Такого поворота событий Соня не ожидала. Но выбора не было. Оставалось сразиться с этим чудовищем, хотя мысленно она уже представляла свои кишки на его загнутых желтоватых клыках. Зверь почуял ее смятение и, довольно хрюкая, начал приближаться.
Но Соня уже не боялась его — она его ждала почти с вожделением, с восторгом чувствуя, как неведомая сила вливается в нее горячим потоком. В сознании вдруг вспыхнули желтые глаза. Волк! Убитый ею волк был здесь. Он все время шел следом, не отставая ни на шаг. Девушка поняла это сразу, и не удивилась, услышав глухой зов, которых то набегал, то удалялся, как морские волны: «Соня, пусти меня, пусти. Не бойся ничего! Наш удел — месть, и лишь она принесет нам свободу…» Соня провела ладонями по лицу, взглянула на топтавшегося на месте вепря. Тот замер: желтый огонь полыхал в глазах девушки. Она неуверенно оскалилась…
Месть! Конечно — месть! Это был тот ветер, что носил ее по земле, не давая покоя! Пепел ее родного дома застилал от нее солнце в самый жаркий день. И ветер… Ветер носится над покинутыми могилами, воет в трубах, раскачивает траву, проросшую на развалинах… Соня до крови прикусила губу. Кровь! Кровь ее родителей, ее братьев и сестры взывает к ней из-под земли, и не было дня, чтоб она не слышала их зов. Теплилась где-то в самых сокровенных тайниках сердца надежда, что один из братьев жив. Но она боялась этому верить. Боялась, но, помимо воли всюду искала его следы… Как волчица, у которой охотники унесли из норы всех ее волчат.
«Соня! Впусти меня! Только не противься — и мы победим! Поверь мне!» Она медленно опустилась на пол. Кабан завороженно следил за тем, как стремительно растут у нее когти, как вытягивается лицо в хищную пасть…
«Когда-то, давным-давно, никто и не помнит, когда, мой далекий предок Волк в голодное, страшное время ушел из своего логова, чтобы не видеть, как умирают его дети. Он брел по лесу, пока не наткнулся на свежий кабаний след. О, да! Не бывает в жизни случайностей. И встреча их была предопределена, как и ее исход… Он настиг того кабана, едва не падая от слабости, и ему удалось в схватке добраться до его горла. Волчата были спасены, но кабан… Кабан оказался свиньей. И весь выводок ее поросят погиб. С тех пор проклятие тяготеет над нашим родом: Священный Вепрь святилища подчинил себе Волка на веки вечные. И мне не вырваться на свободу даже ценой своей смерти: боги снова вернут меня в обличье другого Волка. Да, я шел сознательно на бой с тобой: я должен был умереть от твоей руки, чтоб воплотиться в твоего Духа Мщения! Моя стая давно ждет меня на Серых Равнинах. И через тебя, став мстителем, я освобожусь от этой вековой повинности…»
— А-о-у-у-у!
Леденящий кровь волчий вой заполнил собой огромную пещеру, отразившись эхом от каменного свода.
— А-о-у-у-у!
Волк, подняв высоко морду, возвестил всем о начале битвы. Шерсть на загривке стояла дыбом, отливая начищенной медью, а в широко расставленных глазах не было ни страха, ни снисхождения. Кабан яростно затопал ногами и ринулся в атаку.
Рыжий фавн, не видимый никому, быстро спрятался в каменную стену, чтобы не мешаться под ногами. Его это совершенно не касалось, и было бы глупо пострадать ни за что. Боги развлекаются, стравив этих двух чудовищ.
Они могут и не заметить, как в пылу битвы эти звери втопчут в пол их неразумного слугу. Да он и так знает, что дальше будет… А девчонку эту он потом сам разыщет. Ей сейчас не нужны помощники. Вернее, они у нее и так есть.
Сони больше не было. Она исчезла, растворилась в огромном свирепом звере, который с ревом обрушился на разъяренного вепря, кабаньи клыки сверкнули, как ножи, но волк уже отпрыгнул и, припав к земле, готовился к следующему прыжку. Куфаронус наклонил свою громадную голову, выставив жесткую щетину загривка, которой не были страшны ничьи зубы. Глазки его злобно сверкали, но он и не думал трусить: не родился еще такой волк, которому он был бы сейчас по зубам.
Волк прыгнул на кабанью спину и принял рвать ее зубами. Вепрь рухнул на пол и принялся кататься, чтоб раздавить врага, но тот уже отскочил и, не дав ему опомниться, опять приблизился к разбушевавшемуся кабану, уворачиваясь от его копыт и клыков. Глаза вепря налились кровью, он яростно визжал и бросался всей тушей на хищника, но тот успевал уворачиваться и нападал сам. Они то сплетались в один клубок, то разлетались в стороны, хрипло дыша, роняя пену и орошая пещеру кровью из многочисленных ран. Кабан бился за свою власть, за богатство, за могущество — за свое будущее, которое было так осязаемо близко! Стоит протянуть руку… Вот только мешает под ногами это лохматое чудовище. Так растоптать же его!.. И он с ревом налетел на противника, мечтая превратить его в кровавое месиво.
Но волк отстаивал свою свободу. Его холодная расчетливая сила, удесятеренная жаждой мести, направляемая чутьем и инстинктом хищника, снова и снова бросала его мускулистое тело на вепря, смыкая железные челюсти на ненавистной шкуре врага. Ах, если бы опрокинуть его на спину и впиться зубами в незащищенный пах!
Стены огромной пещеры дрожали от рева сражавшихся зверей.
Их неукротимая ненависть билась в каменном зале, как живое существо, но, истекая кровью, становилась лишь больше и сильнее. Замерший фавн видел ее собственными глазами: черную, блестящую, клубящуюся, как гигантский спрут. О, какой пир, какое роскошное угощение для его хозяев! Столько крови, столько злобы! Как бы не переборщить, а то опять, как много веков назад, дело кончится землетрясением и обвалом. Ищи потом новое место для святилища!
Фавн заводил широким вздернутым носом, принюхиваясь к непривычным горячим запахам. Вепрь выдыхался. Он хрипел, ловя воздух длинным рылом, его мощные бока, обрызганные пеной и кровью, бурно вздымались, как гигантские мехи, ноги дрожали.. Видимо, богам тоже надоело его поддерживать, и кабан чувствовал, что силы покидают его, что он вот-вот рухнет всей тяжестью своих мышц на каменные плиты пола. И тогда ему уже не увернуться от зубастых челюстей. Он испуганно захрюкал, закрутился на одном месте, выискивая пути к отступлению.
Однако и волк уже устал. Вывалив длинный красный язык, он с надеждой высматривал в своем противнике признаки слабости. Зверь уже чуял запах его страха. Еще немного, еще несколько хороших атак, и забьется под ним в агонии эта туша, замолотит скользящими в крови копытами, уронит огромную голову с подернутыми дымкой безразличными глазами. И тогда никакая сила уже не удержит его здесь! Он опять бросился на вепря и опять, сцепившись, они закружились в смертельном танце, визжа и воя.
Но тут боги совсем отвернулись от своего подопечного и волк вцепился зубами в его горло. Вепрь в ужасе закричал, упал на колени и замолотил головой по торжествующему волку, норовя размазать его по камню. В глазах у вепря потемнело, пенящаяся кровь хлынула горлом, и тут же судорожно бьющееся копыто обрушилось на тело волка, круша его ребра…
