смысл посланий остался непонятен.
Управляемый механический воин Саида стоял на носу подлодки. Сам араб проводил время либо в нём, либо на вершине рубки, часто заменяя собой дежурного дозорного. Иногда, а точнее — постоянно, члены команды собирались на корме, где стоял огромный чан для костра, и лежали самые настоящие деревянные чурбаки, прикрепленные к палубе цепями. На всякий случай. Закатов здесь не было, океан всегда спокоен и тих, подводные чудовища для судна весом в тысячу тонн — не страшны… Вот и сейчас, костер горит, сидят Майкл и Джеки Чан, курят… Марат присоединился, сел на чурбак, достал сигарету. Хорошо что тот, кто их тестирует, все таки озаботился чтобы все говорили на одном языке. Вот интересно, когда вернемся, также все языки будешь понимать и говорить?
— Ну, камрад, мы вчера так и не договорили, — сказал Майкл Марату.
— Вчера? — спросил Марат. — Или позавчера?
— Вчера, — улыбнулся австралиец. — Если каждый русский думает хотя бы на один процент как и ты, то вы — безумная страна.
Это был комплимент, и Марат ответил дружеским кивком головы.
— Я — маркетолог, изучаю целевые группы, но ты, Марат… ты — ничья целевая группа. Хотя порой ты бываешь похож на человека. Когда ешь, например.
Оба собеседника довольно засмеялись.
— Итак, — теперь говорил Марат. — Вчера мы остановились на том, что вполне возможно мы находимся внутри обучающей и игровой программы, которая программой не является. Более того, программой являемся мы, а игровая система всего лишь некая модель, которая предоставляет нам взаймы тела, ощущения и пространство. То есть это, — Марат повел рукой вокруг себя, — … реально существует. А мы здесь не существуем…
— …а наши тела неподвижно лежат на Кругах Переноса или вообще уничтожены. И вы знаете, мне нравится мое новое тело, — Майкл поднялся, шагнул к чану, в котором почти прогорели дрова, и, достав голой рукой раскаленный даже на солнце уголь, сжал его в кулаке. Сверкающие искры посыпались обратно в ленивое пламя. Майкл выбрал тепловую энергию, и считал, что сделал чрезвычайно важный и правильный выбор. Пожалуй, единственный важный, правильный и удачный выбор в своей жизни.
— Но самый важный вопрос — для чего?
Этот вопрос интересовал всех. Без исключений. Все таки все пришли сюда добровольно, в надежде что справятся с миссией. Вот только никто не объяснял в чем конкретно заключается «спасение человечества». Объяснения голографического продавца на острове Склад — не в счет. Плюшки он выдавал отменные, а вот информацию — каждому разную.
— Давайте еще раз вернемся к теме, — Майкл отряхнул руки над огнем. — Я очень долго думал над вашими теориями и постараюсь опровергнуть очередную бредовую идею, или, по крайней мере, найти выход из ситуации. Просто пойми, Марат. Мне тот кладовщик, то есть киборг на складах сказал, что произойдет метеоритная бомбардировка Земли. Целенаправленная. А тебе сказал, что человечество будет уничтожено «боевой протоплазмой». Так?
— Так…
— Так значит кладовщик нам врал. Всем врал, не говорил всей правды никому. Тебе сказали одно. Мне — другое. Вот Джеки Чану — третье. Зачем? Что за детство? Он или они, что скорее всего более верно — нас готовят, что вариантов развития ситуации — множество. Мы все вместе должны быть готовы к любому. Но все равно разберем, по вариантам, предложенным нашим «кладовщиком». Твой первый — как защитится от всепожирающей протоплазмы? Вот например взять мое умение — манипулировать тепловой энергией…
Марат и Майкл вели эту дискуссию очень давно. Майкл в глазах товарища Маузера был совершенно неопытный новичок, идеалист и оптимист, глядящий на мир широко распахнутыми голубыми глазами, и вдобавок — через розовые очки. Последний раз Марат выдвинул версию, что человечество может вполне себе погибнуть и без всяких вмешательств «сверхразумов» и «сверхсил». Третья мировая война, или даже очередная гонка вооружений — вполне достаточные факторы для очередного качественного скачка в разных сферах науки.
«Возьмем, к примеру, ту же биологию и медицину, — говорил Марат. — Вроде бы науки, изучающие и приумножающие жизнь, мало приспособленные к войне и вооружениям. Если забыть то, что последние войны выигрывались теми, кто освоил переливание крови и вообще имел лучшие возможности для восстановления солдат. Не говоря уж об антибиотиках, а также пересадках органов, и о биологическом оружии. Но несомненно, что масштабная война даст невероятный толчок и этим направлениям. Как минимум речь пойдет о выпуске армии клонов, из сохраненных ДНК лучших солдат. Если будут уничтожатся целые области и даже страны, то вопрос быстрого заселения свободных территорий встанет во всей красе… Но вот, возьмем отдельно генетику… Предположим, что поступит заказ на изобретение нового оружия — и биологи его создадут, предположим еще раз, что это будет РНК-полимераза, половинка ДНК, причем восстанавливаться она будет даже из своего кусочка. Предположим, что такая РНК, которая может воспроизводить только себя, попадет на тебя, Майкл, в твои легкие. Причем она пока — порванная и вроде как не очень живая. Некоторое время она „приходит в себя“ восстанавливается, а потом запускает механизм редупликации. И вот она пристает к любой молекуле белка в твоих легких, отрывает себе нужный кусочек, и через полчаса мы имеем две таких молекулы. Через час — четыре, а через день — миллиарды. Ты кашляешь, но внутри у тебя уже смерть, что-то типа удваивающейся каждые полчаса раковой опухоли. Назовем эту РНК-полимеразу — „боевая протоплазма“. И вот такую штуку можно изобрести. И можно распылить ее по всему миру…»
— Я вот думаю, — продолжал меж тем Майкл. — Что эта проблема решаема. Мы изолируем определенную часть населения под землей, устанавливаем очень серьезную систему фильтрации, а вполне возможно вообще внутренней регенерации воздуха и всего-всего, и спокойно переживаем ваше нашествие боевой протоплазмы. Я же, находясь внутри этой группы, буду изолировать и уничтожать огнем вообще все, что даже похоже на «боевую протоплазму».
— Обладая «секретом жизни», я бы продумал систему заражения так, чтобы иметь возможность не распространить, а внедрять протоплазму извне, — вдруг вмешался Жэнь Чэнь. — Поставить специальные генераторы, которые преобразуют человеческую РНК в РНК боевой протоплазмы с больших расстояний.
Майкл посмотрел на китайца со снисходительностью:
— Уважаемый Джеки Чан, — все называли Жэня так, как назвал его Марат при первой встрече. Тот не возражал — имя великого китайского актера было популярно, и обладать таким прозвищем даже в реальности считалось престижным. — Вы думаете что «секрет жизни» так скоро разгадают?
— Думаю, что да, — ответил китаец. — Если еще сто лет назад пришивать голову собаке считалось просто сказкой, то теперь это может сделать обычный ветеринар в сельской клинике. Понимание того, отчего одна
