Дверь в собственную спальню тоже распахнута. Призывно белеет раскрытая постель. Судя по легкой небрежности, — покрывало снимала лично Катрин. Мышь готовит постель подобно геометрическому чертеж, — можно подумать на математика училась, а не на биолога. Сейчас дверь в комнату Найни плотно прикрыта, — можно надеяться, безумная прислуга уже спит согласно полученному приказу Госпожи.
Катрин возникла в двери. Флоранс покачала головой:
— Я чувствую себя хуже выжитой тряпки.
— Бывает. Выспишься, и все пройдет. Хочешь, напущу ванну?
— Нет, из душа хватило бы сил выползти.
Хватило сил и снять макияж, и добрести до душа. Флоранс почувствовала себя капельку посвежевшей. Осталось наложить ночной крем. Бокал с минеральной водой ждет на столике.
— Кэт, — жалобно позвала Флоранс, — мы будем курить?
Подруга в свободной мятой футболке тут же оказалась в рядом.
С курением дело обстояло непросто. Катрин с неодобрением относилась к постоянной сигарете в руке подруги. Ничего не говорила, но и сама все чаще стала дымить своими ужасными сигарами. Экстравагантная, подхваченная неизвестно где привычка ввергала Флоранс в шок. Ей и самой частенько приходилось мириться с обвинениями в вульгарности. Но толстая сигара во рту красивой девушки?! Это уже ни в какие рамки не вписывается. Тем более, похоже, Катрин курила не только с провокационные целями, — ей действительно нравилось пускать клубы дыма. Дело кончилось тем, что подруги договорились ограничивать себя одной сигаретой в день и одной сигарой в месяц. Флоранс подозревала что, щегольски дымя сигарами, подруга добивалась именно такого результата. Кошка стала очень хитрой. Еще один повод для тревог.
Они сидели на террасе. Фло в кресле, Катрин прямо на перилах. Старшая подруга с наслаждением втягивала дым сигареты.
— Как он? — спросила Катрин, болтая ногами.
— Нормально. Воюет с немцами. Какой-то Танненберг.
— Да? И как?
— Трудно. В подвалах много эсесовцев.
— Пусть по по-сталинградски попробует, — за каждый угол гранату. У него в арсенале есть гранаты?
— Боже! — Флоранс застонала. — И как я забыла спросить? Кэт, я сейчас околею от усталости как старая кляча. Не хочу я никаких гранат.
— Пожалуйста, не нужно околевать. Мне, правда, интересно.
— Пойди и присоединись к мальчику. Детишки.
— Трусы лень натягивать, — Катрин тихо засмеялась. — Фло, о чем вы говорили, если не о гранатах?
— О тебе. О школе. О Найни. О горах. Еще он рекомендовал мне выйти замуж.
— И какие выводы?
— Честно говоря, я так и не поняла, что он думает о наших с тобой отношениях. У меня растет очень дипломатичный сын.
— Вообще-то, я спрашивала о горах.
— Вряд ли. Он не хочет никуда ехать, — Флоранс в последний раз затянулась сигаретой. — Кэт, ты можешь мне честно ответить на один вопрос?
Катрин приподняла прорезанную чуть заметным шрамиком бровь:
— Я всегда отвечаю честно.
— Мне кажется, в последнее время у тебя тоже практикуешь дипломатический подход. Ты начала курить сигары мне назло?
— Нет. Гнусная заокеанская привычка. Кстати, весьма негативно сказывается на дыхании во время бега. Но если ты имеешь в виду, что я специально начала курить чаще, — то это правда. Мне казалось, что наглядный отрицательный пример подействует.
— Он подействовал. Кэт, лучше бы ты сказала мне прямо. Я помню тебя очень искренней девочкой.
— Ага, искренней и неблаговоспитанной. Я тоже помню, как ты орала на меня и обзывала похотливой шлюхой. Может быть, тогда я в тебя и влюбилась. Может быть, нам снова попробовать ругаться?
Флоранс с трудом улыбнулась:
— Я обдумаю твое предложение. Но я тогда была не права. По сравнению с тобой нынешней, ты была образцом добродетели. Кэт, прости, я засыпаю. Можно мне добраться до кровати?
Флоранс со стоном повалилась на постель. Ощутила как ложиться на спину покрывало. Обычно Катрин скользила на простыни рядом, но только не сегодня. Сегодня просто жизненно необходимо побыть одной. Только с подушкой. Только спать. Хорошо, что девочка понимает. Все понимает, исчезает.…
Спать…
* * *
Из-за жалюзи пробивался розовый рассвет. Самое начало долгого летнего дня. Флоранс открыла глаза. Спала меньше двух часов. Плохо. Постель рядом нетронута. И именно от этого тебе плохо, плохо, плохо. Когда ты просыпаешься, Катрин почти никогда не бывает рядом. Но подушка хранит отпечаток ее красивой безрассудной головы, на простынях чудиться очертания тела. Призрак ее тепла, ее запаха. Каждый день, каждый час она рядом.
Вот и ответ.
Флоранс решительно села. Помотала головой. Спутанные волосы липли к щекам. Нужно встать. В горле чувствовала сухость сна. Щетка лежала на месте. Один шлепанец как обычно исчез. Ну и хитроумная псина — дверь же плотно закрыта?
Торопливо причесавшись, Флоранс босиком вышла из спальни.
Как тихо. Уже не ночь — розовеет мир за окнами. Как давно ты не видела рассвет?
Спальня Катрин была пуста. Небрежно накинутое покрывало, сваленные пирамидой подушки.
Флоранс вцепилась в шелк рубашки на своей груди. Ноги холодил сквозняк.
Вот же она, — сквозь маленькую гостиную видна приоткрытая дверь на террасу. За широким стеклом спина в белой футболке. Сидит на перилах. Ноги спущены вниз, спина ссутулилась. Там же холодно. Флоранс жалобно хлюпнула носом.
Стоило коснуться двери, фигура слетела с перил. Длинные ноги напряжены, спутанные волосы надо лбом встали иголками. Правая рука у бедра, блеснул пока еще спрятанный в кулаке металл.
— Это я, — прошептала Флоранс. — Не нужно ножом.
Жесткие складки у губ разглаживались. Спряталась полоска зубов. Сорок лет, тридцать, двадцать? Только яркие глаза оставались все теми же. Миг болезненной, почти умоляющей улыбки. Снова девочка.
Флоранс почувствовала, что сейчас заплачет.
Кожа холодная. Замерзла. Флоранс вцепилась в свободную футболку на гибкой талии. Танцовщица? Убийца? Какая разница? Главное можно уткнуться носом в шею и успокоиться.
— Кэт, мы все придумаем. Все сделаем.
— Да.
— Мы будем очень честными.
— Как нудисты.
— Не притворяйся. Ты взрослая. Очень взрослая.
— Разглядела? Грустно.
Они стояли обнявшись. Мерзли ноги, но Флоранс не решалась шевельнуться.
— Пойдем в комнату, — наконец, прошептала решительно. — Мне нужно доспать. Потом будет много дел. На этот раз сугубо личных, — твоих и моих. Нам нужно составить предварительный план действий.
— Ты уверена?
— Да. Я сейчас представила, что ты ушла, и у меня остановилось сердце.
— Я не уйду. Сама — никогда не уйду. Тебе придется долго и упорно выгонять нас троих.
— Давай больше не будем болтать глупости. Делом нужно заниматься. Например, — все-таки выспаться. Но сначала ты меня поцелуешь. По-настоящему. Как выяснилось — иначе я просто не могу крепко спать.
— Я могу тебя не просто поцеловать.
— Правда? — Флоранс изумленно вскинула брови. — Так что же мы стоим?
Глава 4
— Итак, — Флоранс многозначительно помахала ежедневником, — мы имеем проект действий. И кое-что, мы уже сделали.
— Ага, — согласилась Катрин. — Ты стала покидать любимое рабочее место как минимум на два часа раньше.
— Я догадывалась, что ты обратишь внимание, — кивнула подруга. — Таишь обиду за то, что не удается вдоволь почитать в машине?
— Еще бы! Вчера ты вообще закончила засветло. Только и ездим туда-сюда. Никакой жизни и учебы.
— Вчера вечером ты не выглядела огорченной, — заметила Флоранс.
— Ты просто не заметила. И вообще стоило мчаться с работы раньше, чтобы запугивать Цуцика и Мышь такими стонами? Мамочке не стыдно?
— Не особенно, — подруга покачала головой. — Мне не стыдно, но надеюсь, Найни достаточно устает за день, чтобы не просыпаться от наших игрищ. Что касается меня, то я полностью удовлетворена проведенным вечером. И ночью. Но мамочкой ты меня не смей сейчас называть. Разозлюсь.
