой вид оружия ты выбираешь, ирл?
Тот закряхтел:
— Да я бы выбрал меч… Но ведь у тебя его нет? Значит, будем биться на ножах. И да помогут нам боги!
— Согласен. Ты готов?
— Приступим…
Две фигуры закружились по пещере, не сводя друг с друга глаз и делая ложные выпады. Диамина металась вокруг них, не зная, что делать, и в отчаянии бросилась к Соне:
— Останови их! Останови немедленно! Ведь ирл убьет его!..
Соня вежливо поклонилась:
— Не могу, госпожа. Законы доблести…
— О, будь они прокляты!
Диамина стукнула кулачком по каменной стене и закусила губу. Могучий Агилульф топтался, как огромная гора, хотя при своих размерах оказался достаточно умел и подвижен. Хайрас мог рассчитывать лишь на свою ловкость, и ему приходилось очень туго.
— Платок! — Диамина кинулась к Соне.— Нужен платок!
— Где же его взять?
— Ах!.. Ты бессердечный!..
Махнула рукой безнадежно, с ужасом глядя на то, как на одежде Хайраса появляются алые пятна крови. И тут лицо ее озарилось счастливой улыбкой. Она с треском рванула подол плаща, накинула его себе на голову… Потом, бросив его между мужчинами, закричала:
