на миллиметр. К тому же нужно не забывать про учеников — сегодня же догоню Кармина и Эльду до золотых воинов. Чтобы двигаться дальше, все должны иметь единый этап и ранг возвышения…
— Искатели, в Батончик! — скомандовал я, ещё раз посмотрев на мир духовным зрением. Все кристаллы стихии были собраны, все големы уничтожены, звери, что проживали в глубинах городских канализаций, истреблены, Кармин и Эльда до золотых воинов повышены. Чтобы успеть всё это, пришлось потратить остаток дня, включая приём ванны и двойное восстановление энергии. Постепенно люди начали возвращаться к уничтоженному городу. Големы резвились на поверхности, так что погреба и хранилища их не интересовали. Из человеческой еды големов не сделать, что сыграло на руку горожанам. Обессиленные жители голыми руками растаскивали завалы, чтобы добраться до еды. У меня даже на душе потеплело — за эти два полигона Небо не станет на нас злиться. Выжили все, даже слабейшие. Хотя, как мне казалось, за три недели жизни в катакомбах все слабейшие умерли. Остались лишь те, кто действительно хотел выжить.
Провожали нас со слезами на глазах, даже некомфортно как-то стало. Столько добрых слов нам не говорили, наверно, со времён нулевого пояса, когда мы путешествовали от деревни к деревне, решая их проблемы. Когда люди поняли, что смерть отступила, они начали выплёскивать все накопившиеся эмоции. Руины остались далеко позади, Эарис скрылась за горизонтом, но спать в Батончике никто не собирался. Потому что эмоции людей сумели тронуть даже Вилею.
— Наставник, и часто у вас такое? — спросил Кармин. — Разве не ты говорил о том, что искателей каждый первый прибить хочет? Что-то я не видел людей, которые хотят нас прибить. Скорее наоборот — все на руках носят.
— Прибить хотят в спокойное и мирное время. Когда же возникает любая беда, бегут именно к искателям. Потому что всем родам и домам зачастую некогда возиться с простым людом. Собственно, поэтому у искателей нет родов — как только они оседают, то превращаются в простых даосов, думающих, прежде всего, о личном. Сейчас, как видишь, из личного у нас только Батончик, да четверо учеников. Стоит признать — весьма толковых учеников.
— То есть искатели просто путешествуют с места на место, решая какие-то мелкие локальные проблемы? — уточнил Леог.
— Всё верно. В отношения между родами и домами мы не влезаем. Нам это не интересно. Да и глупо лезть туда, куда тебя никто не просил влезать. Вот и остаётся нам переезжать с места на место, решая мелкие локальные проблемы. То вытащить одного юношу с ковчега древних, то уничтожить полигоны, превосходящие нас в возвышении, то просто помочь какой-нибудь бабульке воды для скота натаскать. Проблемы бывают разными и для многих именно их проблема является самой критичной из всех, какие только есть в этом мире. То, что происходит с соседями, их не волнует.
— То есть искатели — это такие принеси-подай ребята, за которыми ещё и постоянная охота ведётся? — Леог явно скептически относился к нашему выбору жизненного уклада.
— Можно сказать и так, — легко согласился я, несмотря на недовольное бурчание Вилеи. — С небольшим уточнением — если мы чувствуем, что не должны ничего нести и подавать, то не станем, даже если против нас выйдет весь мир. Искатель идёт нога в ногу с Небом. Прогибаться, лебезить, пресмыкаться, что-то выпрашивать — это не в характере искателей. Нет — значит нет. Да — значит да. Никаких полумер или оправданий. Только это помогло нам сегодня победить.
— Победить вам помогло тройное сопряжение, а не мифическое Небо, — Леог решил спорить до конца. — Не Небо дарует вам энергию. Для этого у вас есть духовные камни и кристаллы стихии. Не Небо направляет ваши руки, когда вы сражаетесь с монстрами. Это делаете вы и ваши навыки. Не Небо принесло вам победу, когда, казалось, ни о какой победе и речи быть не может. Её добываете вы! Так о каком Небе ты говоришь, наставник? Что это вообще такое, Небо?
— Совесть, — послышался голос Альтаи. — Небо — это совесть, что ведёт идущего к бессмертию в его возвышении. То, как воспитали тебя родители. То, каким ты вырос сам. Если ты действуешь против собственной совести, ты сам себя наказываешь. Блоками в возвышении, неудачами в жизни. Но, если ты живёшь так, как велит тебе совесть, проблем у тебя не будет.
— То есть если меня воспитают как конченную мразь, и я буду искренне считать, что пытать и уничтожать других людей — это правильно и норма, это будет идти в строгом соответствии с Небом?
— Сектанты так и живут, — в разговор влезла ещё и Вилея. — Они пытают и поглощают силу других, считая это правильным. Те, кто испытывает хоть какие-то терзания, умирают. Они не угодны сектантскому Небу.
— Бред какой-то, — Леог категорически не принимал наших слов.
— Однако этот бред является основой существования искателей, — заметил я. — Небо — это совесть? Альтая не совсем права. Небо — это больше, чем просто совесть. Это ещё и определённые ожидания от идущего к бессмертию, не важно, искатель он или нет. Нельзя просто так взять и описать, что такое Небо. Это можно только чувствовать. Вот взять твой барьер — за неделю, что ты находишься с нами, он стал меньше? Почему? Потому что ты перестал вести себя против своей природы. Перестал прятать чешую, перестал исчезать при каждом удобном случае. Разговариваешь с нами, в конце концов! Делаешь то, что ждут от здравомыслящего и адекватного даоса окружающие его люди. Может, это противоречит твоему воспитанию, это мне неизвестно. Вдруг тебя воспитывали с тем, что всегда нужно подавлять своё естество? Но ты идёшь против всего, действуя так, как правильно для тебя и тех, кто тебя окружает здесь и сейчас, а не в прошлом.
— Мои барьеры пали? — в голосе Леога появилась надежда.
— Ещё нет, но ты на правильном пути. Ты перестал думать о себе и своих проблемах, вспомнив ещё о том, что тебя окружают другие люди. И демоны, куда же без них. Всё это угодно Небу. Угодно даже не твоей совести. Общемировой. Что касается искателей — мы не герои из красивых сказок, что так любит читать Альтая. Мы можем отвернуться от рабов, которых гонят на продажу демонам. Нас не волнует, что произойдёт с людьми, которых мы только что спасли. Мы
