— Что… Это?
— Кусок полотна. Сожми его зубами — станет легче.
Она недоверчиво прикусила край сгиба и побежала, изо всех сил пытаясь убедить себя в том, что это помогло, но вдруг представила, как глупо выглядит со стороны с тряпкой во рту.
— Снаружи! Снаружи она должна находиться! — сердито прикрикнул на нее Вожак.— Что ты ее в рот тянешь? Еще проглотишь!
— Тьфу! — Она с ненавистью выплюнула ни в чем не повинный кусок материи.— Сам бегай так, если тебе нравится, а я обойдусь!
Ее лицо вспыхнуло от негодования. На какое-то время Соня почувствовала прилив сил и вырвалась вперед, чтобы он не маячил рядом.
* * *
Солнце клонилось к закату, и в его оранжевых лучах пламя костра казалось совершенно прозрачным. Только струи горячего воздуха, поднимавшиеся от земли, напоминали о том, что огонь еще не умер. Дивный аромат печеной оленины распространялся далеко вокруг.
Хэлдир уже заканчивал нехитрые приготовления к встрече своих молодых друзей. Он расставил на огромном столе три деревянных блюда, а рядом с ними — три простых бронзовых кубка. Оплетенная лозой бутыль высилась на краю стола, рядом с ней на подносе лежал каравай хлеба. Угощение, конечно, небогатое, но, чтобы утолить голод, его хватит с избытком. Хорошо хоть о Вулофе с Вилвой заботиться не нужно.
Стоило ему подумать о волках, как они вдруг зашевелились. Вилва встала, отряхнулась и как-то странно склонила голову набок, а Вулоф издал пренебрежительное «кых!» и ткнулся мордой в лапы.
Хэлдир повернулся. Север шел все той же легкой, пружинистой походкой, неся на руках девушку. «До смерти загонял!» — мелькнула дикая мысль, но он тут же отбросил ее.
— Отодвинь-ка тарелки,— велел Вожак.
Он осторожно перекинул ноги девушки через скамью и бережно усадил ее рядом с собой. Она безвольно прижалась щекой к гладкой прохладной столешнице и, свесив руки со стола, замерла. Север пристроился рядом и, посмотрев во внимательные глаза Хэлдира, вытер пот со лба.
— Устал? — спросил старец, хотя вопрос казался неуместным.
— Будто демонов гонял,— выдохнул Север.
— Это ты кого имеешь в виду?! — встрепенулась Соня.
— Ну, ну! Успокойся! — Вожак придержал ее за плечи, в основном опасаясь, как бы она не упала со скамьи.— Шутил я!
— Да за такие шутки у нас в Шадизаре…
— После… После расскажешь,— перебил он ее, и девушка послушно замолчала.— Сейчас тебе нужно поесть и отдохнуть.
— Не хочу,— немного подумав, ответила она.
— Нужно,— настаивал Север.
— Не хочу и не буду,— вяло капризничала Соня.
— Оставь ее.— Хэлдир тронул Вожака за руку.— Она и есть не станет и уснуть не сможет.— Он взял бутыль и налил в кубок вина.— Выпей-ка этого, дочка.
Она посмотрела на старца мутными от усталости глазами и кивнула, принимая из его рук кубок. Пила она понемногу, смакуя незнакомое вино, а когда выпила, взгляд ее прояснился.
— Ну? — Север вопросительно посмотрел на нее.
— Нет! Я уже пришла в себя и не хочу пропустить такой чудный закат!
Север пожал плечами, но спорить не стал. Они заговорили с Хэлдиром, однако после первых же слов Соня начала терять нить разговора. Она зевнула, но, когда Север протянул к ней руку, сердито оттолкнула его. Правда, взбодрилась она не надолго. Скоро зевки последовали один за другим, и, тряхнув головой, она подняла на мужчин осоловевшие глаза.
— Все! — заявила она.— Хочу спать. Если еще раз зевну, у меня рот порвется…
Встать ей удалось только с третьего раза, но она негодующе отвела руку Севера, когда он попытался помочь. Дальше пошло легче. Однако, дойдя до края стола, она успела сделать всего два шага, прежде чем обнаружила, что дальше опоры нет. Хорошо, что Север успел подхватить ее на руки. Соня, правда, тут же потребовала отпустить ее, но Вожак будто не услышал ее. Она в досаде стукнула его кулачком в могучую грудь, но вырываться тем не менее перестала.
Хэлдир следил за ними, пока дверь не закрылась, и только после этого отвернулся. Никогда еще ему не приходилось видеть такой красивой, умной и в то же время своенравной девицы, как Соня. Когда несколько дней назад Вожак прислал ему весточку о предстоящей затее, старик подумал, что за кратким сообщением кроется нечто иное. Что-то такое, о чем принято говорить лишь при встрече, но теперь понял, что его друг не слукавил, выложил все как есть, да, пожалуй, еще и поскромничал, и дело предстоит даже более серьезное, чем ему представлялось.
Вожак подошел, как всегда, бесшумно, уселся за стол напротив, взял оплетенную бутыль, разлил вино по кубкам и залпом осушил свой.
— Загоняла она меня,— честно признался воин и, достав нож, отрезал огромный ломоть душистого хлеба и положил на него еще больший кусок мяса.
— Она тебя? — удивленно спросил Хэлдир, сделал пару глотков и тоже принялся за еду.— Она хорошая девушка,— непонятно зачем сообщил старец, и Север кивнул, соглашаясь.— Ты не боишься, что она не выдержит? Чтобы понять это, даже не нужно ставить вас рядом.
Север проглотил кусок и запил его вином.
— Ну и что же ты предлагаешь? — поинтересовался он.
— Ну уж во всяком случае…
— Нет, ты подожди,— остановил его Север.— Что мы имеем? Ты, я, Вулоф с Вилвой и крысенок, но он, конечно, не в счет. Кстати, ты покормил его? — Старик, улыбнувшись, кивнул, и Вожак продолжил: — И есть Соня.
— Умна, красива и своенравна,— высказался Хэлдир.
— Верно,— согласился Север,— но у меня всего две луны. Что мне делать с ее своеволием?
— Может быть, просто постараться этого не замечать?
— Если оставить все как есть, я не смогу на нее положиться,— устало объяснил Север.— Она готова делать все, что приходит ей в голову, а мысли у нее бывают самые неожиданные.
— Но то, что ты сделал сегодня,— возразил Хэлдир,— тоже не выход. Она долго не выдержит,— Он пожал плечами.— Если не решил взять ее измором, не забывай, что она девушка.
— А я и не знал! — всплеснул руками Вожак, и некоторое время оба молчали.— Кстати. Ты говорил о ломке характера? Это невозможно. Она никогда не станет тихой и покорной, зато может озлобиться и затаиться. Уже сейчас в ней живет нешуточная обида. Помнишь вчерашний разговор?
Хэлдир кивнул и задумался:
— И все-таки что ты собираешься делать?
— По правде говоря, и сам не знаю. Пока все катится само собой.— Север отрезал себе еще мяса и принялся лениво жевать.— Ты знаешь,— он налил себе еще вина,— как ни странно, я ничего не имею против ее выходок. Мне по душе, когда человек не скован никакими рамками. Но! — Он поднял указательный палец.— Только до тех пор, пока блажь не мешает делать дело. Она должна знать свое место, а в остальном пусть поступает так, как считает нужным!
