Внутри боксов не было ничего, кроме прикрученных к стенкам верстаков, мусора и пустых пластиковых канистр из-под разных автомобильных расходников. Даже запасные колёса вынесли. Доспехи они из них делают, что ли…
Алина шла неподалёку вслед за мной и бросала в воду камешки, заставляя их отпрыгивать от поверхности.
— Раз-два-три-четыре… Раз-два-три-четыре-пять… Шесть! Шесть раз получилось! Ух ты… — Нагнувшись за очередным камешком, она всмотрелась в мусор, вынесенный на берег разливом. — Классная сумка… Гуччи…
Вытащив из песка небольшой лакированный дамский клатч — почти новый, только замызганный песком — она открыла его и начала копаться в содержимом.
— О! Ничего себе… Да они же бешеных денег стоят! У меня у тёти такие же были… — Воскликнула она, отыскав внутри что-то ценное и привлекая этим моё внимание.
Вытащив из клатча маленький пузырёк, она немедленно сняла пластиковую крышку.
— Стой!!! — Но мой крик опоздал. Поддавшись привычному импульсу, девочка брызнула духами на запястье и, принюхавшись, замерла с удивлённым выражением лица. Пока не понимая, чего это я так кричу.
Осознание того, что она только что наделала, пришло к ней вместе с восторженным рёвом окружавших нас скучающих стаек жор.
Глава 15. Вальс на крыше
Время, как обычно, замедлило свой ход. Как обычно — для меня. Как обычно — для таких моментов.
Когда в миг высочайшего нервного напряжения в голове словно что-то щёлкает, будто бы лопается какой-то сосуд или нерв.
Когда посещает ощущение полной нереальности происходящего на уровне эмоций.
Когда разум всё равно продолжает упрямо твердить: да, старик, это всё происходит на самом деле. Здесь и сейчас. Да, прямо вот так. Прямо с тобой. Такие дела.
Когда мышцы с травмированными волокнами и исчерпанным запасом гликогена словно получают удар тока и забывают про боль и усталость.
Когда воздух резко разворачивает лёгкие во весь объём, словно угрожая разорвать грудную клетку.
Когда всё тело наполняет нестерпимый зуд, идущий изнутри, а не по коже.
Когда взгляд застилает знакомая багровая пелена.
Когда тебе снова нужно забирать жизни. Также остро, как сделать вдох…
Таким я всегда был в моменте совершения своих преступлений. В моменте поиска выхода из окончательно свихнувшейся психушки. В момент бойни у гостеприимного домика в Липовке.
Вот таким я стал прямо сейчас. Большего не требовалось.
Швырнув своё тело в сторону испуганной Алины, я схватил ближайшего к ней жору за волосы и ткнул кулаком в затылок. Хрустнув и уставившись на меня пустыми глазами из запрокинутой головы, несчастный опал на песок, потеряв связь мозга и конечностей.
Перепрыгнув через парализованное тело, я бросился руками вперёд и оттолкнул тощего заражённого, уже щёлкающего зубами около руки Алины. Он отлетел, проехался спиной по песку и почти сразу вскочил обратно. Иногда эти твари были весьма резвы, если приятный запах был особенно сильным и близким.
Вторая тварь, подбиравшаяся с этой же стороны, алчно раззявила пасть и потянулась к девчонке справа от меня, не обращая внимания на проблемы товарища. Кажется, раньше это была женщина.
Оперевшись на плечо твари, я пнул её в колено, заставив его выгнуться вбок с сочным хрустом. Припав на сломанную ногу, жора попыталась меня оттолкнуть, вякнула что-то гневное и потеряла равновесие, шлёпнувшись на песок во весь рост.
Но наступление стремительно развивалось со всех сторон. Сидевшие то тут то там кучки заражённых неуклюже привстали. И горланя что-то нечленораздельное — тем громче, чем ближе они были к нам — зашагали на сладкий запах. Отпихивая друг друга, они смотрели на Алину немигающими глазами и шагали всё быстрее и быстрее.
Поспешили в нашу сторону и кадеты, оставив свой клад и раненную энгельсскую пиратку. Ей жоры совершенно не интересовались.
Развернувшись к испуганной девочке, я схватил её за талию и, закинув на плечо, тремя прыжками преодолел расстояние от воды до линии гаражных построек. Выронив злосчастный пузырёк, Алина вышла из ступора и истошно завизжала. Пузырёк, упав на песок, тут же скрылся под тройным слоем голодных тел, страстно желающих его разгрызть и проглотить жидкость, издающую столь сильный и влекущий фруктовый аромат. Послышался хруст стекла — какой-то счастливчик всё-таки добрался зубами до духов и первым попробовал их на вкус. Теперь ему самому отгрызут язык и лицо, перемазанные творением французских парфюмеров.
Придерживая невесомую девушку одной рукой, я зацепился за верхний край распахнутых ворот и, опираясь ногами на петли и сорванные засовы, заскочил на покрытую рубероидом крышу.
— Бензин! Бензин сюда!!! — Услышав мой вопль, кадеты озадаченно замерли, глядя на меня снизу вверх. — Смыть запах!
Кажется, до них постепенно начало доходить, что именно произошло. И что нужно делать.
В это время десятки жор в облезлых лохмотьях, неспособные распихать товарищей и добраться до ароматного пузырька под плотным слоем копошащихся голодных тел, обратили своё внимание наверх. Судорожно принюхиваясь, они точно определили источник похожего запаха и двинулись к гаражу, на крыше которого были мы с Алиной.
— Косу! Кинь мне косу! — Я показывал Егору на своё оружие, прислонённое к соседнему сараю. А Михаил в это время бросился раскапывать заначку с трофеями обратно. Чтобы вытащить канистру с топливом наружу.
Ефрейтор среагировал идеально. Немедленно схватив косу, он подбежал к моему боксу, уже окружённому жертвами вируса, которые лезли друг на друга в попытке дотянуться до источника запаха. Перехватив оружие со стороны лезвия, он плавно толкнул его рукояткой вперёд над головами жор — прямо мне в протянутые руки. И тут же побежал обратно к своему командиру, чтобы помочь тому подтащить к нам двадцатикилограммовую тару с бензином. Ему уже сейчас приходилось отпихивать со своего пути набегающих пожирателей, шумно тянущих носом воздух. И всё плотнее занимавших пространство вокруг нас с Алиной.
Мне почти не понадобилось тратить время на то, чтобы перехватить косу поудобней. Она сразу легла ко мне в руки именно в том положении, в котором обычно ими работают, скашивая сено или сорняки — серпом вниз, концом острия вперёд. Левой рукой — за конец черенка, а правой — за поперечную перекладину посередине.
И как раз вовремя! Опираясь на плечи более слабых и менее инициативных товарищей, над краем крыши появились первые головы, жадно щёлкающие оранжевыми от налёта зубами. Размах и движение острия справа налево перерезало сразу три тонкие шеи у моих ног. Кровь из разрубленных артерий взвилась тремя ярко-алыми фонтанчиками, поливая копошащуюся массу тел внизу и красиво поблескивая на солнце..
Обезглавленных жор тут же утянули вниз радостные конкуренты, и над краем крыши появились новые зубастые ростки с пустыми взглядами. Идя по головам своих товарищей, они отчаянно цеплялись за шершавую чёрную поверхность, пытаясь залезть повыше. И непрерывно что-то ворковали.
Их ожидала та же судьба. Свист серпа — и новые фонтаны крови пролились на их голодных друзей и мои сапоги.
Сидевшие совсем далеко группы заражённых, наконец-то, тоже доковыляли до гаражного бокса, на крыше которого я занимался своей мрачной жатвой. И,постепенно обходя строение по периметру, полезли наверх уже с трёх других сторон.
Обернувшись на звук утробного рычания, я подскочил к краю слева от меня и снова взмахнул косой. Лезвие мелодично звякнуло, перерубая позвоночник голодной твари, и звон утонул в плеске потока светло-красной артериальной крови.
Прыжок к следующему краю с вырастающими головами. Взмах косы. Фонтан крови. Прыжок. Взмах. Кровь. Прыжок. Взмах. Кровь. Это превращалось в скучную рутину. И меня понемногу начали покидать остатки сил.
Чем больше голов я срубал, вальсируя с косой по периметру крыши вокруг шокированной Алины, тем легче жорам было взбираться наверх по куче переломанных и обезглавленных тел. Очень скоро наступил момент, когда я уже не мог перерезать все вылезающие головы с одного взмаха. И тела заражённых, которых коса смогла только немного порезать, приходилось спихивать с горы трупов ударами сапогов.
