занятий вы освобождены. – Дрей кивнул в нашу сторону. – Вечером заступите на ночное дежурство в оранжерее. Да, да, несмотря на ваше самоотверженное поведение сегодня, наказание за разгром столовой еще в силе. Кудряшова, в конце дня ко мне в кабинет.
– Пошли, – фыркнул Морис и гордо прошагал мимо смущенных студентов прямо к двери, Чо переложил меня на другое плечо, и мы торжественно вышли из аудитории.
Остальных студентов покинуть поле боя даже просить не пришлось, разбежались, как крысы с тонущего корабля. Я успела увидеть, как преподаватели начинают о чем-то тихо говорить, и дверь захлопнулась прямо у меня перед носом.
Не стоит и говорить, что ближайший час мы проторчали в медпункте, как особо пострадавшие.
– Как я могла забыть? – я лежала на кушетке и тяжко вздыхала.
Медпункт снова встретил нас одинокими стенами, такое ощущение, что Ирма и Зусман решили спрятаться от нас подальше, а других пациентов тут вообще не бывало.
– О чем? – так же страдальчески отозвался Рэнди. – Блиииин… Чертова рептилия мне все ребра переломала!
– Дежурство! И именно сегодня! Как же мы пойдем на вечеринку?
– А ты еще хочешь туда идти? – хмыкнула Кирра. – Мне вот уже вообще ничего не надо.
Я зашипела, когда Кирра задела мои кровоточащие руки кончиком пушистого хвоста. Вроде легкое касание, а болит так, словно я собираюсь умереть повторно.
– Не тебе одной, – морщась, сказала я. – Где же наш хваленый куратор, который должен защищать и обучать нас? Кажется, это еще один провал в его бесславной практике. Может, стоит пожаловаться на него ректору?
Я прям сама чувствовала, как снова завожусь. В гробу я видала такую учебу! И плевать, что по факту я и так уже… того… в гробу.
– Ладно, что толку болтать, – Морис распахнул шкафчик и начал беспалевно рыться в склянках. – Окажем себе помощь сами, пойдем посмотрим на эту чертову оранжерею и сбежим пораньше. Кто вообще сказал, что нельзя совместить приятное с полезным? Ну, или приятное с неприятным, это как пойдет.
– Да, – согласился с ним Ма, протягивая мне знакомую склянку с успокоительным. Лисица повела носом и вдруг блаженно улыбнулась и потянула склянку к себе обеими лапками.
– Это мое, – я отпихнула Кирру в сторону и села на кровати.
– Да не жадничай, тут всем хватит, – заныла оборотница и снова потянулась к бутылке, а мне пришлось чувствительно приложить ее ногой под простыней. Она ойкнула и обиженно засопела. Рэнди посмотрел на меня, потом на бутылку и только хмыкнул, а кракен сделал вид, что сильно увлечен поисками кровоостанавливающего и склока двух красоток за бутылку валерьянки его не касается. Про память кракенов нам вскользь пояснили, а что у них не так с нервами? Они железные, что ли?
– Дай сюда, – Чо выхватил ящик с лекарствами у Мориса и сразу нашел нужную бутыль, а еще салфетки и марлю. Огр быстро промыл мои ранки раствором и пришел к выводу, что повязка не требуется.
– Может, вот этим? – Морис нашел большой рулон бактерицидных пластырей.
– Угу, – согласился с ним Чо, щедро оторвал от рулона метровый, наверное, патронташ пластырей.
– Ты решил из меня мумию сделать? – испугалась я. – У меня нет столько пальцев! Уважаемый, а вы точно доктор?
Чо шутки не понял, но не стал сопротивляться, когда я выхватила у него пластыри и наклеила их себе сама. Теперь пальцы не сходились, и я сидела с растопыренной пятерней, красная и злая, как вареный осьминог. Полагаю, они злятся, когда их варят…
– Ну что, хватит уже валяться? У нас еще оранжерея не осмотренная. – Кирра вдруг начала проявлять бешеную активность, выталкивая всех нас из медпункта.
– Тебя вообще-то не наказывали, – сказал Морис.
– А я за компанию!
И не только я успела увидеть, что крышки на валерьянке уже не было. Никакого доверия рыжим!
После ужина я вспомнила, что меня вызывали на ковер.
Ректор занимал целую башенку, и подниматься пришлось по каменной винтовой лестнице, что уже подпортило настроение. Намотав изрядное количество кругов и нервов, я оказалась перед приемной. За столом сидела секретарша с таким бюстом под туго натянутой тканью блузки, что начинало казаться, нашему Миллхаусу реально пятнадцать – играй, гормон, как говорится. Пучок густых волос, алые губы и узкие очки на идеальном носике делали из девушки героиню фильмов для взрослых. Я кашлянула, и она встрепенулась, грудь, колыхнувшись, едва не порвала пуговки. Резко запахло ацетоном, и руки под столом говорили мне о многом, например, о новом маникюре на рабочем месте.
– Меня ректор просил зайти, – сказала я и представилась. Секретарша со вздохом начала копаться в блокноте, очень осторожно, потому что лак свежий, и, наконец, нашла, что искала.
– Маргарита Кудряшова?
– Она самая.
– Можете быть свободны, ректор сегодня занят.
– Серьезно? – я аж подавилась. – Я час убила на поиски дороги!
– Сочувствую вам, – без тени означенного чувства сказала секретарша и подула на пальчик. Я уже собралась сказать все, что думаю, как за спиной открылась дверь, и в приемную вошел Лайз Амилота.
– Людочка, ректор у себя?
Людочка расплылась в улыбке, выставила грудь вперед, и я четко услышала треск.
– Ректор будет поздно. Ему что-то передать?
– Поздно? – Амилота мастерски игнорировал мое присутствие. – Он просил зайти после занятий… Ну ладно.
И он развернулся под вздох секретарши и направился к выходу. Я выскочила следом за ним.
– Стой!
Он даже не притормозил, и мне пришлось терпеть до самого низа, чтобы на бегу не прикусить язык. Когда мы оба оказались на ровной поверхности, я схватила куратора за локоть.
– Надо поговорить, – мрачно заявила я. Лимит терпения во мне в последнее время подозрительно быстро заканчивался.
– Не смею мешать, – сказал Амилота, легко расцепив мои пальцы. Я почувствовала себя настолько злой, что могла загореться в любую секунду.
– Зачем ты меня убил?
Этот вопрос постоянно вертелся в голове, но, задав его, я не ощутила облегчения.
Амилота долго молчал, и я не требовала немедленного ответа. Почему-то именно сейчас стало казаться, что мне он и не нужен.
– Ты неверно ставишь вопрос, – как-то странно усмехнулся он. – Почему я тебя убил.
– И… почему?
Мир сконцентрировался в глубине его мшисто-зеленых глаз. У меня закружилась голова.
Амилота смотрел на меня и молчал, потом протянул руку и взял меня за горло. Я сжалась в ожидании боли и приготовилась дать отпор, но он лишь почти нежно погладил кожу шершавыми теплыми пальцами.
– Ограничитель лопнул, – сказал он, развернулся и пошел прочь, а я так и не нашла в себе сил его остановить.
– Черт! Черт! Черт! – я
