Сердце ледяного мира - Яна Шепот

— Я больше ничем не могу цебе помочь, точенька. Я рассказала всё, что знаю.

Мириам поднялась, чувствуя, как гудит голова. Здорово, загадок не уменьшилось. Наоборот, теперь их стало ещё больше!

В дни ярмарок дороги, обычно пустые, заполнялись путниками. Обозы из разных сёл и деревень часто встречались, сливались, чтобы дружной толпой продолжить путь. Эйнару это не нравилось. От гула голосов болела голова. Новые люди не вызывали ничего, кроме подозрения. Приходилось внимательнее следить за вещами и карманами. К вечеру он уставал так сильно, что с трудом поднимал ноги, а голова шумела так, словно он целый день крепко пил. Всё, о чем Эйнар мечтал, так это о тишине. Несбыточные мечты! Таверни были забиты до отказа, и в одну комнату, рассчитанную на двух путников, набивалось человек десять.

Эйнар проклинал очередной постоялый двор, в котором им пришлось остановиться наночь. В нем хоть и нашлась пара свободных комнат, но людей было очень много: в одно помещение набилось человек пятнадцать. Женщинам уступили место на кроватях, а остальные улеглись, где придется. Кто возле кровати, кто у двери. На столе. Под столом. Эйнар спал на крышке сундука. Пришлось, правда, скрутиться будто псине, но так все же удобнее и теплее, чем спать на полу, да и безопаснее. Никто точно не залезет в сундук и ничего не украдет.

Как же хотелось, чтобы ярморочные дни закончились побыстрее. Как же хотелось вернуться в свое логово. Как же хотелось очуться там, где нет людяй! Как же он устал от толпы, от шума и гама.

В предыдущей таверне в Бруке все было битком забито. Местный войт разрешил всем, кто не нашел крышу над головой, заночевать в поле возле деревни. Многие в ту ночь напились, пели и танцевались, обнимаясь с местными девушками. Тут и там вспыхивали ссоры, драки. Воришки, а Эйнар не сомневался, что их тут тьма тьмущая, только и мечтали, чтобы утащить добро у пьяного путника. Все ночь он не сомкнул глаз, следя за темными фигурами, движущимися в свете многочисленных костров.

Эйнар долго не мог уснуть: то прислушивался к дыханию соседа, то к скрипу половиц за дверями, то к завыванию ветра за окном. А когда засыпал, всё равно продолжал вздрагивать от любого шороха. Проснулся он сразу, как только услышал лёгкие шаги возле себя. Вскочил. Человек, что шёл мимо, вздрогнул, а затем виновато зашептал:

— Извини, не хотел тебя будить.

— Да, ничего, — кивнул Эйнар и перевернулся на другой бок.

Едва ему удалось погрузиться в сон, как остальные начали просыпаться. Звуки шагов, шорох одежды, тихие разговоры вонзались в сознание Эйнара, будто жала пчёл. Пришлось вставать. От недостатка сна и напряжения голову будто стянул стальной обруч. Эйнар проверил замки, умылся остатками воды в кувшине и спустился в таверну. Несмотря на раннее утро, почти все столы были заняты. Воздух звенел от голосов, смеха, покашливаний. Из кухни доносилось шипение жира на сковороде, журчание воды и крики поварихи. Ароматы браги, жареного мяса и кислых супов, казалось, пропитали столы и стены. Эйнар заказал тушёную брюкву со свининой. Вместо алкоголя попросил воды.

— Кто же отказывается от хорошей браги? — попыталась надавить на него хозяйка таверны — дородная женщина с кривыми зубами и маленькими, вдавленными в череп, глазами.

— Я, — ответил Эйнар.

— Эх, жаль, брага нынче — выше всяких похвал.

После завтрака Эйнар запряг коня, занёс сундук на телегу и отъехал от таверны недалеко. От вчерашней ясной погоды не осталось и следа, небо снова затянули серые тучи, а ветер, казалось, прилетел с самого севера. Но это сейчас меньше всего волновало Эйнара. Он поплотнее запахнул тулуп, накинул капюшон и закрыл глаза. Долгожданная тишина вливалась в уши, как хитенский виски в рот пьянчуги, принося с собой расслабление и успокоение. Как же долго он о ней мечтал.

Открываясь и закрываясь, стучали двери таверны, гул голосов выплеснулся на улицу. Вскоре к ним добавились ржание и фырканье лошадей, скрипы колес, цоканье копыт по камням. Обоз выдвинулся в путь. Эйнар подождал, пока с ним поравняются остальные, и тронул поводья.

Погода ухудшалась: ветер стал злее и холоднее, тучи над головой закручивались в водоворот. Многие зажгли небольшие дорожные фонари, которые крепились к дугам. Эйнар замёрз так сильно, что перестал чувствовать пальцы на ногах. Он слез с телеги и пошёл рядом с конём, в надежде хоть немного согреться. Люди вокруг выглядели хмурыми и злыми. Они тихо переговаривались и громко ругались, если застревали колёса или лошади не хотели слушаться, и хлестали животных.

Когда въехали в лес, стало чуть получше: деревья защищали от ледяного ветра. К полудню их тропа слилась с гостинцем — широкой каменной дорогой — который соединял столицу с Хельмом — крупным северным городом княжества, и тянулся дальше, на север, к болотам Хитенского королевства. Идти стало проще, колёса весело стучали по брусчатке, и телеги покатили быстрее.

Погода улучшилась. Водоворот из туч понёсся куда-то на восток, небо просветлело. Люди погасили свечи в дорожных фонарях. Через несколько часов пути сделали привал. Развели большой костёр и принялись поедать запасы, которые им насобирали в дорогу родные. Эйнар съел яйца с хлебом, а затем пододвинулся к огню. Снял ботинки и вытянул ноги, в надежде отогреть пальцы.

После привала люди повеселели и подобрели. Снова зазвучала свирель.

Земля, что раньше стелилась ровно, будто блин на сковородке, пошла волнами. Дорога то забиралась на них, то петляла между крутыми каменными склонами. Лес мельчал и редел. Многовековые сосны и ели сменили хилые берёзки и кустарник. На горизонте вырисовывались горы. Растворяясь в синеве, они казались призрачными. Снег сверкал на пиках и лежал в расщелинах, напоминая застывшие реки. Эйнар ненавидел горы. Он чувствовал себя маленьким и слабым рядом с ними.

Вскоре лес закончился, и впереди растянулись поля, покрытые желтой сухой травой, которая напоминала спутанные, давно не чесаные волосы. Слева возвышались четыре кургана. Таких высоких, что шапка падала с головы, когда человек смотрел на вершину. В них покоились великие воины древности. Легенды гласят, что они были не люди, а волоты. Ростом в три маховых, да и силу имели такую, что могли голыми руками дуб из земли достать и швырнуть его чуть ли не до самого Сангара. Каждый курган венчали гигантский меч. На их крестовинах выгравировали имя война, который покоился в земле, а дол мечей украсили поминальными песнями.

Глядя на древние могилы, Эйнар ощущал их величие