ушло восемь процентов в общей сложности. Значит, и у него дело тоже шло к фатальному концу, раз столько маны на него одного потратил. Из последних сил парень лагерь охранял, понимая, что ему не выжить. Чувство долга хорошо развито у служивого.
— Теперь здоров полностью. Назначь кого-то из парней в охрану и ложись сам. Тебе нужно усвоить мою силу до темноты лежа. Ночью будешь нести дежурство, присмотр вокруг нашего лагеря на тебе. Все, иди!
Команды мои уже выполняются как положено, парень сразу же исчезает под другой подводой с еще не верящим в свое спасение лицом. Девчушка бросается следом за ним, тоже лезет под телегу.
После этого я посетил наш лазарет и раздал еще по паре процентов маны каждому раненому. Даже немного подлечил продолжающего держаться за грудь Ахельма, на того ушел один процент. Получается, у него тоже не простой ушиб грудной клетки вышел, ребра сломаны оказались. Половину своего общего запаса маны потратил, не так и мало, только, спас три жизни сразу и еще восемь в перспективе. Раны у всех уже старые, загнившие, сложный очень вариант — убрать расползшуюся заразу внутри тела человеческого.
Если сразу свежие раны обрабатывать, можно и парой процентов обойтись, как мне кажется, направить на излечение без больших усилий.
После лечения уже долго расспрашивал кузнеца, что за беда загнала их в лес и почему столько раненых прячут именно здесь.
Как я уже узнал, тут проблема — нашествие степных ургов, как называют здесь этих существ.
— Много их в степи расплодилось, десятки тысяч составляют огромное войско. Теперь все в округе деревни разорены, многие тысячи жителей королевства увели в полон в свои степи. Города осадили сильными отрядами, замки баронские тоже, так что помощи ждать неоткуда. Барон наш, Мельхиор, чтобы божье благословение просияло над ним и его семьей, — заученно повторил кузнец, — Барон засел в замке с остатками своей дружины.
— А почему с остатками? — интересуюсь я.
— Попробовал было напасть на проходящий мимо отряд ургов, так они боя не приняли честного, только стрелами издалека засыпали и уходили от честной рубки.
— О, знакомая тактика, — вспоминаю я про себя.
Зачем нужно рубиться в лоб, когда можно издалека врага стрелами закидать?
А барон, значит, не удержался, выскочил в открытое поле и нахватал гостинцев от степняков.
Смелый и глупый поступок, теперь не с кем замок защищать.
— Было у Барона сорок воинов. Двадцать уже погибло, хорошо, что отряд ургов небольшой был, смогли его все же порубать здорово. Теперь один десяток воинов здесь пытается выжить, один с бароном в замке и еще он тридцать мужиков из села забрал для обороны своего замка. А мы тут с бабами и детьми прячемся в лесу, надеясь на божью помощь и милость. Урги привели несколько сотен воинов, теперь держат замок в осаде. Они всегда за своих мстят жестоко, всех пленников через пытки страшные проведут перед смертью.
Тоже знакомая история.
— Как думаешь, выстоит замок? — интересует меня.
Кузнец тяжко вздыхает и грустно смотрит на меня, не говоря ни слова.
Понятная ситуация для меня, не зря местный владетель забрал с собой в осаду всех мужиков. С десятком стражи замок оборонять вполне можно против своих соседей, однако, стрелы ургов быстро проредят защитников на стенах, если их там несколько сотен набралось.
Что я могу сделать — помочь барону с обороной?
Нет в этом особого для меня смысла, чтобы помогать местному хозяину земель, рек и огородов. Лучше, чтобы он доблестно и геройски погиб при обороне замка и освободил территорию под мою власть. Тогда я уже смогу беспрепятственно занять его место по свежезавоеванному статусу посланника с чудесами и такому же положению среди оставшихся в живых воинов.
Понемногу узнаю все, что знает кузнец про жизнь вокруг, про соседний материк, про то государство, которое расположено за горами и которое называют Святой Землей.
— Враги они наши, серьезные и сильные! Все фанатики веры своей и нас хотят заставить, чтобы приняли ее, а от своей отреклись! — с чувством говорит кузнец.
— А велико ли различие между вашими верами? — осторожно спрашиваю кузнеца.
— Невелико, только, они волю церковных иерархов ставят превыше власти короля, — объясняет мне Ахельм.
Еще два дня провожу с ранеными, а на третий день мы все покидаем лагерь, чтобы добраться до опушки леса.
Раненые все уже на ногах, так что у меня есть свой личный десяток охраны из настоящих воинов. Правда, оружия у них мало и защиты тоже почти никакой. Все, что на них и при них было уже сняли мужики, уходящие в замок и сложившие их на телеги перед отправкой в лесной тыл.
Урги точно в лес не полезут, не любят они воевать на чужой территории в окружении деревьев, где стрелу уверенно не пустишь.
За еще два дня по паре подходов я смог поднять на ноги восьмерых раненых. Только оставшиеся двое, те самые тяжелые, еще жалуются на сильную слабость и идти не могут, поэтому так же поедут на телеге домой.
Совсем уже при смерти были, организмы всю силу потратили на лечение, теперь очень медленно восстанавливаются.
Подлечу их еще за день и поставлю в строй, люди мне нужны, тем более, уже верные лично мне за спасение своих жизней. Здесь, в такие простые времена — это очень серьезное дело, такая личная преданность.
Свою ману я потратил всю полностью на лечение, подпитался от Палантира и радостно вздохнул, изучив, что на мое наполнение мудрый шар потратил всего два процента от своих пятидесяти пяти прежних процентов.
То есть, еще двадцать пять раз я могу полностью набраться маны, вплоть до неснижаемого остатка в Источнике, до примерно четырех-пяти процентов.
А если еще вспомнить про второй шар, почти полный, жизнь вообще выглядит прекрасной и победоносной.
Ну, на ближайшую пару недель — точно.
Дорога к Храму, хоть и далекая весьма, зато, проходит только по безлюдному лесу. Никаких тебе опасных встреч ни с Охотниками, ни с разбойниками у меня случиться не должно. Если только с серыми бандитами придется пересечься, правда, с ними я договорюсь без проблем о свободном проходе по их владениям.
Кузнец рассказал, что попавшиеся волкам в лесу могут спастись только при большом везении:
— Очень сильные и умные звери, могут десятком на нескольких воинов напасть и мало кому тогда повезет выжить. Поэтому и охотников здесь нет, больно уж лес суровый для такого дела. Даже на дереве не отсидишься, они все равно кого-то из стаи оставят за тобой присматривать. Хорошо, что за болото почему-то не переходят.
Ну, я что-то такое и почувствовал в беспощадной атаке лесных разбойников, что они совсем не готовы оказались к моей недоступности и страшному смертельному грому. С одним путником собирались легко расправиться, вот поэтому очень удивились потом, когда оказались уже далеко от места нападения, а лапы перестали трястись от ужаса.
Теперь мы просто выходим из глубины леса в сторону села, откуда все жители как раз и ушли спасаться от кочевников. Что там с домами — не известно, слишком далеко беглецы забились в лес, чтобы рассмотреть дымы от возможно сожженных домов.
— Урги не сказать, чтобы любят все уничтожать. Только, когда ихние воины гибнут, они как косой проходятся по окрестным землям. Хозяин владения может и отсидится в замке, а вот крестьян у него точно не останется ни одного, — рассказывает мне кузнец, — Кого — угонят, кого — порубят, кого — постреляют.
Крим идет рядом, он как бы теперь мой личный охранник и помощник, смотрит на меня совсем другими глазами, как спасенный чудесным образом из лап смерти.
Понятно, что излеченные от смертельных ран люди будут думать, что это чудо божественное, а никак не дьявольское.
И в голову им такое не придет, да и остальные жители стоянки не впадали в религиозный экстаз из-за моих умений. Понимают отчетливо, что воины могут спасти их жизни, а я могу спасти всех.
Ну, я тоже выступаю вполне в образе приличного человека и спасителя жизней людских — на завтрак младенцев не ем и даже невинности ничьей не требую от селянок. Да и селянок при первом
