Олег крепко сжал его локоть.
– Судя по всему, маркиза де Монтеспан вынесла приговор Флоре. По крайней мере, она что-то велела своему Азраэлю.
Грандель побледнел.
– Вы шутите?
– Мне не до шуток. Если бы вы видели лицо Атенаис, когда король улыбался Флоре, то поняли бы, что значит – осатанеть от злобы! Кстати, а где Флора?
– Она… – пробормотал граф. – Она сказала, что ее всю распирает от чувств – и поехала домой.
– Одна?!
– С нею двое слуг и Анакаона.
Сухов чуть не застонал.
– Где ваш дом, граф?
– В квартале Марэ. Дом с тремя колоннами. О, боже! – Грандель побледнел. – Если с Флорой что-то случится… Едем, шевалье! – Давно бы так.
Быстрым шагом, переходя на бег и расталкивая знатных бездельников, гулявших по аллеям Версаля, они добрались до ворот. Сухову навстречу рванулись Паха и Жека.
– Беда, сиятельный! – выпалил Комов. – Опять этот гад черный появился! И двое серых мушкетеров с ним. Пока мы прикидывали, как этого чернушника за жабры брать, мушкетеры Шурку уволокли!
– Что-что?!
– Похитили! Яр за ними кинулся, а нас тут оставил.
– Чтоб вас всех!.. – выразился Олег, адресуя врагам сложную словесную конструкцию в три этажа. – Куда именно Яр упылил?
– На улицу Вот же жрал… Не! Вожирар!
– Так. Паха, ты дуй за Яром. Жека, ты со мной – надо Флору спасать.
– И ее хотят… того?
– Ее все хотят, – буркнул Павел, сноровисто затягивая подпругу. – По коням!
Олег вскочил на коня, оглянулся – Роже и «Эжен» рысили следом – и поскакал к Парижу.
Объезжая целый караван возов, громадных, влекущих горы сена, трое всадников пересекли границу Сен-Жерменского предместья, двигаясь по улице Бак.
Здесь находился «Отель мушкетеров», трехэтажные казармы, где держал своих бойцов капитан-лейтенант Шарль де Бац де Кастельмор, граф д’Артаньян.
По сути, он командовал первой ротой королевских мушкетеров, которых звали серыми из-за цвета их лошадей – сплошь серых в яблоках.
Соображая на ходу, Олег сгоряча допустил ошибку, заехав в самое логово… врага?
Сухов, и сам когда-то носивший плащ мушкетера, не хотел думать плохо о сегодняшних молодцах в голубых плащиках с крестами, однако похитители Пончика принадлежали как раз к этому воинственному племени.
Или же кто-то устроил маскарад?
Узнаем во благовремении.
На улице гарцевали несколько серых, и Олег постарался незаметно сквозануть мимо. Ему это не удалось.
Один из мушкетеров, без бородки, но с пышными усами, поворотил своего коня, загораживая Сухову проезд.
– Куда так спешите, сударь? – насмешливо спросил он.
– На ваши похороны, любезный, – холодно ответил Олег. – Дорогу!
– О-ля-ля! – вскричал мушкетер. – Мне еще рано на кладбище!
– А по-моему, самое время!
Сухов показал свой коронный номер – молниеносно выхватил шпагу. Острие клинка уперлось серому в шею, пустив кровь. – Дорогу!
Мушкетер не сдавался: он ухватился за рукоять, но не шпаги, а пистолета.
«Видит Бог, – подумал Олег, – я не хотел неприятностей!» И его шпага проколола мушкетерскую шею, отворяя вену.
Серый страшно заклекотал, сползая с коня, – Жека едва успел подхватить оброненный пистолет.
Слева от Сухова завершилась перебранка графа д’Эбервиля со своим противником, сменившись звоном шпаг.
Третий из мушкетеров, направившийся было к Олегу, передумал и решил помочь товарищу, заходя Гранделю в тыл.
Нехорошо убивать в спину.
Сухов скрестил шпаги с нехорошим, а Комов в это время деловито вооружался – сунув палаш в ножны, он взял трофейный пистолет в левую руку, свой собственный засунув за кушак.
В это время со двора казармы выехали еще четверо серых. Евгений, не дожидаясь приказа, выпалил, поразив в грудь одного из мушкетеров, и не медля выхватил второй пистолет. Выстрел.
Когда дым отнесло ветром, оказалось, что пуля перебила «следующему в очереди» правую руку.
Вроде не левша, так что еще один боец выведен из строя.
Оставшаяся в живых парочка разделилась: худой мушкетер ринулся к Олегу, полный – к Жеке.
И тут из ворот вынесся Быков верхом на заемном белом коне. Следом показался Павел.
Разглядев своих, они тут же бросились на выручку.
На Сухова наседали двое – слева худой, справа нехороший. Ярослав подскакал к ним со спины, забирая вправо, и Олег сосредоточился на худом, открываясь для нехорошего.
Тот осклабился, радуясь промашке неприятеля, да так и умер – шпага Быкова прободала его насквозь.
Нехорошо убивать в спину, но это как бы не считается, если речь о твоем враге. Двойные стандарты, однако.
Уделав худого, Сухов крикнул:
– Понч где?
– Ёш-моё! Почесал к Люксембургскому дворцу!
– Отлично! Нам туда же. Надо спасать Флору!
Вчетвером они доконали супротивника графа д’Эбервиля, весьма ловкого в обращении со шпагой, и поскакали прочь.
– А что с Флорой? – громко поинтересовался Яр, подбадривая коня.
– Маркиза, к-коза, приревновала! Встречный вопрос: что с Пончем?
– Ни хрена не понятно! Шурка говорит, что его взяли по приказу этого черного, то ли купца, то ли… не знаю! Хотели бы убить, убили бы, так нет же, «живьем брали демона».
– Ладно, разберемся!
На улице Вожирар к ним присоединился Понч – встрепанный, но живой и здоровый.
– Пр-рывет! – завопил он. – А вы куда?
– Флору спасать!
– Я с вами!
– Вперед!
Распугивая добропорядочных парижан, кавалькада пронеслась по Новому мосту и свернула к набережной.
Квартал Марэ, потихоньку обживаемый знатью, располагался неподалеку.
– Вон мой дом! – крикнул Грандель, вытягивая руку. – Вон, где три колонны!
Высмотрев двухэтажный домину, к глухой стене которого была присобачена ни к селу ни к городу маленькая колоннада, Олег разглядел и карету, стоявшую с распахнутой дверцей.
– Яр, Паха и вы, граф, к воротам! Другой вход есть?
– Есть, есть! С соседней улицы!
– Жека, за мной!
– И я с тобой! – провопил Шурик.
Подлетев к маленькой двери в высокой ограде, Сухов крикнул:
– Понч, проверь! Закрыто?
Шустро спешившись, Александр убедился, что дверь на засове.
– Закрыто!
Олег тут же вскочил в седло и, теряя равновесие, перепрыгнул на верх каменной стены, огораживавшей участок.
Слава Богу, бронзовых штырей тут вделано не было.
Соскочив во двор, Сухов быстро отпер дверь и, не задерживаясь, ринулся к дому, скрываясь под ветками нескольких старых раскидистых яблонь.
В скромный садик выходил балкон второго этажа.
С угла была приставлена высокая лестница, дотягивавшаяся до чердачного окна.
