еле шевелится.
С другой стороны… Что такое каких-то пару часиков? А? Танина, как ты думаешь? Может, и вправду лучше заснуть? Как мне тебя не хватает! Во сне встретиться с тобой теперь более реально может быть, чем наяву.
Однако, как хорошо, как тихо…»
*
— На этом месте, — герцог обвел глазами присутствующих, — записки обрываются.
— Ну? — заговорил король, потирая руки. — Что скажете, любезные мои вельможи? Что бы это все значило? Эти записки мы нашли, как уже было сказано, в нашем заброшенном форте возле места высадки… И — никого больше… Только корабельные обломки да пожитки, которые еще не поглотило море.
Танина невольно вскрикнула. Крик был не громкий, но, как оказалось, вполне достаточный для того, чтобы достигнуть ушей в зале.
— Что это? — рявкнул Готфрид со своего стула.
— Слуги! Проверить! — немедленно отдал приказ герцог.
Мартин потащил сестру за подол платья.
— Быстрее! Нам пора уходить отсюда! — зашикал он на нее.
Но Танина и сама уже поняла всю опасность положения. Назад они выбирались гораздо быстрее.
— Ты слышал? Ты слышал? — теребила она брата все то время, пока они бежали на кухню.
Только тут, среди знакомых котлов и посуды, Мартин отдышался, присел пару раз и резко выпрямился.
— Ух! Давненько не испытывал таких волнений!
— Мартин! Это же он, Генри! Ты слышал? Даже если бы он и не произносил моего имени, его стиль, его слова я узнаю среди тысячи других!
— Да, да, — подтвердил Мартин, — почему же я тебя и позвал.
— Но я же и знать не знала, куда он пропал тогда! Я променяла дворец на любовь. Вот теперь и думаю: а не велика ли цена?
— Если бы мы тогда не сбежали, сестрица, то так бы и мыкались среди таких же горемык!
— Да. Но у меня была любовь, — задумчиво ответила она, — а теперь только быт… кастрюли, уборка, полы, работа.
— У тебя есть я!
— Ну, — рассмеялась Танина, — тебя никто никогда у меня не отнимет!
Мимо пробежали поварята.
— Что там происходит? — спросил Мартин.
— В старой кладовой, что примыкает к залу, кто-то был, подслушивал королевский совет! — с трепетом сказал поваренок. — И теперь ищут следы его. Но, кажется, след пропал!
— Какой ужас! — сказала Танина.
— Кто бы мог подумать! — подтвердил Мартин.
Когда вечером все стихло, унялись разговоры, улеглись и короли, и вельможи, и слуги, Танина сидела с Мартином у открытого окна. Свежий ночной воздух обдавал их лицо, далекие холодные звезды молчаливо освещали их блестящие глаза.
— Мартин, — наконец прервала долгое молчание сестра.
— Да? — отозвался он, предчувствуя что-то.
— Я думала сегодня полдня…
— О чем?
— Да обо всем. Тебе, мужчине, это вот вообще непонятно, наверное! А у меня сотни мыслей успели сменить одна другую за это время.
— Ого! Ну да. Я успел только поужинать, поблагодарить Томмазо за помощь да сходить отчитаться перед Грегором. Ох, и досталось же мне на орехи, правда!
— Чего?
— Да заладил одно: где тебя носило да где? Ну, сказал ему, что было плохо, провалялся на кровати, скрючившись.
— И поверил? — улыбнулась Танина.
— Нет. Но… он и сам понимает, что смену себе готовит же! Не казнить же теперь меня!
— Это понятно. Но знаешь вот что…
— Да?
— Да я все о том же. Долго думала… И мне кажется, ты мне не откажешь! Иначе я себе места не найду. Я теперь не знаю, как мне вообще и спать, и есть? Я чувствую, что пришла пора для действий!
— Слушаю тебя!
Танина оглянулась, чтобы удостовериться, что никто не подглядывает, и шепотом, склонившись к уху брата, проговорила:
— Мы должны отправиться на поиски Генри!
Мартин посмотрел на нее со взглядом, означавшим: «Ну вот! Я так и знал, что этим кончится!»
— Мы же только зажили нормально, как люди, — пробормотал он, — а ты теперь предлагаешь вновь пуститься в мир, да не на улицы городов, а в неизвестность.
— Нет, нет, — поспешила разуверить его сестра. — Я все обдумала и разузнала. Судя по спешным приготовлениям, через неделю-другую отходит шестая центурия третьей когорты.
— Той когорты, что только недавно сформировали?
— Да, да! И, как ты знаешь, шесть центурий по восемьдесят человек не успели скомплектовать полностью! В шестой и сейчас человек ну сорок-пятьдесят, но не восемьдесят!
— И ты предлагаешь? — Мартин задал вопрос, хотя уже знал ответ.
— Я предлагаю тебе подать прошение на зачисление в эту центурию третьей когорты. А я прикреплюсь к ней в качестве повара. Отряды все равно кормить же нужно кому-то! Они мне не откажут!
— А разрешение?
— Тебе придется сходить к Грегору и уболтать его отпустить в этот поход. А уж потом ты будешь прислуживать, сколько потребуется!
— Да он меня прибьет!
— Не прибьет, если ты скажешь ему, что мы отплывем, чтобы разузнать о его сыне!
— О его сыне?
— Да! Его сын тоже был во второй когорте. И пропал вместе со всеми! Он потому и сердитый такому, что тоже волнуется и переживает, но никому в этом не признается!
— Вот ты проныра! — рассмеялся Мартин.
— Уж такая, какая есть, братец! — согласилась Танина.
— Тогда готовься к отплытию!
И Мартин решительно зашагал к себе в комнату, чтобы хорошенько все обдумать и завтра поутру отправиться к Грегору.
— Тебе добавить еще оливье?
— Что? — от неожиданности я вздрогнул.
— Да что с тобой такое происходит последнее время? Ты как будто где-то витаешь!
— Прости. Что ты говорила?
— Говорю, хочешь добавки?
Я посмотрел на свою тарелку, в которой еще дымилась теплая пюрешка и маленькими пригорками лежали остатки оливье. Затем поднял глаза. Мама сидела рядом со мной за кухонным столом. Время не пощадило ее некогда прекрасную внешность. Русые волосы причесано покоились на затылке, серые нежные глаза взволнованно глядели на меня, морщинки по краям пусть и старили ее, но были свидетельством долгих бессонных ночей, многих тревог и беспокойств. Я у нее всегда был любимчик. Что же удивительного, что при разводе с папой она оставила меня подле себя?
— Артем, будешь? — не дожидаясь моего ответа, поднесла она ложку с оливье и с участием положила на тарелку.
— Спасибо, мамулечка, — пробормотал я.
— Что-то тебя беспокоит?
— Что же брать? — в задумчивости, точно сам с собой, рассуждал я. — Грегор дал добро и пора собираться в путь.
— Грегор? Какой еще Грегор? — удивилась мама.
— А, что? — переспросил я. — Грегор? Я сказал «Грегор»? Да нет, — попробовал было замять ситуацию, — я имел в виду Григория, нового начальника на распределительной линии в пищевом цехе, куда устроился. Говорит, будет мне поручена командировка.
— А, понятно, — протянула мама. — Но тебе
