спросил он у своего компаньона.
Язык не понятен, но субтитры услужливо перевели его фразу.
— Не знаю, пока, — отрешенно, словно думая о чем-то своем, отвечает его спутник. — Наверное, считает себя слишком широким…
Они продолжают путь к воротам, но теперь левый спутник рассматривал стражей, с каким-то брезгливым интересом. Мне кажется, что по его лицу медленно расплывалась хищная ухмылка, и он все больше замедляется.
Тем временем путников настигает всадник, явно из сословия повыше. Щегольски одет в блестящую синюю ливрею; массивная цепь на шее, берет с белым пером, резные ножны со шпагой, плеть. Конь — просто огонь, какой-то шестиногий стройный ящер, с голубой узкой попоной, расписанной завитушками, тесненным седлом, позолоченной уздой. Хвост короткий, лапы двупалые, с когтями, глаза красные. Скачет споро, даром что шесть ног.
Всадник пытается проскакать прямо через парочку путников, но лошадь не одобряет его намеренья, резко тормозит и встает на дыбы. Не желает к ним приближаться, словно они волки позорные. Всадник что-то орет на спутников, машет, негодует, может даже сетует.
— О, какая лошадка! — восхитился правый путник, — шестиногая стройняшка, чешуя блестит, и скорость приличная, хочу такую же…
— Зачем тебе она? — отвечает левый странник. — Пешком мы гораздо быстрее и мобильнее, а ее еще и кормить чем-то надо, и мыть, и лечить, и навоз за ней убирать.
— Стильная вещица, как мой порш, пускай бы в гараже стояла…
— У них тут точно не гаражи, а скорее конюшни, — хмыкнул левый. — Хотя я хз куда именно такие бестии помещаются, мож в бассейн с водой, или песком, или в террариум, ящерица же, по виду…
Всадник орал все громче и настойчивее, и, завидя это, один из стражей закинул алебарду на плечо и вразвалочку двинулся к эпицентру инцидента.
— Знатная кобыла, мистер, — левый путник. — Подаришь её мне?
Всадник что-то возмущенно и насмешливо заголосил, презрительно жестикулируя и показывая куда именно должен пойти его оппонент и с такими просьбами, и с дороги, и вообще, по жизни.
Тем временим до них дошел-таки стражник и что-то зычно спросил у франта, игнорируя путников-оборванцев. Странно, все участники, вроде как, друг друга понимали, но субтитры переводили мне слова только путников-оборванцев. Вероятно, у нас с ними особая связь. Происходящее имело характер кинофильма, но очень качественного, минимум 3D. Я мог спокойно исследовать все, что попадало в «кадр», в то время как в обычных кинематографических снах, я видел только тот предмет, область или событие, которое мне «показывали».
— А я тебе тоже чего взамен подарил бы… — игнорируя стражника продолжил левый, сбрасывая плащ.
В принципе, он сошел бы здесь за своего по облику и строению тела — еще один демон, только без одежды, но при этом все же сильно от них отличался. Я узнал его, это был один из носителей осколков, тот, у которого имелся стилизованный капюшон со звуковыми модулями по внутренней стороне и два гарпуна-змеи, выскакивающие из груди. Его броня была насыщенного темно-зеленого цвета, как у старого токарного станка в нашей школе, или не менее старого танка на Монументе Славы. Подложка оказалась словно в пику — светлой, нежно-сиреневой, ох уж эта инверсия цветов…
— Например, твою голову, — закончил свою мысль змееподобный носитель, правда не поменяв интонации на зловещею, чего я подсознательно от него ожидал.
Щеголь пронзительно заорал, дав петуха, стражник тоже заговорил, басом, и двинулся в сторону змея, снимая с плеча и поудобнее перехватывая руками оружие.
— Что мне с ним делать, брат? — с ноткой истерии в голосе спросил его спутник. Он не боялся, он просто не знал, что делать, что можно, что нельзя, что допустимо, а что неприемлемо. Был растерян. Стопудово младший.
— Не знаю, пока… — задумчиво проговорил змей, а затем предложил: — Оторви ему голову, для начала, и выкинь куда-нибудь…
При этом кристалл тяги на поясе змееподобного носителя засветился и лошадь под его взглядом стала проседать к земле, словно на нее наваливалась тяжесть. Возле копыт мерцали черные молнии. Затем всадника стремительно вырвало из седла и подняло в воздух, он завис словно в невесомости, и с расширившимися от страха глазами потянулся к амулету. Наверное, он решил, что его атаковал маг, а в амулет была встроена защита от магии.
Младшенький метнулся к стражнику, отдаляясь от брата; камера приподнялась, так, чтобы оба путника по-прежнему оставались в поле моего зрения. Он с кошачьей легкостью вспрыгнул на плечи стража, ухватил его за голову и резким движением вырвал ее из тела вместе с частью позвоночника. В толпе зевак послышались истеричные крики, и она бросилась в рассыпную, в основной своей массе в сторону ворот.
Второй носитель спрыгнул с падающего тела, метнув брызжущую кровью голову в сторону караулки, и сбросил свои лохмотья. Его я тоже узнал, это был крылатый носитель осколка, который мог метать перья и имел супернавороченное строение модуля сурьи. Его броня имела фиолетовый цвет, а подложка светло-зеленый.
— О! как же я давно мечтал это сделать! — воскликнул фиолетовый «птиц».
— Что, — хмыкнул змей, — оторвать кому-нибудь голову?
— Конечно, нет, — искренне возмутился его компаньон, — скинуть это рванье!
— Ты же понимаешь, что ты сейчас по факту голый?
— Ничего не голый, — огляделся он, — я в доспехе.
— Тебе оставить одежду этого фраера?
— Вот еще! Лучше ходить в рванье или голым, чем в такой безвкусице!
Змей навел демона-пижона ладонь и начал сжимать ее. Характер воздействия на него поменялся, теперь тело начало сжиматься, втягиваться в центр самого себя. Вокруг него мелькали, все чаще и чаще, черные змеистые молнии, а по границе воздействия возник искажающий видимость эффект, как у призмы или линзы, образуя причудливое гало. Змей явно наслаждается моментом, каждое движение его пальцев усиливало давление в тех или иных зонах «мясного шарика», висевшего перед ним. Он комкал и мял щеголя, как кусок пластилина, мешал воедино кости, плоть, кровь, при этом ни одной частичке, ни одной капельке не удалось вырываться из зоны воздействия его силы.
Наконец, он окончательно свел руку в кулак, завершая «шарофикацию» дворянина, а затем резко раскрыл ладонь, позволяя бесформенной массе биологических отходов кровавым месивом разлететься по сторонам. Лошадь забилась в истерике, чувствуя кровь того, кто недавно был ее хозяином, но по-прежнему не могла подняться с земли или хоть на йоту сдвинуться с места.
Толпа повторно разразилась криками ужаса, теперь уже панического, и бросилась к воротам с утроенной скоростью, создавая опасную давку. Второй стражник скрылся в караулке и оттуда забил частый гулкий набат. На его зов тут же откликнулись другие набаты, из глубины города.
— Убей их всех, — посоветовал
