Ушел. Оставив Петю в неприятном сомнении. Похоже, этот матерый волчара его объяснениям совершенно не поверил.
Как же так? Ведь Трегубов все четко обещал…
От фанатика все-таки удалось избавиться, не прибегая к крайним мерам. Петя сказал ему, что один местный житель нашел крупный алмаз прямо подо мхом. Примерно в ста верстах от Мезени, если двигаться в сторону Архангельска, но взять чуть южнее. Как опытный рудознатец, сам определит. А Птахин с ним поехать не может, не раньше, чем месяца через два. Городничий в городе сменился, лютует и со службы его не отпустит. Ну а через два месяца тут уже всюду снега будет по пояс, искать тяжело будет.
В общем, Исайя умчался. Как всегда, с горящими глазами. Но на смену ему пришел куда более обстоятельный персонаж — Матвей Яковлевич. Тоже приказчик Карташова, но уже из реальных помощников купца. Доверенное лицо. И хорошо знакомый Пете, так как на практике и более поздней поездке на Дальний Восток они не просто пересекались, а сначала за аметистами вместе ездили, а потом и к шаманам.
— Куда же это вы, Петр Григорьевич, бедного Исайю услали? Ведь там же ничего нет?
— Ничего, ему полезно. А здесь ваш полоумный мне очень работать мешал. К тому же, вдруг, и найдет что-нибудь. Я в тех местах не бывал, что там есть — не знаю.
— Но ведь алмазы-то вы и вправду нашли. И даже землю, где они есть, выкупить успели. Никогда не поверю, что вы такие деньги за кусок болота с хорошей охотой отдали бы. А уж как Фоншольский волосы на себе рвал, когда про алмазы узнал…
Час от часу не легче. Интересно, а еще кто-нибудь про алмазы не знает? Нет, понятно, если узнать, что Петя алмазы нашел и имение себе приобрел, один плюс один сложить несложно. Но Трегубов же обещал не говорить, откуда алмазы. Или по денежному переводу отследили? За оставшиеся камни как раз деньги пришли. Но, вообще-то, банк гарантирует тайну вкладов и переводов. Или не для всех?
Теперь это уже было непринципиально. Но скверно.
Матвей Яковлевич Петю за грудки не хватал, работать не мешал, но каждый день приходил и заводил одни и те же разговоры. В принципе, говорил все, что молодой землевладелец и ожидал.
Пугал трудностями организации дела, массе «подводных камней», которые опытный управляющий рудника легко обойдет, а неопытный может все дело загубить. О том, что стоить все это будет очень дорого, тоже говорил. Против этого возразить было трудно.
Но вот доли в доходах Птахина никак не устраивали. Мол, сначала надо будет вернуть вложенные деньги. Петя успел потратить не больше сорока тысяч (с учетом облигаций и их неполученных дивидендов), против этого Матвей Яковлевич возражать не стал, к чему мелочиться. Но от имени Карташова предполагал сразу вложить полмиллиона, которых вполне может не хватить. Тогда — больше. Ну и сбыт алмазов категорически хотел забрать себе. Рынок здесь сложный, без опыта нельзя. Серьезные копи — это не десяток алмазов, даже крупных, а пуды мелких кристаллов, которые основную выручку и дадут. Но оценку и бухгалтерию опять же требовал оставить за купцом.
То есть свое Петя однозначно вернет. Возможно, даже скоро. А потом может об алмазах на долгое время забыть. Разве что небольшой доход все-таки удастся выторговать, но и то, Матвей настаивал, что об этом можно будет говорить только после того, как станет ясна годовая добыча. Маг-то копейками рискует, а Карташов — миллионами. Понимать надо.
От всего этого было грустно, и с ответом Петя тянул. Не устраивает его такой расклад. А какой устраивает? Опыта-то нет. Реально посчитать не получается. Единственное, за что можно зацепиться, это то, что он сам за прошедший год четырнадцать камней нашел. Тысяч на двадцать пять в совокупности. Но как понять, двадцать пять тысяч в год с рудника это много или мало? Неплохо, но явно не миллионы.
К счастью, в торги вмешался Жмыхов. Про имение он тоже узнал и тоже пришел с предложением. С Матвеем он торговаться не стал, а пообещал того из уезда выкинуть. Нечего тут дальневосточным делать, здесь Северный завоз правит.
Но, хотя бы оба на некоторое время отстали.
Зато стали приезжать вдруг вспомнившие о нем друзья по Академии. Первой появилась Дивеева. Которая как раз прошедшим летом Академию закончила, получила распределение к деду (наместнику Дальнего Востока), но решила пока страну посмотреть и примечательные места посетить. Не одна, конечно, с сопровождающими.
Что такого особо примечательного в Мезени, и что тут есть, чего нет в том же Дальнем, Птахин не понял. Но раз княжна захотела, и дед поездку поддержал, имеет полное право путешествовать где хочет. За неимением других достопримечательностей Петя готов сводить ее на рынок, где можно купить кое-какие меха, моржовую кость (и, возможно, даже мамонтовую), а местными травами и корешками для зельеварения он с ней может из своих запасов поделиться.
— Это все замечательно, — Согласилась Екатерина: — А как насчет алмазов? Вся Академия знает, что ты их здесь нашел!
Петя внутренне охнул, но осознал, что отрицать уже глупо. Никого он ни в чем не убедит. А уж Дивееву, с ее упертостью, тем более. Но, может, попробовать аукцион устроить?
В общем, Петя сознался, что землю, где предположительно есть алмазы, он уже выкупил себе в качестве имения («Я знаю», — улыбнулась княжна) и пожаловался на купцов, которые ему проходу не дают.
Вот тут Дивеева буквально взвилась:
— Кто?!!!
Указал на представителя Карташова и местного Жмыхова.
На Матвея княжна просто наорала и пообещала всевозможные кары за то, что действует без ведома наместника. На Жмыхова тоже наорала. Пояснив, что хоть он тут и привык казенные деньги на Северном завозе воровать, место свое должен знать. Нечего себя простому лабазнику князем представлять. А Северный завоз, между прочим, ее дедушка больше, чем наполовину заказывает. И влияет на него чуть ли не больше его высочества, который в такие мелочи не вникает.
Жмыхов проникся, даже борода у него трястись стала, но отступать не спешил. Матвей Яковлевич тоже чуть не плакал, но жалобно тянул, что без такого опытного промышленника, как Карташов, столь большое дело запустить не удастся.
И оба продолжили Петю обрабатывать, но уже тайком. Хотя условия немного улучшили. Уже прогресс.
А потом начался сумасшедший дом. Или встреча выпускников. Только место для нее было совершенно необычное. В Мезени один за другим появились Пален, Воронцов, Волохов и даже Шувалов. Если с первыми тремя было еще понятно, почти приятели, то с Шуваловым все было с точностью наоборот. Вместе они не учились, граф закончил, когда Петя поступал, зато девушка — Анна Фролова — сначала, после отъезда Шувалова на службу по распределению, стала гулять с Птахиным, а потом все-таки уехала к первой любви на Дальний Восток. И когда им там довелось пересечься, вроде, открыто не конфликтовали (да и кем был недоучившийся кадет-мещанин против мага-аристократа), симпатии друг другу никак не выражали. Теперь же антипатии, как будто никогда и не было. Правда старший тезка (обоих звали Петрами) взял по отношению к Птахину покровительственный тон, который того изрядно раздражал.
— Смотрю, неплохо ты тут устроился, — Сказал Шувалов. Похоже, и по плечу хотел похлопать, но Петя вовремя повернулся к нему боком так, что сделать это можно было только чрезвычайно неуклюже, от чего граф воздержался: — Но ты всегда в любом месте умудрялся подметки на ходу срезать.
Сказать на это было нечего, Птахин только слегка пожал плечами.
— А с Нюркой я расстался, — Как ни в чем не бывало продолжил аристократ: — Сам понимаешь, не моего поля она ягода. Хотя, знаешь, даже обидно. Как нормальная баба, так в невесты не годится. А как завидная невеста, так Дивеева. Тебя она тоже, небось, строить пыталась?
Теперь — слегка развести руками вместо ответа.
— Что я и говорю. Хотя, наверное, это и хорошо. Спешить с женитьбой не будешь. А красивых девок — полно. Я вот сейчас в столице с актриской одной живу, но думаю ее на балерину поменять.
