— Ее величество, когда однажды изволила посетить, шла вон в ту сторону… но слуги с нею не ходят!
— Гм, — сказал я, — ладно, живи. Какие вы все здесь неначитанные.
Он поклонился и удалился как можно поспешнее, но не теряя достоинства слуги первого ранга.
Потоптавшись на месте, я наконец увидел вдали начальника охраны дворца, идет в мою сторону, сердито выговаривая Терминусу, своему помощнику.
Терминус кивает, тяжело вздыхает и так виновато разводит руками, словно вот-вот кого-то схватит.
— Руперт! — заорал я. — Глерд Картер!.. На ловца и зверь… Хотя я не ловец, но вы еще тот зверюга. Смотрю, и страшно становится. Но все равно вы кстати. Я тут малость одурел, пытаясь объяснить простые и непонятные вещи.
Он посмотрел на меня исподлобья и с некоторой опаской.
— Глерд?
— Вы меня поймете, — объяснил я, — вижу по вашему лицу, полному интеллектуальной мощи. Решил зайти в библиотеку, представляете? Восхотелось почитать что-то легкое, знаете ли… Диваны же у вас есть? Нет, я не имею вашу квартиру в виду, не бойтесь, это я вообще. Есть диваны, должны быть и книги. Жорж Санд читала только на диванах. Но, странное дело, никто даже не знает, где она есть, эта самая библиотека!
Он посмотрел на меня пытливо.
— Глерд, вы шутите?
— Неужто похоже? — изумился я. — Когда шучу, то ржать начинаю первым, чтобы все понимали всю глубину моего остроумия. А что, здесь все неграмотные?
Он покачал головой.
— Глерд… Библиотека не столько библиотека, как семейный архив королевской династии. Понимаете?
— А-а-а, — сказал я, — династические тайны, кто-то кого убил, кто кого зарезал, а кто еще и ограбил труп, надругавшись над ним самым непристойным…
— Глерд, — прервал он строго, — не забывайте, мы говорим о королевских особах.
— Да-да, — ответил я. — Согласен со всем, глерд Руперт, со всем, что вы скажете. Вы мне нравитесь, потому и согласен. А что насчет королевской библиотеки…
Он взглянул на Терминуса, тот кивнул и быстро, уже с явным облегчением, заспешил к выходу из зала.
— Начало королевской библиотеке, — сказал Картер приглушенным голосом, — положил прапрадед королевы Орландии. Дела королевства шли как никогда хорошо, а он оказался любителем старинных рукописей и манускриптов. Сперва собрал по королевству все, что мог скупить, а потом принялся и за соседей… Его люди рыскали по королевствам и покупали редкие книги у таких же собирателей редкостей, но которые победнее, вызнавали, где и у кого хранятся рукописи умерших гениев прошлых времен, что-то покупали, а что и выкрадывали…
— Настоящий король, — сказал я, — гуманист! А мог бы и бритвой по горлу…
Он вздохнул.
— К сожалению, доступ в королевскую библиотеку закрыт. Даже для самых доверенных.
— Почему?
Он помялся, ответил тихонько и поглядывая по сторонам:
— С родословной в династии не все гладко, так поговаривают. Сохранились легенды… или просто слухи, что основатель династии в прошлом заурядный разбойник, что, понятно, оскорбляет всю родословную… а есть нечто и похуже…
— Ну-ну? — сказал я заинтересованно.
— Говорят, сохранились бумаги, в которых задокументировано, что одна из королев слишком уж развлекалась со своими слугами, и настоящая династия Орнидов давно пресеклась…
— Гм, — сказал я, — а просто изъять эту запись и хранить в королевском кабинете?
Он вздохнул.
— Вы не видели, сколько в библиотеке всего-всего… Там наткнуться можно только случайно.
Я сказал торжественно:
— Глерд Картер, у меня есть позволение ее величества… даже соизволение… посещать библиотеку, читать и даже копировать нужные данные.
Он дернулся.
— Вы… шутите?
— Проверьте, — сказал я с готовностью. Он помялся, сказал с осторожностью:
— Простите, глерд, но я в самом деле вынужден…
Он взмахнул рукой, от стены отделился один из гвардейцев, выслушал Картера и бегом помчался по лестнице вверх.
Я посмотрел ему вслед, минуя взглядом Картера. Как истинный фанат футбола, я вообще-то презираю копание в своей так называемой душе. Недостойное демократа занятие, мы знаем, что никакой души у человека нет, это религиозный предрассудок и мракобесие, но сейчас вдруг с чего-то вдруг подумал: а чего это я здесь и на хрен мне эта библиотека?
Я что, в самом деле буду пытаться что-то сделать для этого жалкого королевства? Меня же вдернул сюда сумасшедший Рундельштотт, я с первой же минуты пытался найти способ вырваться из этого кошмара… и что сейчас? Чего я здесь, когда стоит только выйти из здания, а на том конце двора башня Рундельштотта с работающим порталом в мой мир!
Сам чародей отдыхает в своей комнате, а я сейчас войду в его лабораторию, а оттуда шагну в Зеркало Древних. И все, забуду этот кошмарный мир…
Неужели начал кому-то здесь сочувствовать, если не сочувствовал ни жертвам цунами на Таиланде, где погибли десять тысяч человек, кому это нужны эти таиландцы, если они так далеко, ни жертвам жестокой резни в Севилье, это тоже далеко и не наше…
— Да ладно, — пробормотал я мысленно, — успокойся, ты не заболел никаким благородством. Все проще, скажи себе честно: я — тварь хитрая, хочу еще что-нить поцупить для дома, для семьи, которой еще нет, но вдруг да будет?
Сразу стало легче, я ощутил себя хитрым, изворотливым и хапающим все, что могу хапнуть, как и положено либералу и демократу, красиво и многословно разглагольствующему о базовых ценностях культурного человека.
Картер буркнул:
— Глерд, что с вами?
— А что? — удивился я. — Неужели я как бы волнуюсь?
— У вас лицо, — сказал он, — то как грозовая туча, то как будто свет изнутри, и тут же снова вот-вот грянет гром… Для чародеев это опасно. Держите себя в руках.
— Я не чародей, — заверил я.
— Улучшатель выше чародея, — напомнил он и встрепенулся, выпрямился. — Ее величество!
Я развернулся к лестнице и поклонился раньше, чем сообразил, что я делаю.
Королева опускается по лестнице замедленно, величественная и надменная, темное платье с золотым шитьем волочится по ступенькам, а рядом с королевой идет принцесса Андрианна, вся светлая и чистенькая, даже платье того солнечного цвета, какой видишь только у новорожденных цыплят.
Она улыбнулась мне светло и застенчиво, а Орландия издали вперила холодный и немигающий, как у рептилии, взгляд, вся неподвижная настолько, что даже не понимаю, как спускается по ступенькам.
На груди изящная жемчужная цепь, но в центре крупный рубин или что-то подобное, такое же зловещее, сразу напоминающее о проливаемой крови.
