На башнях — само строительство каменных сооружений было для пущи делом из ряда вон выходящим! — царило оживление. То ли у пиктов сегодня был день какой-то важной церемонии, то ли пришли какие-то вести с океана, и ситуация потребовала немедленного вмешательства богов. По мосту над водопадом туда-сюда проходили то воины, то жрецы в головных уборах из перьев, увешанные бисером и амулетами на кожаных ремнях, все с головы до пят в татуировке и краске, то просто пикты со связками хвороста, дровами, кувшинами и корзинами. Рядом с водопадом находился спуск к воде — стертые за множество сменившихся поколений крутые ступени. На коротеньком пляже с белой галькой лежали до половины вытащенные на берег пять каноэ — резных, раскрашенных, очень красивых, наверно, по мнению аборигенов.
«Что-то мало для такой толпы, — подумал Конан. — Должно быть, остальные спрятаны в лесу».
Рассудив, что до готовности тростниковых щитов еще надо подождать, а узнать о том, что затевают пикты, сколько их здесь вообще и каким количеством каноэ они располагают, будет нелишним, король отправился вверх по озеру, к водопаду. Он привык замечать все, ничему не уделяя особого внимания. Двигаться бесшумно, где возможно — быстрее, где нужно — крадучись или вовсе замирая на месте, ловить каждый шорох и каждое колебание листвы — все это киммериец умел, и умел лучше многих других. Так же мимоходом и бесшумно научился он убивать, и это несчетное число раз спасало ему жизнь.
Он дошел почти до самого пляжа с каноэ, когда в просвете между деревьями разглядел широкую поляну. Каноэ лежали на ней, перевернутые узким черным брюхом к солнцу. Их было много — около сотни, наверное. При них находился один-единственный сторож — высокий атлетического сложения воин. Лица пиктов отличались от лиц хайборийцев и северян настолько, что незнакомые с жителями пущи люди затруднялись определить возраст последних. Но Конан научился не ошибаться: охраннику было около тридцати, то есть это был опытный воин и охотник, сумевший выжить и остаться невредимым в непрерывной войне, не пострадать от клыков и когтей хищника и уберечься от болезней. Тем не менее он был один.
Пикт ничего не успел сообразить, когда, шагнув за куст какого-то развесистого и колючего кустарника на раздавшуюся оттуда просьбу о помощи оказался в чьих-то железных объятиях. Наверное, это был злой дух. Дальше сознание померкло и наступила тьма.
Разделавшись с охранником — он просто задушил его, — Конан запрятал тело подальше в зарослях, забросал ветками, а сам пошел в обход поляны. Скоро он вышел к широкой — в три локтя — тропе, которая и вела через мост над водопадом. На тропе не было ни души. Киммериец молниеносно пересек ее и нырнул в лес по ту сторону. Теперь путь его лежал вдоль тропы, к водопаду. Ясно было, что в противоположную сторону тропа уведет его к побережью океана, а туда идти не было никакой надобности. Прислушиваясь и принюхиваясь, Конан, словно волк-оборотень, тенью скользил сквозь переплетения ветвей и вьющихся растений. Спрятавшись за валуном, высотой в два раза превосходившим немалый рост короля, он получил возможность наблюдать, оставаясь незамеченным, за противоположным берегом потока.
Перед восходом река разливалась, делаясь и вовсе мелкой — не более двух локтей. На расстоянии локтей тридцати за речкой и плоским пляжем все той же белой гальки находился очень большой — по пиктским меркам, разумеется — лагерь, обнесенный частоколом. В ограде имелось трое ворот. Одни выходили к воде — на пляже опять-таки покоились в изрядном количестве каноэ, другие — в сторону леса, там в чаще виднелся просвет, третьи — на водопад. В центре лагеря поднималась крыша большой круглой глинобитной хижины, предназначенной для собраний вождей. Вокруг центрального дома стояли в три кольца такие же круглые хижины, но поменьше.
Король попробовал оценить численность воинов, которых способен был вместить этот лагерь. Подсчеты были неутешительны: тысячи полторы. Такого сборища пиктов Конан не помнил со времен последней битвы в пуще, когда объединенные отряды ее восточных кланов были разбиты — разбиты, но не уничтожены! — аквилонской регулярной армией под его, Конана, командованием. Конечно, большинство воинов ушли на каноэ в погоню за «Полночной звездой», но и осталось на месте вполне достаточно, чтобы одолеть восемнадцать человек, оставшихся одних в чужой земле.
Конан сосредоточил внимание на мосту. Башни все-таки были сложены не пиктами — очень уж старыми они выглядели. Наверно, их некогда возвели атланты, а над речкой был настоящий мост, впоследствии теми же пиктами разрушенный или обвалившийся от старости.
Пикты как могли восстановили башни, соорудили между ними помост, и теперь по двое часовых с луками и копьями на каждой башне — высота их была равна двадцати пяти локтям — важно расхаживали по верхним площадкам, поглядывая то на реку, то вниз, на озеро. В башнях были сделаны арки, в которые со стороны тропы вел пологий пандус, и от арки к арке был переброшен мост.
За мостом тропа уходила в гору, и там, среди леса, Конан увидел не замеченный им прежде храм. Вероятно, прежде, когда он смотрел с берега озера, его скрывали деревья или сам склон горы.
Храм был построен, конечно, тоже не пиктами. Это было здание, вырастающее из холма, по крайней мере задней стены у него не было. Фасад являл собой стену из крупных и гладко обтесанных одинаковых блоков светло-серого гранита, плотно пригнанных один к другому, с рядом высоких и узких стрельчатых окон по обеим сторонам от входа — выступающего вперед нефа с островерхой, похожей на капюшон, аркой, переходящей плавно в сводчатую двускатную крышу храма. Над сводом возвышалась небольшая шестигранная башенка с теми же стрельчатыми окнами, но уже гораздо более широкими. По обрамляющей вход каменной рамке вился резной узор, который за дальностью расстояния невозможно было разобрать.
Таких храмов Конан прежде не видел. У пиктов явно готовилось какое-то торжество, и произойти ему надлежало на озере, точнее, на дороге от храма до озера. Близ храма были подняты маски на копьях, а дрова и хворост, кои приносились снизу, со стороны моря, складывались близ моста. Тут же стояли во множестве кувшины.
«Уж не с маслом ли для хорошего огня?» — догадался король.
Вот по мосту прошествовали два пикта, каждый из коих вел красивую, откормленную, длинношерстную козу. Один — снежно-белую, другой — угольно-черную. Потом прошли еще двое с корзинами. Крышка одной из корзин съехала, и оттуда высунулся алый гребень. Пикт поспешно затолкал Птицу обратно и снова накрыл крышкой, но Конану этих наблюдений хватило вполне.
