– И так легко бросишь достигнутое?
Все же Сурок был не просто разгильдяй. Он был разгильдяй обстоятельный и продуманный, и совершенно не понимал, как можно так легко отмахиваться от изрядного куска жизни. Образ мышления, соответствующий, скорее, куда более умудренному опытом человеку. Неудивительно, что его не поняли.
– А, ерунда, – махнула рукой подруга. – Вон, Билл Гейтс тоже учебу бросил – и что?
– И ничего. Он бросил Гарвард, а не ПТУ в Нижнем Ухрюпинске.
– Да ладно тебе, не будь букой, – девчонка повернулась к Сурку и шутливо взлохматила ему волосы на голове. И закономерно отвлеклась от дороги.
Машина дернулась, и лишь жестко вмешавшаяся система стабилизации удержала ее от заноса. Все правильно, подружка по неопытности чересчур притопила газ, и автоматика купировала ее ошибку. Сурок похвалил себя за выдержку – внешне он остался невозмутим. Как индейский вождь, которым любил себя представлять в детстве. Но все, пора было вмешаться.
– Сбрось скорость и остановись.
– Зачем? – девчонка обернулась, сверкая счастливой рожицей и улыбкой в сто зубов. На этот раз сохранять невозмутимость получилось заметно сложнее. Все же успел Сурок привыкнуть, что, когда отдается приказ, его сначала выполняют, а потом спрашивают. Или просто выполняют, без глупых и ненужных вопросов.
– Остановись.
Получилось это, как он подозревал, достаточно внушительно. Вот только вредная девчонка показала ему язык, втопила газ и лихо вписалась в поворот. Ну и, соответственно, увидела, почему Павел требовал остановиться. Увы, поздно.
– Вот поэтому я и просил тебя остановиться.
– Я же не знала…
Сурок чуть не плюнул в сердцах, и удержало его от этого лишь понимание, что заплевывать он будет свою любимую и персональную машину. Нет, ну в самом-то деле, что за народ эти бабы? Вначале сотворят что-то, а потом сидят с невинным видом, хлопают глазами… Они ж не знали/не хотели/думали, как лучше… И теперь они совершенно искренне уверены, что эти слова все объясняют и, до кучи, выписывают им амнистию. Ведь нельзя же сердиться на таких бедненьких-несчастненьких-красивых, правда? А мужчина – он же для того и создан, чтобы созданные ими проблемы решать, правда-правда! И придется теперь решать, причем еще повезет, если удастся отделаться только деньгами.
А вот и он, больной зуб. В смысле причина, по которой Сурок хотел остановиться и пересесть на место водителя. Машина ДПС – дай Петру и Семену. Стоит в кустах, а рядом два орла. Часто стоят, место у них тут особое, намоленное. Конечно, радар им сейчас нарушений не покажет, но кто за рулем они наверняка видят. Будь вокруг могучий поток машин, еще оставался бы шанс проскочить, а так… Вон, уже машут полосатым хреном, и улыбки на физиономиях самые мерзопакостные.
Ну, про улыбки Сурок додумал, конечно – какое у этой парочки выражение лиц, он просто не рассмотрел. Но, вылезая из машины, уже понимал – добром это не кончится.
– Так-так-так, – ухмыльнулся ближайший инспектор, поигрывая палкой. Не жезлом, посрамляющим рисунком зебру, а внушительной резиновой дубинкой американского образца, то бишь с поперечиной. – Нарушаем?
– Сколько?
Это, как оказалось, было не лучшим решением. Сегодня хранителям дорог хотелось не столько заработать, сколько покуражиться.
– О, да ты мажор! А вот баба твоя отсосет нам в кустах – тогда и поговорим…
– А если так? – холодно поинтересовался Сурок, доставая из кармана (автоматчик непроизвольно дернулся, и по его реакции стало ясно – вояка он так себе) удостоверение. Однако корочки впечатления не произвели – на них и взглянули-то больше из любопытства.
– Смотри-ка, еще и подделка документов… Ну что, мальчик, вот тебе протокол, подписывай.
Лист протокола был незаполненный. Старая уловка. Сурок скривился:
– То, что вы мне предлагаете, описывается фразой «сделай себе проблему, чтобы нам было хорошо». Я – не лох, вы – не евреи, поэтому сделать вам хорошо я могу разве что пару ударов по морде.
– Совсем обнаглел…
Через миг в животе у Сурка что-то будто взорвалось. Удар прикладом – он такой… болезненный. А потом было еще несколько плюх, и когда Сурок пришел в себя, то во рту его стоял острый привкус крови, а тело болело так, словно на нем черти танцевали.
Что же, как действовать в подобной ситуации, Сурок знал. В конце концов, инструкции он получал от самого Кузнецова, который голубиной кротостью и сочувствием к оппонентам не страдал, зато своих не сдавал ни при каких обстоятельствах. Так что… Неприятно, конечно, однако же вы, ребята, сами напросились.
– Ну, ты дура-ак, инспектор.
– Чего? Оскорбление при исполнении добавить хочешь?
– Это – не оскорбление, а констатация факта, – разбитыми губами улыбнулся Сурок и в тот же момент атаковал.
Парень не обольщался по поводу своих возможностей. Из всей их троицы он был слабейшим – и физически, и в подготовке. Не было у него ни почти звериной гибкости, скорости и реакции Леночки, ни холодно-четкого, равнодушного и запредельно рационального стиля Полякова. Но и противники перед ним сейчас третьесортные. Обнаглевшие от безнаказанности провинциальные полицейские, а не какой-нибудь армейский спецназ. Вон, ближайший стоит-лыбится, а оружие свое держит так, что с ходу пустить его в ход не сможет при всем желании. Вот и доверяй такому автомат. Урод!
Наглая усмешка не успела сползти с лица полицейского, когда Сурок начал действовать. Раз! Из закрепленных на запястье ножен извлекается узкий, больше похожий на удлиненный скальпель, нож. Два! Клинок точным колющим ударом сверху вниз пробивает очень удачно стоящий ботинок вместе со стопой оппонента. Три! Сурок, будто сжатая до скрипа и внезапно распрямившаяся пружина вскакивает. Раненый еще не успевает открыть рот для вопля, как получает кулаком в кадык и все сопутствующие этому ощущения. И пусть скажет спасибо, что не ножом… Только в этот момент его напарник вдруг начинает понимать, что процесс глумления над щенком вышел из-под контроля.
Впрочем, что он там понимает, никого уже не интересует. Слишком долго славный блюститель порядка пытается вскинуть автомат. Настолько, что Сурок успевает сделать шаг, режущим движением полоснуть его по запястью, после чего как на тренировке пробить неожиданно сильную и на редкость хорошо для мальчишки поставленную «двойку». А так как противник удержался-таки на ногах, то врезать ему в печень и провести классический апперкот. И, в принципе, все, поле боя осталось за Сурком.
Короткими, скупыми движениями (все как учили) Сурок избавил побитых от оружия, раций и вообще всего, что могло представлять интерес. Затем остановил кровь (ее, впрочем, было немного) и ловко связал их, благо веревка в багажнике имелась. Параллельно рассмотрел повнимательней. То, что орлы не местные, он уже понял – своих-то он и так всех знал, хотя бы в лицо. Что поделаешь, специфика местечкового города. Что характерно, ни одной машины мимо так и не проехало – тоже специфика незагруженной провинциальной дороги. Утащил пленных на обочину, к их машине. Весьма затрапезной «нашемарке», к слову, и в очень потрепанном состоянии. Откуда ж они, если так хреново живут, из какого болота вынырнули? Номера московские… И с какого, интересно, перепуга местные жрецы правопорядка уступили им столь удобное место? Однако на размышления времени не было, Сурок и без них торопился. И лишь закончив процедуру, повернулся к подруге:
– Вот, как-то так…
Все это время девушка смотрела на него охреневшими глазами. Шок – он разный бывает. И лишь сейчас у нее сработали в мозгу какие-то шестеренки.
– Что это было?
– Пока не знаю, – Сурок внимательно посмотрел на нее, отметил в уголках глаз медленно набухающие капельки слез. Ничего, справится, не разревелась сразу – и то хорошо. – Сейчас будем решать вопрос.
К счастью, Россия – страна достаточно продвинутая в плане связи. Даже здесь телефон уверенно брал сеть. Оставалось только связаться с Базой, сообщить о происшедшем. Через какие-то полчаса рядом заскрипел тормозами знакомый минивэн, и из него шустро выбрались крепкие парни в камуфляже – генерал Кузнецов своих людей и впрямь не бросал.
