ли здесь охрана. Но почему-то была уверена, что она должна быть. И не ошиблась, когда рядом с внушительными воротами обнаружилось несколько эвейев, облаченных в легкий доспех, которые явно скучали на своем посту.
– Простите. – Я постаралась привлечь внимание одного из них.
Высокий худощавый мужчина в шлеме явно изнывал от жары, но стоило мне приблизиться к нему, как я уловила едва ощутимый прохладный ветерок, который его окружал. Судя по всему, его стихией был воздух, и он умело ею пользовался.
– Как я могу ненадолго покинуть территорию? – поинтересовалась я.
На мой безобидный вопрос он сначала непонимающе уставился на меня, а потом просто указал в сторону ворот.
– Через ворота, – произнес он и без того очевидные вещи.
– А пропуск или дозволение нужно?
– Это не тюрьма, – усмехнулся он, – все послушники могут уходить и возвращаться в течение дня, когда им это нужно.
– Спасибо, – промямлила я, ощущая себя в который раз за день как-то по-дурацки.
Найти постоялый двор, где обещал остановиться Рэби, оказалось несложно. Хотя пришлось это делать под любопытными взглядами прохожих. Все же стоило привести себя в порядок, прежде чем выходить. Это в Турийских лесах эвейя днем с огнем не сыщешь. Но сейчас, в столице, было довольно опрометчиво выходить на улицу сразу после тренировки в изрядно помятом кимоно.
– «У порога Парящих», – прочитала я название постоялого двора. – Довольно поэтично. – Я пожала плечами, решительно входя внутрь.
Как и везде в империи, вход был значительно ниже, чем рост среднего человека, потому каждый вошедшей волей-неволей отдавал дань уважения хозяевам и месту поклоном. Стоило переступить порог, и я оказалась в обеденном зале. Здесь пахло дешевым рисовым вином, уксусом и пряностями, за низкими столиками прямо на полу сидели люди, которые, судя по запахам, совмещали приятное с полезным, ни на что особенно не отвлекаясь. На севере не было традиции сидеть на полу за обедом. Не тот климат.
Пока я бестолково обводила комнату взглядом в поисках конкретного лысого черепа, ко мне подбежала молоденькая девушка в темно-коричневом кимоно и глубоко поклонилась.
– Позвольте предложить вам…
– Не надо, – поспешно отказалась я. – Несколько дней назад у вас остановился лысый пожилой мужчина на голову выше меня. Как я могу его увидеть?
Девушке потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, о ком я.
– Да, он взял комнату на третьем этаже с восточной стороны, вот только…
– Что только? – насторожилась я, заметив, как девушка поджала губы, точно соображая, стоит ли говорить дальше.
– Он не покидал своей комнаты уже два дня, – промямлила она.
От ее слов на душе стало тревожно. Рэби был человеком. Его здоровье и выносливость имели свои пределы, учитывая возраст. Вдруг наше путешествие оказалось слишком сложным для пожилого мужчины? Тысячи мыслей, одна ужаснее другой, роились у меня в сознании, пока я, не замечая никого и ничего, неслась по направлению к лестнице, чтобы оказаться на том самом этаже. Я проклинала себя за беспечность! За то, что забыла, насколько люди хрупкие! За то, что полагала, что мой Рэби – самый сильный мужчина из всех, кого я знаю! Что позабыла, насколько он на самом деле стар!
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – Кого и о чем просила, я не имела ни малейшего понятия. Но одно я знала совершенно точно: Рэби не из тех, кто в здравом уме откажется от положенного обеда. И уж тем более его не запереть в комнате на несколько дней!
Я бежала как сумасшедшая, а мне казалось, что я непозволительно медлительна. Однако у нужной двери я застыла в нерешительности. На миг мне стало страшно, что произошло нечто непоправимое, и я боялась сделать этот последний, столь необходимый шаг. Глубоко вздохнув, я все же достала из кармана кимоно запасной ключ и, вставив его, повернула. Рэби предупредил, что его может искать Ивлин Игнэ и, если он будет отсутствовать, мне можно войти в его комнату. Даже тут обо всем позаботился…
Стоило двери приоткрыться, как мое лицо обдало жаром. На улице стояла жара, но в комнате Рэби было настоящее пекло. Оказывается, старик развел огонь в небольшом камине, передвинул свою постель поближе, и сейчас только его тело заслоняло от меня огонь. Но я чувствовала его. Мои ноги словно приклеились к полу. Внутри все кричало о том, что я должна бежать к нему, что с Рэби что-то не так! Но я стояла, как бесполезная дура, и из-за своих глупых страхов не могла сделать ни шагу.
С силой сжав кулаки, я закрыла глаза и постаралась успокоиться. Да, я чувствовала огонь, но, так или иначе, я его не видела, а значит, могла представить, что его тут нет. Есть только Рэби, и ему нужна моя помощь! С моим другом случилась беда, и я не имею права на малодушие. Я встала на четвереньки и поползла к нему со скоростью черепахи, не будучи в силах даже произнести его имя.
Рэби лежал на скомканных одеялах с закрытыми глазами, и казалось, он просто спит. Но дыхание было рваным, а лицо таким белым, точно кто-то неосторожно присыпал его мукой. Рэби – загорелый мужчина, бледность ему вообще несвойственна… За эти жалкие два дня он словно постарел на несколько десятков лет. Против воли у меня из глаз потекли слезы. Я видела его состояние, но, вместо того чтобы броситься к нему, молча ползла, не в состоянии даже позвать на помощь! Казалось, этот путь никогда не закончится. Я напоминала себе, что должна контролировать дыхание, иначе рисковала потерять сознание, так и не дойдя до своего наставника.
Перед глазами уже плясали черные круги, когда я наконец оказалась рядом с постелью Рэби и буквально упала на колени, хватая его за руку! Ладонь была ледяной, но стоило мне прикоснуться к нему, как произошло то, чего я никак не ожидала. Он вцепился в меня с нечеловеческой силой, дернул на себя и подмял чуть ли не всем телом. Жалкие секунды – и я оказалась зажата в его стальных объятиях. Его тело сотрясала дрожь, но он продолжал сжимать меня все сильнее и сильнее, словно пытался согреться, как если бы я была единственным источником тепла в этой натопленной комнате. Должно быть, это было последней каплей для моего сознания, и, в очередной раз попытавшись сделать глубокий вдох и освободиться от оков его рук, я просто потеряла сознание.
В себя я приходила тяжело. На задворках со-знания крутилась мысль о том, что
