– Твой шкафчик в другой стороне, – поправила Елена Кирилла. – Вон там.
– Надо же… бывает такое… Перепутал. Извиняюсь, – Кирилл пожал плечами, улыбнувшись.
– Ты видишь, я с девушкой разговариваю? – спросил Кларк, злобно оскалившись.
– Мы уже закончили, – Лена легонько толкнула его, пытаясь пройти. – Мне пора, у меня урок начнется через две минуты. У тебя тоже, верно?
Кларк пожал плечами, глядя ей в след. Пока Лена не скрылась в дверях кабинета, Кирилл тоже решил сматывать удочки.
– Окей, пока, май френд, – пробурчал он, бросив пустую кружку из-под кофе в урну. – Не знаю, как у тебя, а у меня тоже уроки. Хорошо сдать химию!
И, сказав это, хлопнул дверью кабинета.
Офисные этажи – прямо под торговым центром. На девятом – конторы предпринимателей и штаб-квартиры организаций розничной торговли. Ниже располагались офисы фирм покрупнее, все остальные этажи занимала ГТК. Да, воистину огромная компания. Везде, куда ни глянь, атирибуты её величия. Отдельный вход в здание. В вестибюле над небольшим фонтаном – огромная позолоченная статуя Атланта, подпирающего стеклянный земной шар. Вероятно, смысл её состоял в том, что благополучие миров Федерации зависит от слаженной работы Корпорации. На стекле всех офисных дверей выгравирована эмблема компании, вероятно, чтобы поддерживать командный дух и напоминать сотрудникам, что все они – часть системы. И в каждом офисе висел портрет генерального директора Адриана Паула Вильямса, словно олицетворяя эту систему.
Всякий раз, когда Кирилл появлялся здесь, он поражался могуществу Корпорации, делающей прибыль на космических перевозках и торговле. Дальше вестибюля пройти он не мог, проход в лифты осуществлялся исключительно по индивидуальным пропускам системы СКУД. Обычно отец ждал его в вестибюле, сидя на мраморной скамейке у фонтана. Так было и сегодня. Он встал, поправил пиджак и направился к сыну. Кирилл осмотрелся, отчего-то попятился. Здесь, в этой одежде, отец не был похож сам на себя. В этом сером костюме он превращался в офисного раба, покорного, робкого и всегда во всём виноватого. Отец вдруг отчего-то ссутулился, слегка приподнял плечи, словно пытался втянуть голову, его широкий шаг, казалось, стал короче. Кирилл много раз замечал, что все сотрудники выглядят одинаково и ведут себя похоже. Они все – одно стадо, и отец его теперь часть этого стада.
– Привет, сын. Пошли, поговорить надо.
Отец как всегда краток. Говорит по-прежнему тихо, уверенно. Голос спокойный. Может, Кириллу показалось?
– Значит, смотри. Тут дело одно намечается. Алексей Михайлович, ты его знаешь, мы с ним один факультет заканчивали… открывает проектное бюро. Будет заниматься разработкой проектной документации для богатеньких клиентов, намеревающихся строить индивидуальные жилые сооружения. Особняки-коттеджи, короче. Я думаю, тебе стоит поучиться жизни. Ему как раз требуется ассистент. Будет помогать во всех делах, работать менеджером, курьером. Работа не пыльная, сложного ничего нет. Короче, не обижайся, но я продал права требования к тебе тому самому Григорию Михайловичу, и ты теперь принадлежишь его воле.
Смысл последних слов не сразу был осознан Кириллом. Однако едва это произошло, как чувство безысходности и тоски выхвали в нём бурю негодования.
– Это ещё что за бред? – возмутилсяон, и слова застряли в его горле. – Ты продал меня?.. Ты же продал меня! Я никогда не думал, что ты так поступишь!Есть родители, кто так делает, но я-то думал, что ты не из этих…
– Единственное, чего я хочу – чтобы ты вырос настоящим мужчиной. Состоятельным, успешным, умным… Здесь ты не добьёшься больших результатов. Будучи учеником Алексея Михайловича, ты сможешь научиться тому, что здесь будет тебе недоступно. Я не уговариваю тебе, сделка уже совершена.
– Я последний раз его видел сто лет в твой обед, – тяжело вздохнул Кирилл. – Я уже забыл, как он выгдядит. Он сам звонил? Он сам предложил, да? И ты согласился быстро?
– Он прекрасно помнит про меня, – голос отца стал тверже. – А помочь хочет тебе, потому что ты – мой сын. Да, это помощь. Иведи себя подобающе.Ведь ты собираешься на юридический, так что подумай, как ты будешь в дальнейшем зарабатывать. У нашей семьи нет средств на твоё содержание.
– Отмени сделку, пап! – у Кирилла закончились слова. – Я сам должен решать, кому передавать свои права. Я почитаю законы…
– Твои законы – чушь собачья! – прорычал отец, медленно выходя из себя. – Распоряжаться правами над тобой может только их хозяин. Так что пшёл прочь, готовься, что после экзаменов ты переходишь в распоряжение Алексея Михайловича.
Такого поворота событий он не ожидал, и слова отца несколько ошеломили его. Сейчас решение продать права требование человеку, которого Кирилл даже в лицо не видел, было предательством с его стороны. И пусть Кирилл ещё несовершеннолетний, он всё же не так наивен, как его сверстники. Просьба "Алексея Михайловича" показалась ему по меньшей мере странной.
В восемнадцать лет – ещё не совершеннолетний. И отказаться содержать сына – то же, что выбросить его. Да, конечно, в этом возрасте он сам себе не хозяин, однако, как всегда думал Кирилл, это не отменяет моральных основ, существовавших в веках. И он был уверен в своих родителях, как в себе.
Да, закон разрешает родителям передавать права требования к своим детям другим людям. Акт передачи действителен до достижения детьми совершеннолетия. Если Кирилл не предпримет какие-то шаги, он будет батрачить на чужого дядю три года, а там кто знает, что может произойти.
– Я хочу только одного – чтобы ты вырос настоящим мужчиной, понял? – сказал отец, заглянув Кириллу в глаза. – Это не продажа. Это попытка вывести тебя в лучший мир, чем тот, в котором ты живёшь.
– Я понял, отец.
…Однако практика показала, что он ошибался.
– Иди, сын, а мне работать пора. До вечера. Мы ещё обсудим этот вопрос.
Кирилл кивнул и, поднявшись со скамьи, пошёл прочь. Ощущение злой ненависти ко всему, что окружало его – к отцу, к этой жизни, к бедноте, даже к своей нерешительности – ускоряло его шаги.
Он уже всё решил. Работать он не пойдёт. Кирилл сделает всё возможное, чтобы избежать передачи его прав. Если надо – сбежит. На этой планете много мест, где можно было бы укрыться, пока полиция ведёт его поиски. Если отец хочет от него избавиться, если у семьи нет средств на его содержание, что ж, пусть. Кирилл уже взрослый, пора самому побеспокоиться о себе.
Внезапно в голове Кирилла сверкнуло предположение. Или, быть может, отец только прикрывается громкими словами? Что-то случилось серьёзнее, о чем Кириллу не поведали родители? Он тут же попытался связать между собой переезд из благополучного пригорода в этот барак бедноты, устройство отца на работу рядовым сотрудником и его последнее предложение. Это родители всем видом показывали ему, что всё хорошо, что всё идет своим путем, что ничего не случилось. Мать всё так же улыбалась ему, гладила по голове, подбадривая, всё так же смеялась за столом, отец же был так же невозмутим, как и раньше, много шутил. Что если внешнее семейное благополучие было всего лишь вуалью, под которой скрывалась какая-то неприятность, проблема, трагедия? Ответ на эти вопросы Кирилл потребует от матери, он уверен, что она не станет ему лгать. Отец может, она – нет.
