спуститься вниз, они лаяли на Что-то внизу.
Следом к месту поскакал на лошади и сам граф, приказчик с сыном и пятеро верных людей графа.
– Матвей, ну ка посмотри, на что они лают? Что там внизу? – приказал граф.
Матвей, а это был крепкий мужик с густой рыжей бородой в тёплом зипуне, спешился с лошади и с ружьём наперевес приблизился к обрыву. Посмотрев вниз, он прокричал, стараясь перекричать лай собак:
– Не видно ничего барин, там ели одни.
– Что же лают они? Ладно, Матвей, и ты Степан со мной пойдёте, всем остальным ждать. Я сам посмотрю. – Сказал Сумбуров.
Затем он, цепляясь за ветви ели, стал спускаться по скалистому обрыву вниз ущелья. Обрыв не был настолько крутым, и спуск давался довольно легко. Повсюду между скалами росли ели, и было удобно цепляться за их сучья, спускаясь ниже и ниже.
Так, вскоре граф оказался почти на самом дне ущелья, заметив за ветками дерева что-то похожее на небольшую пещерку, из которой доносился едва слабый детский плач или писк, было трудно определить что это.
– Ну-ка, Матвей, посвети – приказал он.
Матвей зажёг спички, и они увидели в небольшом углублении посреди скалы небольшую деревянную колыбель, в которой что-то или кто-то ворочался.
– Что там Матвей?
– Щас барин, щас…– ответил Матвей, и, нырнув с головой в углубление, выволок из него маленькую колыбель, срубленную из дерева, в которой лежал укутанный в пёстрое одеяльцо маленький ребёнок.
– Барин, барин, ребёночек тут, малыш.
– Что? Что? Ребёнок? – бросился к Матвею Сумбуров и увидел лежащего в колыбели чудного мальчика, розовощёкого, совсем не замёрзшего и даже улыбающегося во весь рот.
– Как это? Откуда здесь? На десятки вёрст не души? Откуда? – не унимался Сумбуров.
– Барин, барин, давайте здесь младенца и оставим. Кто знает, чей он? А вдруг это сын лешего? Ведь в лесу чай нашли его? – сказал Матвей.
– А ну, цыц Вам! Это судьба, подарок Божий моей супружнице Елизавете Николаевне, за все её страдания. А ты леший какой-то…. -произнёс Сумбуров. – Это ведь мальчик, да мальчик это…
– А откуда же он здесь взялся? Кто его здесь оставил? Барин чует сердце моё, что не к добру это. Ребёнок нечеловечий … – не унимался Матвей.
– Ты брось мне это, поднимай колыбель наверх, только гляди мне осторожно, а я за Вами следом поднимусь – приказал барин.
Колыбель была поднята наверх и этой находке все удивлялись, как могли. Поднявшийся наверх Сумбуров приказал всем поворачивать назад. Он отменил охоту. Колыбель с ребёночком он приказал Матвею, как можно аккуратно привязать к лошади, самому спешиться и пешим ходом сопровождать лошадь с младенцем.
Когда все повернули домой и уже были совсем далеко от того места, за их спинами над пиками елей как будто что-то прошелестело им вслед, хотя не было не дуновения ветра. А потом словно что-то или ктото тяжело вздохнул, будто впав в думы об этом младенце.
Когда младенца увидела Елизавета Николаевна, выбежав на порог усадьбы, то она лишилась чувств, прошептав такие слова:
– Это он, это он …Я его видела…
А младенец улыбался во весь рот, кряхтел что то, сопел и был как будто несказанно рад тому, что его нашёл граф Сумбуров.
– Вот он наш сын, сынок наш – Алексеюшка. – умиротворённо прошептал граф, целуя ребёночка.
А малыш потянул вдруг руки к нему и произнёс так отчётливо, будто совсем взрослый:
– Папка, папка …
Граф Сумбуров обнимая свою жену, которая пришла в чувства, шептал ей:
– Господь услышал наши молитвы, услышал…
За окном усадьбы пошёл снег, снежинки тихо скользили по стеклу, и только один Матвей, стоя, перед иконами в своём доме, молился и крестился на коленях.
Зима вступала в свои права, постепенно, шаг за шагом. Однако в этот миг счастье вспыхнуло, наконец, в душе Елизаветы Николаевны, и она, прижав младенца к груди, шептала,
– Алексеюшка, сынок мой…
Глава вторая
Чёрные копатели
Её звали – Анна. Это была непростая девушка во всём, что касалось её жизни. Ещё в детстве она заболела археологией. Она и поступила на археологический, а её авантюрный характер сделал из неё охотницу за приключениями и сокровищами, которые были скрыты подземлёй.
Ещё на четвёртом курсе Анна сколотила группу из единомышленников, которых в миру называли чёрными кладоискателями…
Страсть к археологии целиком поглощала её, и это было для неё не просто работой, она стремилась к знаниям, и что особенно её увлекало – это была запретная археология. Анна была из семьи военных и рано осталась без матери, а отец с детства воспитывал её в суровых условиях. Он научил её стрелять из ружья, охотиться на зверей, хотя охота не привлекала её и она относилась к охоте как средству выживания в суровых условиях природы. Всё детство она с отцом проводила в походах, он отдал её и в спортивную секцию альпинизма.
Отец научил её собирать палатку, научил её приёмам рукопашного боя, научил владеть ножом. И при этом Анна выросла стройной, спортивной девушкой. Анна была очень красива, золотистые волосы она эффектно и даже как-то по-старинному собирала в косы, её большие зелёные глаза всегда были широко распахнуты, и слегка лукавая улыбка подчёркивала её немного дерзкий и авантюрный склад ума. Анна была девушкой на заглядение. Много парней добивались её расположения, но Анна была неприступна и всегда держалась с мужским полом на небольшом расстоянии.
Ещё в институте, на практике, даже на третьем курсе Анна всегда поражала всех своими находками. Казалось бы, все копали в одном месте, но Что-то существенное удавалось найти только ей. И тогда у нее зародилась идея создать свою группу, которая бы занималась «чёрным копательством». Привитые отцом и переданные ей по крови лидерские качества сделали своё дело и она собрала группу. После окончания вуза, года через три Анна уже ездила на дорогой иномарке и удивляла всех своими успехами. Но всё дело было не просто в одной интуиции.
Анна с детства дружила с одним пожилым профессором, который жил прямо на их лестничной площадке. Владлен Петрович был старым учёным, жившим одиноко на пенсии. Анна выросла почти, что на его глазах, да и вообщем то желание отдать себя археологии, пришло к ней не просто так.
Ещё, будучи маленькой девчушкой, Анна случайно забрела в квартиру профессору, увидя открытую дверь. С этого и началась их дружба. С благоговением она смотрела на пылящиеся в шкафах старинные фолианты. Многое поведал ей профессор, о старине, многое
