— Кого хороним? — из темноты почти беззвучно вынырнул повелитель Аквилонии. Киммериец, одетый без всякой неуместной роскоши в простую и удобную дорожную одежду, в правой руке сжимал вместительный мех с вином. Следом объявились Эйкар-младший и рабирийка, снисходительно взиравшая на людей из-под кудрявой челки. — На моей далекой родине вообще-то справляют тризну с застольем и боевыми песнями, дабы последняя дорога воина не была скучна…
— На твоей очень далекой родине, насколько мне известно, тризну с застольем учиняют в любом случае, начиная от рождения двухголового теленка и заканчивая кончиной прадедушки, объевшегося жаркого из дрохо, — рассеянно заметил да Кадена. — Впрочем, если для веселья тебе потребен покойник, там в телеге лежит один, не особенно протухший. Сообразно традициям можешь его закопать, возложить на костер или же подвесить на дереве.
— Тьфу, пропасть, ну в самый раз к ночи разговор, — буркнул один из егерей. Варвар, нимало не смутившись, поддержал:
— Спалить, пожалуй, — он грузно опустился на бревно по соседству с Айлэ Монброн и плюхнул сочно булькнувший мех на колени Делле. — Усопший при жизни обожал всякие огненные забавы. Хлебом не корми, дай чего-нибудь поджечь, да чтобы непременно с шумом и треском.
— Сие чревато, — подал голос Ариен, проворно откупоривая бурдюк. — Иные маги древности, если верить легендам, умели надолго отделять свой дух от бренной телесной оболочки, дабы продлевать свой век и странствовать в незримом. Ежели здесь у нас именно такой случай, то нехорошо было бы подвергнуть сожжению живого человека. — Сладкий мускат полился в подставленные посудины. — Кроме того, дóлжно быть осторожным вдвойне при погребении мага. Разобщение сущностей может привести к тем более скверным последствиям, чем большей колдовской силой обладал покойник…
— Проще говоря, тут все полыхнет на триста лиг в округе. И настанет мир в Забытых Лесах. Ай, хорошо будет, да, Рейе? — хохотнул Конан. Просто одетый, с кривобокой оловянной кружкой в руке, в отсветах кострового пламени, он в этот миг меньше всего походил на особу королевской крови — и все же этот седеющий гигант источал могучую силу, он казался непобедимым и вечным, как лес, шумевший вокруг. — Ну выпьем, что ли, за это самое…
— За то, чтоб полыхнуло? — уточнил Рейенир. — За такой мир в Забытых Лесах?
— Нет, — Конан посерьезнел. — Просто за мир в Рабирах. За мир между Рабирами и Аквилонией. За это ты согласен выпить по кружечке?
Оловянные кружки столкнулись с громким лязгом. Рейенир, немного не допив, плеснул вином на землю и в пламя костра. То же сделал Конан, чуть помедлив.
— Лесным Хранителям, — сказал да Кадена.
— Древним богам, — кивнул киммериец.
Какое-то время никто не произносил ни слова. Иламна, катая между ладонями пустую кружку, задумчиво наблюдала за пляской огня. Егеря таращились на короля Аквилонии с неприкрытым то ли изумлением, то ли обожанием. Еще бы, подумала Айлэ, такого Конана им видеть не доводилось. Такого Конана видел разве что Рейе в стародавние времена, да еще, наверное, одноглазый маг — во времена еще более давние.
В лесу протяжно закричала ночная птица, заставив Айлэ вздрогнуть. Делле встряхнул бурдюк.
— Кстати о воссоединении сущностей, сиречь о воскрешении, — начал он. — Ваше величество, дозволительно ли узнать, какие указания оставил, э-э… месьор Хасти касательно своего состояния, буде нам удастся…
— Дозволительно, — благодушно рыкнул Конан, — только излагай короче. Пока ты доберешься до конца вопроса, я забуду, что было в начале. Если ты так же разговариваешь с девицами, то состаришься, не познав женщины. Хочешь знать, как мы будем его воскрешать? Понятия не имею.
— То есть как? — опешил Ариен. Иламна выпрямилась, отставив в сторону кружку, и внимательно посмотрела на Конана.
— А вот так, — продолжал варвар. — Он только сказал, чтобы мы не вздумали принимать его смерть всерьез, он, мол, только спит. И потребовал довезти тело до его магической школы. А затем, мерзавец эдакий, просто взял да перестал дышать. Кто знает, может, надо его трижды обнести вокруг собственного дома посолонь или, скажем, макнуть в колодец во дворе… Иламна, а что вообще такое эта пресловутая школа, куда мы так рвемся по наущению одноглазого мошенника? Там кто-нибудь живет? Ученики, прислуга? Может быть, стража?
— «Сломанный меч» — просто большая усадьба над озером, — Иламна аккуратно приподняла крышку с кипящего котла, принюхалась и вроде осталась довольна. — Дом наставника, странноприимные дома для учеников, службы и все остальное, — она призадумалась. — В самом деле, что сталось с тамошней челядью? Учеников Эллар распустил еще в начале лета, сам отправился погостить в Кордаву, но кто-то наверняка остался приглядывать за поместьем… Если они пережили Грозу, то могут отнестись к чужакам не слишком дружелюбно.
— Надеюсь, они не откажут мирным путникам в ночлеге, — хмыкнул владыка Трона Льва. — А то моя секира их вежливо попросит… Ба, да что толку гадать! Доберемся и увидим сами. Хасти при всех своих недостатках никогда не был глупцом. Если уж он что-то делает, то делает правильно.
— Гм, — громко сказала Айлэ. Киммериец бросил на нее насмешливый взгляд:
— Ну, разве что пару раз ошибался. Не так уж много за те пять десятков лет, что я его знаю. Эй, ученик колдуна, заснул? Разливай по новой, у твоего короля пересохло в горле…
Выпили по второй. Один из егерей, кряжистый усач в чине десятника, с багровым пятном от старого ожога на левой щеке, смущенно кашлянув, пробормотал:
— Ваше величество, дозвольте у наших проводников спросить… Давно меня любопытство гложет…
— Так спроси, коли гложет. Чего мнешься, как девка? Стесняешься, что ль, кого? — гаркнул Конан. — Говори, не жмись!
— Месьор Кадена… Госпожа Иламна… Тут такое дело… Когда мы только в Рунеле появились, его светлость герцог Просперо разъезды отправлял по окрестностям. Вроде как на разведку. Ребята в нашей сотне бывалые, видали всякое, плохое и хорошее поровну, но тут кое-кто по сю пору в себя не пришел, посмотревши, как в ваших лесных деревнях живут. Так у нас с парнями давеча спор загорелся… Как это у вас выходит, вот мы чего в толк не возьмем?
— Не понял, — озадаченно шевельнул бровями да Кадена. — Что выходит?
— Ну вот возьмем хоть любое ваше селение, — оживился десятник. — Что ни дом — загляденье. Всякое бревнышко ровно изнутри светится, будто только вчера выскоблено, ан ведь не один десяток лет этим домам! А резьба какая наведена! Чисто, красиво, убранство богатое, скотина при каждом хозяйстве… И хоть раз бы нашли хибару-развалюху или там огород, бурьяном заросший, — нету их, хоть плачь! Иные особо искали, хотели знать, может, хоть кто-то из ваших да бедствует — нет, никого… Многих зависть да злоба взяла, а я просто удивляюсь, что откуда берется…
