Немного смущала роскошь этого места. Здесь было куда меньше народу, чем тогда на приеме.
Музыканты в черных фраках старательно извлекали из своих инструментов все новые и новые звуки.
На столике горкой высились диковинные фрукты и неизвестные сладости.
Где-то совсем рядом висели на стенах полотна великих мастеров.
Ресторан и галерея соседствовали, как вечное с сиюминутным, что создавало особую прелесть и настроение.
«Брюс просто молодец, — думала Вики, удобно устраиваясь за столиком, — что пригласил меня именно сюда. Сама бы я до этого ни за что не додумалась».
Ей нравилось здесь все: и публика, совсем не такая претенциозная и шумная, как в других ресторанах, и светлый мрамор пола, и даже оркестр.
Не нравилось ей только то, что Брюса еще не было. Что за срочные дела заставляют его опаздывать?
С надеждой Вики вглядывалась в каждого входившего.
Постепенно радость сменялась легкой тревогой.
Через несколько минут Вики перестала обращать внимание на окружающую обстановку: она сидела и нервно барабанила пальцами по столу, раздумывая, не пойти ли ей позвонить Брюсу. Только то, что он мог находиться сейчас на полдороги сюда, удерживало ее пока на месте.
Наконец кто-то направился в сторону ее столика, Вики нетерпеливо подалась вперед.
Но это был всего лишь официант. В его руках был перевязанный ленточкой сверток.
— Мисс Вейл? — склонился он перед девушкой. — Это только что передали вам.
— Спасибо! — немного нервно ответила Вики.
Она была рада, что получила хотя бы известие. Но, с другой стороны, выходило, что Брюс не придет, иначе зачем ему передавать подарки через официанта?
Размышляя таким образом, Вики принялась осматривать коробочку. На ней была только короткая надпись: «Срочно».
Нетерпеливым движением Вики потянула ленту.
Перед ней лежал оранжевый респиратор с зеленой коробочкой фильтра.
К нему прилагалась записка:
«Наденьте это немедленно!» — гласила она.
Почти тотчас Вики почудился неприятный запах.
Секунду поколебавшись, она поднесла респиратор к лицу, что оказалось весьма вовремя.
То, что произошло потом, представлялось ей кошмарным сном.
Странный запах ей не померещился: кто-то пустил в зал газ — белесый дымок подтвердил это.
Почувствовав неладное, сидящие за соседними столиками начали вскакивать с мест, суетиться.
Споткнулся и растянулся на полу, разбив бокалы, официант.
Рванул на себе галстук, освобождая горло, полный почтенный джентльмен — и тоже осел на пол.
Другой вцепился в скатерть и стянул ее на себя, прикрываясь ею, как саваном.
Падали все. Молодые, пожилые, совсем старые… Газ не щадил никого.
Стала неровной и затем смолкла музыка — газ подобрался к эстрадной площадке. Беспорядочно мелькали смычки, опускались бессильные руки. Через несколько минут площадка покрылась неподвижными телами в черных фраках и ярко-белых манишках.
Валились люди. Падали столы. Кривились губы в беззвучном отчаянном крике.
Вики сидела ни жива ни мертва. Респиратор позволял ей вдыхать без вреда для себя отравленный воздух, но что творилось сейчас с ее сердцем! Ей приходилось уже видеть смерть: профессия приучила ее не закрывать глаза при встрече с мерзостями жизни. Но никогда Вики не видела, чтобы люди гибли вот так, в шикарном ресторане, безо всяких на то причин — без революций, без войн…
В разыгравшейся драме это было, пожалуй, самым страшным.
В то время, как Вики ошарашенно таращилась на измененный и наполнившийся смертью зал, а трупы мирно лежали, занимая всю его площадь, со стороны главного входа раздался шум.
Толстые двери галереи треснули под напором силы и впустили группу людей, предводительствуемых клоуном в сиреневом пиджаке, голубой рубашке и черных широких штанах. Можно было подумать, что в музей ворвались дикари.
Большинство из них было одето в черное, многие сжимали в руках автоматы.
— Господа! — сказал Джокер. — Давайте расширим наши горизонты!
Включили принесенный с собою магнитофон. Резкая, дергающаяся музыка наполнила высокие залы галереи.
Джокер пустился в пляс. Он чувствовал себя здесь хозяином, он отмечал свою новую победу.
— Быстро — кисть! — скомандовал он, вытанцовывая очередное па.
Услужливый Боб протянул ему малярную кисть и банку с краской.
Размашистым почерком Джокер вывел на ближайшей картине: «Здесь был Джокер» и захохотал над собственной шуткой.
Это послужило командой к общему разграблению… нет, разорению галереи.
Гангстерам Джокера незачем было похищать картины, хотя стоимость многих из них равнялась целому состоянию. В их глазах произведения искусства не имели никакой цены. Точнее, для них вся ценность картин состояла в том, что их можно было с удовольствием уничтожить. Уничтожая прекрасное, они мнили себя творцами, всеми овладело странное вдохновение «вдохновение наоборот».
Все темное и злое, завистливое и жадное выползло наружу: бей! круши! уничтожай!
Они работали исступленно, самозабвенно разбивая статуи на мелкие куски.
Лужи краски растекались на скромных испуганных полотнах.
Ничто не оставалось целым в тех местах, где проходили эти варвары.
Джокер шел впереди. Ему казалось недостаточным просто закрывать полотна новыми пестрыми слоями краски — в нем все-таки жил, хоть и сумасшедший, но художник. Он прекрасное превращал в уродливое: случайность не могла бы создать столь отвратительное. Даже в разрушении Джокер хотел продемонстрировать особый талант.
Окончив уничтожение первого зала, компания двинулась дальше, вверх по лестнице.
Оглушительно вопил магнитофон.
Мимо жуткого клоуна проплыл портрет президента. Джокер поднял было кисть и на него, но вдруг расхохотался с новой силой:
— Этот пусть живет! Похож на доллар!
Другим картинам повезло меньше…
«Что это? — спрашивала себя Вики, глядя на усеянный трупами зал. Надо бежать отсюда…»
Хотя последняя мысль была здравой, девушка оказалась неспособной привести ее в исполнение.
Ноги дрожали. Для того, чтобы понять свою беспомощность в теперешнем состоянии, можно было даже не вставать. Она знала, что не в силах сделать ни шагу.
За стеной что-то шумело, бесновалось, грохотало… Но все равно она знала, что не сможет сбежать.
Наконец, дверь распахнулась.
Вики только вздрогнула, узнав в вошедшем автора кошмара города Готэма.
«Ну, вот и все…» — почти равнодушно подумала она, уже готовая к наихудшему.
Джокер, паясничая, отвесил ей легкий поклон. Его глаза откровенно и жадно рассматривали ее. Вики стало не по себе. Вожделение некоторых людей кажется более страшным, чем смерть, а Джокер именно к таким и относился.
