Ее лицо не выражает страха — только гнев и любопытство. И что-то еще. Я заглядываю ей в глаза и вместо пластикового блеска, к которому привык, вижу кое-что другое. В них пляшут искорки, как снежинки в стеклянном шаре.
Я разворачиваюсь и ухожу. По дороге поднимаю одежду и быстро надеваю ее. Наконец бросаю последний взгляд на Купол. Геперка не двинулась с места, она стоит и смотрит мне вслед.
— Случившееся прошлой ночью на «Знакомстве», — говорит Директор, — можно назвать довольно кровавым происшествием.
Мы вновь сидим в лекционном зале после короткого и невеселого завтрака. Тощий и Алые Губы беспокойно ерзали за отдельным столом, все остальные держались от них подальше. Судя по виду, за день им не удалось сомкнуть глаз. Странная тишина висела надо всем: над столом, стульями, тарелками с окровавленной едой; она напоминала облачко испарений над сосудом с кислотой. Обеденный зал казался более пустым, чем обычно — наших сопровождающих не было. Мы все отчасти ждали, что во время завтрака Тощего и Алые Губы уведут. Но никто не пришел. Кажется, Алые Губы и Тощий несколько успокоились. По крайней мере, когда мы после завтрака шли в лекционный зал, они держались не так нервно.
Мне тоже легче, но по другой причине: я больше не пахну. Во всяком случае, не настолько, чтобы привлечь внимание. Быстрое мытье в пруду, видимо, помогло. По крайней мере никому больше не мешает мой запах. Или, может быть, после вчерашнего все стали менее чувствительны к нему. Как бы то ни было, я от этого только выигрываю.
Директор говорит, неподвижно стоя за кафедрой. Внутри у него кипит гнев, но он хорошо прячет его за своими отточенными как скальпель словами. Он не поднимает брови, не дергает головой. Он говорит со скучающими интонациями человека, читающего эпитафию незнакомцу, как будто не обвиняет никого в имевшем место серьезнейшем нарушении правил. Его голос звучит плавно: он словно слегка поигрывает острым как бритва клинком.
— Полагаю, вы неплохо провели время. Но последствия… Ваши действия имели определенные последствия. — Он даже не смотрит в сторону Алых Губ и Тощего, которые особенно прямо застыли в своих креслах. — В нашем обществе правила предельно ясны. Поймать и убить гепера — тяжкое преступление, караемое высшей мерой наказания. Убей — и ты умрешь. Тем не менее вчерашнее убийство не было — в техническом смысле — противозаконным. Оно являлось частью подготовки к объявленной Дворцом Охоте на геперов. Как таковое оно подпадает под законы, относящиеся к Охоте.
Алые Губы и Тощий слегка расслабляются.
— Но последствия все-таки имели место. Гепер, каким бы старым и истощенным он ни был, убит. Его больше нет. Годы научных исследований остались без результатов. Его смерть не должна остаться безнаказанной. Преступление против гепера — это преступление против Дворца. Таким образом, оно не должно остаться без последствий. Наказание должно быть приведено в исполнение.
Алые Губы и Тощий вновь застывают.
— Разумеется, — продолжает Директор, окидывая взглядом зал и останавливаясь на них, — с вами ничего нельзя поделать.
Они склоняют головы набок.
— Мы слишком много в вас вложили, — поясняет Директор, — искать вам замену, когда до Охоты осталось всего ничего, — это шаг, на который мы не можем пойти. — Он умолкает, глядя на пустые места в заднем ряду. — Но кто-то все-таки должен быть наказан. Чтобы никому не пришло в голову, что правительство утратило хватку. Тяжкое преступление требует смертной казни. Или двух. Или трех. Или семи.
Его следующие слова остры как бритва:
— Думаю, вы заметили отсутствие сопровождающих.
Двусмысленное заявление. Но нет. По спине у меня пробегает холодок. Он молча переходит к другой кафедре, стеклянной.
— Итак, покончив с неприятными моментами, я хотел бы сообщить вам приятные новости. Дворец поручил нам провести бал. На нем будут присутствовать сотни гостей: высокопоставленные чиновники, влиятельные фигуры, их жены и любовницы. Нас предупредили довольно поздно, но мы сможем выделить на это время завтра. Раньше Институту приходилось проводить в своих стенах множество балов, так что подготовка не займет много времени. Нужно только смахнуть пыль. Мы будем готовы. И вы тоже. Мы отменяем все мероприятия по подготовке. В конце концов, зачем нужна эта подготовка, если вам требуется всего лишь догнать их и съесть. — Он приподнимает рукав, как змея, сбрасывающая кожу, и легонько почесывает костлявое запястье.
— Еще кое-что. Бал будет освещать пресса. Мы хотим, чтобы вы все выглядели как можно лучше. Через пару часов прибудут портные, чтобы снять с вас мерки. Они будут возиться с вами остаток ночи. — Он проводит рукой по залитым гелем волосам. — На следующую за банкетом ночь начнется Охота. Все гости останутся здесь до ее начала. Так что вас будут провожать сотни зрителей и пресса. Должно быть, это будет весьма запоминающееся событие.
Он смотрит на нас и принимается почесывать запястье.
— Ну что вы так окаменели? Вы бы видели свои глупые перепуганные лица. Я знаю, о чем вы думаете: вы боитесь, что сотни гостей тоже кинутся вслед за геперами. Не беспокойтесь. Это здание в ночь Охоты будет заперто за три часа до заката. Полностью запечатано. Никто не сможет выйти наружу, кроме охотников.
Не говоря больше ни слова, Директор, по своему обыкновению, растворяется среди теней, и на его месте появляется Платьице. Это происходит с такой регулярностью, что я уже начинаю думать, не представляют ли они одну личность. Если бы их телосложение не было таким разным — он худой, она весьма упитанная, — я бы задумался об этом куда более серьезно.
После ухода Директора напряжение спадает. Платьице обладает гораздо меньшим присутствием, и обычно ей настолько нечего сказать, что мы не сразу понимаем, что на этот раз она говорит что-то важное:
— …потому мне поручили рассказать вам кое-какие тонкости относительно предстоящей Охоты. На рассвете ночи перед Охотой геперам сообщат, что Купол поврежден — один из фотоэлементов отказал, и существует вероятность того, что на закате он не поднимется. В качестве меры безопасности все они должны немедленно перейти во временное убежище, обозначенное на карте, которой мы их снабдим. Путь туда должен занять восемь часов — чтобы они не мешкали, если хотят добраться туда до заката. Временное убежище обеспечит их водой, питьем и хорошими запорами. Они должны будут вернуться спустя неделю. Вопросы?
Физкультурник поднимает руку:
— Не понимаю. Если они доберутся туда до заката, то окажутся в безопасности до того, как мы выйдем отсюда. Это должна быть Охота, а не осада.
