судьбоносной встречи, и надо же – дождалась…
* * *
К четырем часам дня все неотложные дела были наконец переделаны, и приготовления к продолжению путешествия благополучно завершены. Кира сердечно попрощалась с хозяйкой замка, получив по ходу дела еще несколько крайне ценных наставлений о том, что, как и когда следует предпринимать по ходу развития отношений, и в четыре с четвертью они со Львовым уже покинули гостеприимный дом графини Дуглас, вылетев на самолете-амфибии, «совершенно случайно» оказавшемся в замковом капонире на берегу озера. По случаю отлета новые наряды баронессы Багге-аф-Боо были аккуратно сложены в дорожные кофры и погружены на «аэроплан», а Кира переоделась в выстиранную и отутюженную форму штабс-капитана.
– Рулю я! – остановил робкие поползновения Киры Львов.
– Почему это? – почти возмутилась она.
– Потому что это моя сказка!
«Ну, где-то так и есть», – согласилась с ним Кира, но вслух все-таки фыркнула, выражая свое несогласие с такой шовинистической постановкой вопроса.
Хорошо фыркнуть, говаривала в давние времена ее тетка, настоящее искусство. Женщина этим манером не хуже, чем мужик по матерному, выразить себя может.
И она была права, разумеется, но правда Матрены Никодимовны принадлежала, увы, исключительно женщинам гражданского звания. Офицеру фыркать несподручно, легче – по матери послать. Однако в том и состояла прелесть нынешнего ее положения, что пусть и ненадолго, но представилась Кире возможность снова почувствовать себя просто женщиной. Побыть, так сказать, слабым полом – даже если на ней надета мужская офицерская форма – и вести себя соответственно этому давно утраченному статусу. Такая Кира могла и фыркнуть, и голову на плечо Львову положить, и много чего еще могла себе позволить. И грех было этим правом не воспользоваться.
«И ведь ночь впереди… – подумала она, рассматривая скользящие под крылом пейзажи Скандинавии. – Да и что нам ночь? Можно и не дожидаясь, если будет где…»
Мысль эта показалась Кире настолько соблазнительной, что она улыбнулась, удивляясь самой себе, но начала все же подыскивать «жадным» взглядом, где бы им приводниться, на час или два…
В Петров прибыли в двенадцатом часу ночи. Обошли центр и заводские районы стороной и приводнились где-то за городом, на озеро или водохранилище рядом с темной громадой какого-то дворца. По случаю военного времени в городе соблюдалась строгая светомаскировка, а луна, как назло, пошла на ущерб. Водная гладь все-таки слегка серебрилась, так что Кира и сама, должно быть, смогла бы сесть на воду, однако рассмотреть «дом и парк», увы, не могла.
«Что ж, придется потерпеть до утра… – признала Кира очевидное. – Однако, – успокоила она себя, – еще не все потеряно! По внутреннему убранству тоже ведь кое-что можно узнать…»
– Ну, вот мы и дома! – почти торжественно объявил Львов, когда, выбравшись из летающей лодки, они перешли на пирс. Причал явно предназначался для яхт и гребных судов, но в умелых руках и амфибия притерлась к нему, как родная.
– Твой дом? – Кира кивком указала направление, но, в принципе, и так было понятно, о чем вопрос.
– Мой.
– Жалко, не рассмотреть.
– Утром посмотришь!
– Мы в дом, – обернулся Львов к встречавшим их мужчинам с фонарями, – а вы тут пока с аппаратом разберитесь. Да, поаккуратней там, у него обшивка из перкаля, одним словом пеленка. Чуть заденешь – и дырка!
– Не извольте беспокоиться, барин! – поклонился гладко выбритый старик в шитой золотом ливрее. – Или впервой!
– Полагаю, стол накрыт, – тут же сменил тему Львов, – и в котле достаточно горячей воды?
– Как же иначе-то?! – даже вроде бы обиделся от такого вопроса старик, исполнявший, по всей видимости, роль старшего по команде. – Как только получили телеграмму от ее сиятельства графини Дуглас, так сразу и приготовились. Ждали вас еще ввечеру.
«Ну, если бы не остановка в пути, к вечеру бы как раз и поспели…»
– Вот и славно! Душ с дороги и за пироги! – прервал Львов объяснения. – Это, к слову, моя гостья штабс-капитан баронесса Багге-аф-Боо.
– Добро пожаловать, ваше благородие! – снова поклонился старик.
«Мажордом? Дядька или еще кто?»
– И вам не хворать! – вздохнула Кира, свыкаясь помаленьку со своим новым статусом.
«Да, ведь и ненадолго!» – успокоила она себя, памятуя, как относилась к таким вещам прежде, но тут же осознала, что «тепереча не то, что давеча», и фраза «всего восемь дней осталось» в связи с изменившейся интонацией изменила и смысл. Этот стакан, увы, был наполовину пуст.
«Ладно, чему быть, того не миновать! – решила она, поспешая за Львовым по аллее погруженного во тьму парка, он шел впереди, освещая путь фонарем, она за ним, как ведомый за ведущим. – Но пока в часть не вернулись, это и моя сказка тоже!»
А сказка между тем начинала приобретать вполне эпические масштабы. Кира увидела слабо освещенные ступени крыльца – мраморные, пологие, изогнутые дугой, и сразу вслед за тем, не упомнив даже, как «пробежали» ведущую к дому аллею и все эти ступени, влетела вместе с Яковом в открытые зеркальные двери, в волшебное колыхание шелковых тканых портьер, в освещенный трепещущими на сквозняке огоньками свеч парадный зал с золоченой штофной мебелью, бронзовыми напольными лампами и картинами в тяжелых рамах золотого багета.
«Ох, ты ж!» – она застыла, стреноженная, словно конь на бегу, напуганная неожиданным образом, столь мощным, что едва не выбил из нее дух.
– Яков! – позвала она враз охрипшим голосом.
– Я здесь, командир! – откликнулся он, оборачиваясь. – Что-то случилось?
– Он… он… – У Киры даже слов не нашлось, чтобы объяснить свой испуг. – Скажи, что это просто… просто живопись!
Но она уже знала, спрашивая – не просто живопись. Не случай, а судьба. Седая борода, суровый взгляд, нахмуренный лоб… Не узнать старого гордеца было сложно, да и портрет известный. Во всех книгах по истории Российского государства растиражирован, не говоря уже о прочем.
– Андрея Михайловича увидела? – кивнул, соглашаясь с очевидным, Яков. – Испугалась?
– Ты?..
– Да, – пожал он плечами, – с этим не поспоришь.
– Так я, выходит, спала с самим князем Курбским? – рассмеялась Кира, сама дивясь столь парадоксальной реакции.
– Есть разница? – нахмурился бывший поручик Львов.
– Ты просто не женщина! – смех явно переходил в истерику, но с этим Кира ничего поделать не могла. – Ты этого не поймешь!
– Я не женщина, – согласился Яков Курбский, – я мужчина. И мне показалось, что это неважно. Я думал, у нас все и так хорошо. Без имен.
Говорил он как бы спокойно, почти нейтральным тоном, но, будь Кира неладна, если на самом деле он не был охвачен бешенством.
– Вчера ночью я кончила! – улыбнулась она, успокаивая его гнев и
