— В таком случае не привязать ли нам его покрепче? — Тэн И потянулся к шарфу, который уже было оставили Джоакино.
— Думаю, это не столь необходимо, — остановил его Хорса. — Куда он сможет уйти?
В это время заскрипел трап. Кто-то спускался в трюм.
— Некто идет в одиночку, — прислушался кхитаец. — Это довольно пожилой месьор.
— Либо раненый, — добавил Хорса.
С палубы доносились команды капитана и комитов вперемешку с криками чаек и воплем пиктов. Человек постоял недолго, потом двинулся медленно, поскрипывая досками настила, в сторону кормы.
— На раненого не похоже, месьор Хорса, — покачал головой Тэн И.
Хорса согласно кивнул и постарался вспомнить, кто же из присутствующих на корабле может быть пожилым человеком с медленной, чинной, слегка шаркающей поступью.
Среди придворных были люди в возрасте, но Хорсе вспомнился — почти сразу — седой жрец-митраист, благообразный старец с глубокими серыми глазами под лохматыми бровями, худыми, но не обвисшими щеками и длинными мягкими седыми прядями, слегка поредевшими над выпуклым большим лбом. Длинная белая борода дотягивалась, как и положено, едва не до пояса. Облаченный в белую хламиду с вышивкой по подолу, обшлагам и вороту, подпоясанный вязаным шерстяным поясом, жрец быстро, но цепко глянул на него и Тэн И, когда они, переговариваясь для вида, спускались в люк. Разумеется, посох был при жреце.
Вот и сейчас Хорсе подумалось, что именно этот чинный старик задумал проверить, что это те двое так долго делают под палубой, когда наверху трубят сбор к битве.
Гандер хотел было поделиться своими соображениями с кхитайцем, но понял, что поздно — шаги звучали уже слишком близко. Шерстяные пологи были непрозрачны и надежно закрывали двоих притаившихся за ними людей, храпящего шемитского негоцианта, и два трупа. Шаги остановились как раз против укрытия Седека. Кто-то явно прислушивался к храпу. Затем раздалось вежливое покашливание, после чего человек решительно шагнул к пологу и отдернул его.
Первое, что бросилось в глаза Хорее, это огромный эфес ламиры и несоразмерно широкие плечи дорогого плаща. Больше ничего заметить он не успел. Мелькнули тощие ноги, брякнула об пол ламира, и маленький нос Норонья уставился в потолок трюма.
Первый советник возлежал рядом с Седеком, вытянув руки по швам и с ламирой на боку. Носы старомодных башмаков и маленькая бороденка графа победоносно задрались кверху. Рядом скромно стоял Тэн И.
— Я не повредил ему ни одного члена, месьор Хорса, — успокоительно заявил кхитаец.
Картина была исполнена глубокого символического смысла: первый советник Кордавы покоился на ложе бок о бок с некоронованным королем Асгалуна, и оба были выведены из строя слугами аквилонского монарха. Впрочем, в строю от них толку было бы немного, а от Норонья гораздо больше вреда. Ныне сей пособник врага в собственном стане был обезврежен, и шансы экипажа «Полночной звезды» в борьбе с эскадрой пиктских каноэ незамедлительно резко возросли. Тем не менее задача оставалась трудной.
— Думаю, не будет бесполезным, если эти месьоры проведут немного времени вместе. — Хорса волновался, и гандерская велеречивость одолевала в нем всякую иную манеру вести беседу.
— Да-да, месьор Хорса. Я полагаю, нам стоит немного поспешить. Вряд ли месьор Норонья вспомнит, как ему случилось оказаться здесь.
— А если и вспомнит, ему немного удастся доказать, — заключил Хорса.
Кхитаец воспользовался-таки шарфом и его длиной, связав им руки и Седеку, и зингарцу, да так, что они никак не смогли бы помочь друг другу развязаться.
— Да, это очень хорошо, что мы две осени назад встретили Бриана, — подытожил Тэн И, когда они покидали разгромленную и залитую кровью и молоком обитель асгалунца, навлекшего на «Полночную звезду», как не без основания полагали Хорса с Тэн И, столько бед.
Cпуск с дерева оказался гораздо короче подъема. Деггу стоял перед королем с сияющим, если можно так сказать о чернокожем, лицом — был доволен тем, что исправно выполнил такое важное поручение, и лишь слегка, больше напоказ, отдувался.
— Ты хорошо потрудился, Деггу. Это очень похвально, — сдержанно сказал Конан, сознавая, что черного матроса следует поощрить — тогда он будет выполнять все указания с рвением преданного пса лишь за доброе слово.
Король обвел взглядом весь свой отряд. Евсевий, Майлдаф — на них можно рассчитывать как на самого себя. Арриго, Сотти, Серхио — эти будут вздорить из-за любого пустяка, но и не сломаются, хотя, если найдут это необходимым, продадут с потрохами. Матросы — от них можно ожидать всего, кроме, пожалуй, Деггу. Родригесы и Конти — постоянная головная боль: доставить бы их домой в целости, иначе возможны политические осложнения. Полагмар? Сгодится рубить дрова для костра. Впрочем, если он охотник, это тоже неплохо.
— Здесь нам делать нечего, — повторил Конан. — Впрочем, если кто-то желает остаться и дожидаться Гонзало, я не буду настаивать. Полгода, год — за вами непременно явятся. Остальные, кто пойдет со мной! Я обращаюсь к вам.
Конан выдержал паузу. В ответ не нашлось ни единого голоса.
Король довольно ухмыльнулся, глянув на Сотти, хранившею маску отстраненности, и Арриго, имеющего вид человека, добровольно прикусившего себе язык.
— У нас один путь, — продолжил Конан уже гораздо тише и более деловито. — Морем вдоль побережья идти нельзя. Здесь по наши головы собралась целая орава кланов, только добыча ускользнула. И, возможно, досталась другим, — мрачно предположил монарх. — Так что возвращаться они будут теми же курсами, что и мы, куда бы мы ни двинулись: в Зингару или в Ванахейм. Идти по лесам — еще большая глупость: нас подстерегут дозоры не в первой, так в следующей деревне. Остается одно: подняться вверх по этой речушке, пока можно, потом перевалить плоскогорья, а уж там рукой подать до Черной реки.
— Сколько это займет, Конан? — не выдержал-таки Арриго.
— Полагаю, Норонья будет числить тебя еще живым, а не без вести пропавшим, — высказал свое мнение Конан. — Одну луну, — пояснил он для всех.
— На базарной площади Мерано раз десять успеют спалить мое чучело, — по обыкновению жизнерадостно высказался Сотти. — А как ты полагаешь, Конан, далеко ли можно уйти по этому ручью?
— Реки в пуще могут течь вот так лиг сто и забираться очень высоко, — ответил киммериец.
— Следует заметить, — вмешался Евсевий, — что эта река священная. Посему должна быть чем-либо замечательной, помимо дивной чистоты воды. Либо своей длиной, либо…
