Двадцать семь человек выжили. Он наконец сумел кого-то спасти.
Пока что ему этого вполне достаточно.
Шаллан потерла глаза. Она прочитала записи Ясны, по крайней мере самые важные. Даже их было очень много. Девушка по-прежнему сидела в алькове. Паршун принес одеяло, в которое она завернулась, прикрывая больничное платье.
Глаза у нее горели от ночи, потраченной на слезы и чтение. Ученица принцессы совершенно выдохлась. И одновременно чувствовала себя живой.
– Так и есть, – произнесла она. – Вы правы. Приносящие пустоту – это паршуны. Я не могу сделать иного вывода.
Ясна улыбнулась – она была на удивление довольна собой, учитывая то, что убедить ей удалось всего одного человека.
– Что же дальше? – спросила Шаллан.
– Есть связь с тем, что ты изучала раньше.
– Я изучала? Вы намекаете на смерть вашего отца?
– Именно.
– Паршенди напали на него, – начала перечислять Шаллан. – Убили внезапно, без предупреждения. – Она устремила взгляд на принцессу. – Потому вы и занялись исследованием, верно?
Ясна кивнула:
– Дикие паршуны – паршенди с Расколотых равнин – ключ ко всему. – Она подалась вперед. – Шаллан, нас ожидает настоящая и весьма жуткая катастрофа. Мне не нужны мистические знамения или проповеди, чтобы испугаться. Я и без того в полнейшем ужасе.
– Но ведь мы приручили паршунов.
– В самом деле? Шаллан, подумай о том, что они делают, как к ним относятся, как часто их используют.
Шаллан помедлила. Паршуны были повсюду.
– Они подают нам еду, – продолжала Ясна. – Работают на наших складах. Следят за нашими детьми! Нет ни одной деревни во всем Рошаре, где не нашелся бы хоть один паршун. Мы не обращаем на них внимания, нам просто кажется, что они всегда будут под рукой, готовые услужить. Безропотные трудяги.
Но вот одна их группа внезапно превратилась из миролюбивых друзей в кровожадных воинов. Что-то их изменило. Как и сотни лет назад, в дни Эпохи Вестников. За периодом мира следует вторжение паршунов, которые – по никому не известным причинам – внезапно сходят с ума от ярости и гнева. Вот что стоит за угрозой «ввергнуть человечество в Преисподнюю». Вот что чуть не погубило всех нас. Вот какой ужасный катаклизм повторялся столько раз, что испуганные люди начали называть его Опустошением.
Мы взрастили паршунов. Мы позволили им проникнуть повсюду. Мы зависим от них, и нам невдомек, что мы приютили Великую бурю, которая только и ждет повода, чтобы начаться. Донесения с Расколотых равнин отмечают способность паршенди общаться друг с другом на расстоянии, – например, они поют песни в унисон, находясь далеко. Их разумы соединены, как дальперья. Ты понимаешь, что это значит?
Шаллан кивнула. Что случится, если каждый паршун в Рошаре вдруг обратится против своих хозяев? Возжелает свободы или даже хуже – отмщения?
– Нас истребят. Мир, каким мы его знаем, рухнет. Надо что-то делать!
– Мы делаем, – сказала Ясна. – Собираем доказательства и убеждаемся, что не ошиблись.
– И сколько еще фактов понадобится?
– Много. Очень много. – Ясна посмотрела на книги. – Есть во всех этих историях кое-что мне непонятное. Твари, сражавшиеся бок о бок с паршунами, существа из камня – возможно, какая-то разновидность большепанцирников – и другие странности, в которых, как мне кажется, есть зерно правды. Но Харбранту больше нечего нам предложить. Ты по-прежнему уверена, что хочешь в это погрузиться? На наши плечи ляжет тяжкая ноша. Ты не сможешь вернуться домой еще долго.
Шаллан прикусила губу, думая о братьях.
– Вы бы отпустили меня сейчас, рассказав обо всем?
– Не желаю, чтобы ты прислуживала мне, обдумывая пути к побегу, – проговорила Ясна совершенно измученным голосом.
– Я не могу бросить братьев. – Внутри у Шаллан все сжалось. – Но это важнее, чем они. Преисподняя… это важнее, чем я, или вы, или кто бы то ни было. Я должна остаться с вами. Но я не могу просто так взять и исчезнуть. Нужно придумать способ помочь своей семье.
– Хорошо. Тогда пора собирать вещи. Мы отправимся завтра на том корабле, что я наняла для тебя.
– В Йа-Кевед?
– Нет. Мы должны попасть в самый центр всего. – Принцесса посмотрела на Шаллан. – Мы отправляемся на Расколотые равнины. Нужно узнать, были ли паршенди когда-нибудь обычными паршунами, и если да – что их изменило. Возможно, я ошибаюсь, но если нет, то паршенди могут хранить ключ к тому, как смирные паршуны превращаются в воинов. – Потом она мрачно прибавила: – И надо поторопиться, иначе кто-то может нас опередить и использовать все во вред нам.
– Кто-то? – переспросила Шаллан, чувствуя резкий укол паники. – Кто-то еще ищет то же самое, что и мы?
– Ну конечно ищет. А кто, по-твоему, так расстарался, чтобы меня убить? – Ясна покопалась в стопке бумаг на столе. – Я мало что о них знаю. Похоже, существует много групп, которые охотятся за этими секретами. Об одной мне известно точно. Они называют себя Духокровниками. – Принцесса вытащила один лист. – Твой друг Кабзал был из их числа. Мы нашли у него на руке татуировку их знака.
На бумаге был узор из трех наползающих друг на друга ромбов.
Тот же самый символ, что Нан Балат показал ей несколько недель назад. Символ, которым был отмечен Луеш, дворецкий ее отца, предположительно знавший, как пользоваться духозаклинателем. Символ тех, кто пришел к ее братьям за фабриалем. Тех, кто финансировал отца Шаллан, помогая ему с претензиями на трон великого князя.
– Всемогущий Всевышний, – прошептала Шаллан и посмотрела на принцессу. – Ясна, кажется… кажется, мой собственный отец был членом этой группы.
Ветра Великой бури обрушились на дом Далинара – достаточно сильные, чтобы камни застонали. Лежавшая рядом Навани прижалась к нему покрепче. Она так хорошо пахла. Похоже, князь Холин не заслуживал того ужаса, который она испытала при мысли о том, что потеряла его.
Радость от возвращения любимого пока что смягчала ее гнев из-за того, как он повел себя с Элокаром. Навани привыкнет. Чему быть, того не миновать.
Когда Великая буря грянула в полную силу, Далинар почувствовал, как подступает видение. Он смежил веки, поддался. Нужно принять решение, взять на себя ответственность. Как же быть? Видения ему солгали или, по меньшей мере, сбили с пути. Похоже, верить им не следует, по крайней мере не так безоговорочно, как раньше.
Он глубоко вздохнул, открыл глаза и обнаружил дым.
Далинар настороженно огляделся. Небо было темным, и он стоял посреди унылого поля белых, подобно кости, камней, зазубренных и неровных, простиравшихся во все стороны. Прямо в вечность. От земли поднимались клубы серого дыма, то и дело принимавшие странные формы. Вот стул. Вон камнепочка с выпущенными лозами, которые поползли и исчезли. Рядом с Далинаром возник человек в мундире, тихий и туманный, и неспешно вознесся в небо с открытым ртом. Поднимаясь, контуры плавились и изгибались, хотя держались дольше, чем следовало. Было нелегко сохранять присутствие духа на этой вечной равнине, с тьмой над головой и восходящими к ней фигурами из дыма.
