сводятся к одному – время пришло. Легендарный Цзиньлун оставил нам в подарок Дракона, и он на свободе, готовый в любой момент отозваться на наш зов помощи.
Мы знаем все цели нашего Врага – уничтожать и пытать нас. И единственное, что мы можем сделать, – сопротивляться до последнего, чтобы больше ни один ребенок не оказался в услужении белых негодяев. Мы – их надежда.
Я напомню вам: я отправилась в лагерь Дайян, чтобы спасти бедных детей, однако светлые не пожалели даже обычных детей, используя их в своих целях и убивая.
Наших же детей они убивают сотнями. Где-то прямо сейчас плачет очередной малыш, которого бьют только за его цвет глаз. Малышу ломают косточки, пока мы прячемся и рассуждаем о собственном уюте. Малыш кричит, чтобы ему пришли на помощь, а мы говорим – у нас недостаточно риса.
Он ни разу не ел яблоко. Приз в наших шутливых играх!
Чживэй выдержала паузу, обвела собравшихся взглядом, чтобы оценить эффект, произведенный ее словами. Все притихли, и, довольная их реакцией, Чживэй завершила Совет объединяющей фразой:
– Мы с вами все оказались здесь неслучайно. Неслучайно мне пришло озарение связаться с вами. Неслучаен каждый из вас, что сидит здесь. Потому что именно это и есть тот день, когда мы – гордые потомки Цзиньлуна – объединились, чтобы ни один ребенок больше никогда не был убит.
На долю секунду ее охватил леденящий страх, словно внезапный порыв ветра возвестил о том, что она претворила свое предназначение, но в следующее мгновение это ощущение ушло и позабылось.
* * *
Когда все разошлись, Лин Цзинь наклонилась к сидящей подруге и сказала:
– Не думала, что ты воспользуешься так ловко похищенными детьми.
– Я же сказала, что это «удачно», – улыбнулась Чживэй. – Не пугайся так, дорогая подруга. Даже я не радуюсь пыткам детей. Я всего лишь напомнила всем о суровой реальности.
Чживэй положила подбородок на руку и посмотрела в глаза Лин Цзинь, что опустилась на сиденье рядом.
– Лин Цзинь, ты справедливая, честная, неподкупная, сострадательная… Ты была бы восхитительной главной героиней истории.
– Что?
– Благородная и совестливая воительница спасает мир, – продолжила Чживэй и вдруг улыбнулась. – Знаешь, возможно, ты и есть главная героиня империи Чжао. И тебе повезло: у тебя есть верный и веселый друг, а еще подруга вроде меня.
– Вроде тебя?
– Я не боюсь запачкать руки. И за твою чистую душу я готова запачкать руки по локоть.
Лин Цзинь вдруг погрустнела.
– Я не хочу этого для тебя, Чживэй. И, боюсь, то, что ты называешь моим благородством, является обыкновенной трусостью. Поэтому, пожалуйста, не совращай свою душу для меня.
Чживэй тронули ее слова.
– Спасибо, дорогая подруга.
В едином порыве они обнялись. И Чживэй вдруг подумала, что не чувствовала в себе той же нежности, что ощущала с Мэйцзюнь или Чжией. Однако было нечто другое, намного более глубокое. Лин Цзинь не нуждалась в ее защите. Нет, она была ей ровней. И, наверное, поэтому с ней она проводила лучшее время.
– Время обниматься? – Сяо До вернулся в зал, и голос его прозвучал с чрезмерным энтузиазмом.
Секунду спустя Чживэй почувствовала тепло друга, а потом прямо в ухо он ей закричал:
– Сюанцин! Не стой столбом!
– Я оглохну! Дурак!
Чживэй толкнула Сяо До, но тот только крепче сжал их в объятиях.
– Наденешь повязку и будешь самой пугающей Темной во всей Империи. Я уже боюсь!
– Кто надевает повязку на ухо? – возразила Лин Цзинь.
– Грозные воительницы?
– Не слышала о таком, – ответила Чживэй. – Зато слышала, что всяким болтунам вставляют кляп.
– Сюанцин, спаси!
Сяо До разорвал объятия и спрятался за друга, но с тем же успехом он мог просто спрятаться за воздухом. Сюанцин сделал шаг в сторону, и Лин Цзинь с Чживэй схватили Сяо До за руки.
– Предатель!
Вскоре они уже гонялись друг за другом совсем как дети, на секунду выкинув из головы, что сегодня день, когда война официально началась.
Глава VIII
Когда говорят, друг друга не слышат; поэтому и изготовляют гонги и барабаны
– Бессмертный всегда узнает бессмертного, – раздался голос Учителя Бо.
Сюанцин, уже некоторое время сидевший в комнате Чживэй, внимательно разглядывал карту империи Чжао. Он не поднял головы, когда Учитель вошел в комнату, и не поднял после этого заявления.
О каком бессмертном говорил этот Учитель Бо? Знал ли он о самом Сюанцине или речь шла о Драконе? По большому счету Сюанцину было все равно, что знает и о чем молчит этот Учитель, лишь бы не разговаривал с ним. Поэтому он склонился еще ниже над картой, выказывая высокую степень отстраненности.
Конечно же, это не помогло. По какой-то причине это никогда не помогало, словно отрешенность Сюанцина окружающие воспринимали как приглашение к диалогу.
– Я не солгал. Я здесь, чтобы учить армию.
Сюанцин неопределенно пожал плечами.
– Я не причиню ей вреда.
Тут он все-таки поднял голову и посмотрел на светловолосого бессмертного.
– Я знаю, – он даже слегка удивился. Разве это не очевидно? – Поэтому ты все еще здесь.
Учитель хмыкнул и, судя по звукам, занялся завариванием чая.
Разговор иссяк, и Сюанцин с удовольствием вернулся к изучению карты. За десять тысяч лет многое изменилось, города исчезли, города появились, границы стали выглядеть иначе. Несмотря на отсутствие конкретных воспоминаний, он все же отмечал, как многое ему незнакомо.
– Что ты думаешь о войне со Светлыми, – вновь разорвал тишину Учитель Бо. – Армия, собранная из отребья, будет противостоять элите. Столько потерь…
Сюанцину было что на это сказать, например: Учитель Бо пришел, чтобы обучить Темных искусству ведения войны и владению силой. А еще что: не те отребье, кто оказался униженным и обездоленным, а те, кто говорит так об обездоленных. Но он промолчал. Учитель Бо пронизывающе смотрел на него и этой фразой просто хотел добиться от него реакции. Сюанцин не любил играть в навязанные ему игры.
– Чживэй уже все решила, – ответил он.
– Ты бессмертный из фракции Темных, ты мог бы возглавлять ее по праву, – Бо Миньчжун поставил пиалы на стол и налил в них чая.
– То, что я бессмертный, не делает меня лучше Чживэй.
Сюанцин окончательно потерял интерес к этому разговору, если бы не следующая фраза:
– И какова твоя роль в этом? Бегать за смертной, подтирая за ее ошибками?
Разозлившись, Сюанцин отодвинул пиалу с чаем от себя.
– Она бегает, подтирая за вами. Для меня честь быть ее поддержкой.
Бо Миньчжун лишь грустно улыбнулся, словно то, что сказал Сюанцин, ударило точно
