отмерять слова. Ни одного лишнего – чтобы не выдать себя.
– Потому что это я уговорила великого сеншена отдать Риву тебе, а не ему, – пояснила Юста. – Сеншену, в общем-то, все равно, кому она достанется, его мало интересует возня людей. Поэтому все, что случилось дальше, можно считать моей виной. Но я выбрала тебя, потому что решила, что ты сможешь обойтись с ней правильно.
Было в ее словах что-то непривычное, странное… Как будто у них был другой смысл, помимо очевидного! Но разве так бывает?
– Именно ты должен доказать, что мой выбор был правильным, – продолжила она. – Ты – хозяин Ривы, и ты всем это покажешь. Ты вернешь ее и сделаешь так, чтобы она уже никогда ни от кого не убежала.
– Но как я это сделаю, госпожа, если никто не знает, где она сейчас?
Юста впервые посмотрела на него. Дженвену почему-то стало неуютно, хотя глаза у нее были завораживающе красивые.
– Осторожно, воин. Не позволяй себе вопросы, если от них зависит твоя жизнь. Тебе и так скажут, что нужно делать. Все к этому привыкли: людям нужно говорить, что да как, иначе они не соображают, что нужно делать. Никому не показывай, что ты и сам уже обдумывал ситуацию.
Сердце испуганно замерло, как будто перед ним стоял один из хищников пустыни, а не молодая женщина. Да оно и понятно! Против хищника у Дженвена хотя бы был шанс. Если же Юста прикажет его убить… он не спасется.
– Да, госпожа, – с трудом произнес он.
– Вот и славно, надеюсь, с памятью у тебя нет проблем. Что же до Ривы, то сеншену сообщили, что этой ночью ее видели на улицах таруа. Видели недолго, а потом потеряли из виду. Благородный Зевег-Тха, когда его спросили об этом, заявил, что ничего подобного не было и ни в одном из домов таруа беглой женщины, конечно же, нет. Но знаешь, что бывает, когда таруа готовы открыть свои дома для обыска и все твердят что-то, как один?
Он чуть не спросил, что тогда бывает, но вовремя вспомнил свой урок. Юста просто проверяла его, и глупо было попасться на вопросе вот так сразу! Поэтому он промолчал, тупо глядя на землю перед собой и больше ни на что.
Она, кажется, осталась довольна.
– Это означает, что возможный секрет скрывается в том месте, куда наша охрана не пойдет, потому что конфликт того не стоит: в доме самого Зевега-Тха. Насколько мне известно, именно он утащил мою сестрицу от озера, когда казнили наших родителей. Как знать, может, тогда он проникся симпатией к ней? Может, решил помочь и теперь, когда увидел ее побег? Уж не знаю, почему, но я уверена, что она скрывается в его доме.
Когда она говорила о смерти своих родителей, ее голос не дрогнул, а ее лицо осталось таким же непроницаемо безупречным. Казалось, что события тех времен давно уже не волновали Юсту, а вот собственная сестра вызывала стойкую неприязнь – как и все, кто готов был ей помочь.
– Пока никто не знает об этой наводке, сообщение только-только поступило. Но рискну предположить, что Тувенег скоро все пронюхает. Я не хочу, чтобы он обошел меня! Поэтому я посылаю туда только тебя. – Юста сняла с тонкого запястья полоску золотого металла и бросила ее к ногам Дженвена. – Вот, держи. Это знак сеншена. Его будет достаточно, чтобы даже таруа ни в чем не смели тебе препятствовать. Отправляйся в дом Зевега-Тха один – тебя одного он не заметит до последнего, он будет ожидать отряд. Войди туда смело, ты под моей защитой, а значит, под защитой сеншена. Найди мою сестру, я почти не сомневаюсь, что она там. Ну а дальше… Поступи с ней так, как полагается ее хозяину.
* * *
Рале Лиам Майрон чувствовал себя старым… Пожалуй, слишком старым. Возможно, если бы он жил где-нибудь на Земле и работал, скажем, в обучающем центре для телекинетиков, ни его возраст, ни семьдесят третий номер в иерархии не имели бы такого большого значения. Напротив, он бы гордился собой, а курсанты смотрели бы на него с обожанием! Еще бы – кто-то из первой сотни преподает им…
Но на миссии «Исход» все было по-другому. Здесь им выпадали испытания, к которым он не всегда был готов. Так, во время песчаной бури ему хотелось защитить своих спутниц, и он должен был сделать это… У него даже что-то получилось. Но этого было недостаточно, и все они погибли бы, если бы не Лукия.
Ирония заключалась в том, что Лукия как раз была старше него. На корабле немногие знали ее возраст, но Рале тут стал исключением. Да, на четыре года старше… А выглядит его дочерью. Раньше это не так бросалось в глаза, а теперь от фактов не уйти. Из-за генетической мутации, проявившейся во время обретения способностей капитана, Лукия не могла постареть. Возможно, в будущем это и случится, но пока она выглядела, как семнадцатилетний подросток… большую часть своей жизни.
Она этого как будто не замечала, а Рале с каждым годом чувствовал все острей. И связь, которая уже была между ними и на которую он надеялся, вдруг представала как нечто запретное. Да и достоин ли он чего-то, по большому счету? Лукия всегда будет двигаться вверх, так уж она устроена. А он рано или поздно скатится вниз, хочет он того или нет.
Это были плохие мысли, ядовитые. Рале понимал, что нужно избавляться от них: они, если поселятся в душе, то уже не выведешь. Идеальный сорняк! Но владеть собой было все тяжелее, и такие вот провалы, как эта песчаная буря, накапливались в его памяти.
Рано или поздно чаша переполнится, и тогда… Рале еще не знал, что будет с ним тогда. Он и не хотел знать. Он заставил себя сосредоточиться на том, что это не случится прямо сейчас, на миссии, связанной с Глизе. Не нужно загадывать слишком далеко наперед, ведь ни один солдат специального корпуса не знает, сколько он вообще проживет!
Разумеется, ни Лукия, ни Ноэль не узнали о его сомнениях. Перед ними Рале по-прежнему улыбался и делал вид, что нет в этом мире такой проблемы, с которой он бы не справился. Он дождался окончания бури, а потом использовал свои восстановившиеся способности, чтобы смахнуть в сторону песок и открыть им путь.
На Глизе снова наступил день – желтый и мутный. Но здешний свет, по крайней мере, не слепил и не так обжигал, как солнце без облаков. Пустыня, перемешанная бурей, казалась Рале новой и незнакомой. К своему стыду, он не мог определить, откуда они пришли и куда должны
