Очутившись в кессоне, он без труда отпер внутренний люк и выбрался в переходный отсек.
В углу усыхал, мумифицировался труп чернокожего мужчины в рабочем комбезе астронавта.
Голова всмятку…
Шагнув по наклонному полу, Николай оглянулся – с резким свистом ветер задувал в щели, и песок бил как из пескоструйного аппарата.
Замигал индикатор на мониторе, в наушниках отозвался звоночек – радиация!
Не слишком опасная, но есть.
Присев на корточки, Воронин заглянул в проем – за развороченным блоком приборов поблескивал лопнувший РИТЭГ.
Да, ударило здорово…
Это ж не с десятого этажа падать, а с самой орбиты.
Высоковато…
– Нашел!
– Что ты опять нашел, находчивый наш?
– Кислород!
– Во-о! – обрадовался Николай. – Отлично! Много?
– Половина баллона…
– Чучелко! Этого тебе одному на час хватит.
Воронин, ругаясь про себя, пробрался в обитаемый отсек.
Одна переборка вмята, другая, наоборот, выгнута, но дыр нет.
И пол горбом.
– РИТЭГ нашел!
– Тащи в обитаемый! Хоть не замерзнем… Тут герметично!
Выбравшись в переходный отсек, Николай решил заглянуть в соседний, который на русских ТМК называли рабочим, но не сумел – потолок и пол почти сошлись, оставляя узкую щель, в которую дуло.
– Нам сюда не надо… Ты где?
– В командном… Тут двое… В общем, если баллоны из скафандров изъять, нам двоим часа на четыре хватит точно.
– Мало. Жидкий бы найти… Или оксигенатор хотя бы…
– А тут есть!
– Так чего ж ты молчишь?! Вот же ж чучело…
Добрый час ушел на то, чтобы демонтировать кислородный регенератор с запасом жидкого о-два, стабилизатор атмосферы и запастись утлекислотными фильтрами.
А потом все это оборудование надо было перетащить в обитаемый отсек, собрать и запустить, запитав от аккумуляторов.
Шланги, трубки и провода опутали половину отсека, повисая столь нелюбимыми Ворониным «соплями», но тут не до красоты и порядка.
Выжить бы.
Хорошо быть героем боевика на Земле!
Уходишь ли ты от погони, или догоняешь кого, все равно, легко и просто меняешь разбитое авто, угоняя чужое или пересаживаясь.
Раздолье!
Конечно, и на Земле возникают порой проблемы.
Организму вдруг есть захочется или водицы испить.
Зимой этот организм мерзнет.
Но только подводнику, бывает, приспичит, когда у него на атомарине воздух испортится.
А на Марсе, как в космосе – «просто жить» не получается.
Здесь само существование обставлено очень жесткими рамками.
Человеку в сутки необходимо примерно пятьсот литров кислорода или поболе. Вынь да положь!
Иначе сдохнешь.
Можно урезать сухпайки, голодать, пить не три литра воды, а три стакана, а то и вовсе три глотка, но экономить кислород не удастся.
Нет, норму можно резко снизить, чуть ли не вдвое, если спать сутками напролет.
А жить когда?
И такой еще вопросик какая единица измерения на Марсе чуть ли не самая важная?
Киловатт-час.
Энергия! Это тепло.
Сядут аккумуляторы или заглохнет энергоблок – все.
Никакие одеяла и дохи не спасут – к утру замерзнешь.
Насмерть.
А самая большая разница с Землей в том, что на Марсе ничего не найдешь, не сыщешь – все, что людям нужно, они везут с собой с родной планеты.
Захватил с собой три аккумулятора? Вот ими и будешь пользоваться. Других тут нет.
Если не отнять у соседа…
Или не добыть у врага.
– Ура-а… – тихонько сказал Ашот. – Заработала…
С горем пополам самодельная СЖО взялась поддерживать в отсеке нужное давление и состав воздуха.
Не без опаски сняв шлем, Николай потянул носом.
Пахло горелой изоляцией, озоном и пылью – красноватый налет был на всем.
Пыль, мелкая, как пудра, проникала во все щелки, вколачиваемая ветром.
А тот набрал такую силу, что даже корпус корабля вздрагивал.
– Ничего, – бодро высказался Подолян, – жить можно!
«Russia Today», Москва:
«МИА «Россия сегодня» уполномочено заявить, что вооруженное нападение на базу «Королев» рассматривается, как объявление боевых действий.
Доводим до сведения американского правительства и сената, что марсианская база имеет статус колонии Российской Федерации, и всякое несанкционированное вторжение в ее пределы недопустимо.
Президент РФ Георгий Жданов заявил в своем обращении: «Мы не позволим, чтобы страна, поддерживающая нацистские режимы, спонсирующая террористов и заявляющая о собственной исключительности, нагло попирала устои международного права в отношении России. Нами будут незамедлительно приняты самые жесткие меры, как симметричные, так и асимметричные».
Борт ТМК «Леонов»
Корабль висел в пустоте, а Марс будто сам ворочался внизу как зрелая тыква.
«Леонов» как раз пролетел над областью Тарсис – весь Лабиринт Ночи был укутан непроглядной желто-оранжевой тучей, достигая борозд Кларитас к югу и распространяясь на каньоны Иус и Титониум.
Крайние языки шторма протягивались на запад, обтекая Павонис, Аскреус и Арсию, а дальнего Олимпа не достигая.
Впрочем, вулканы были выше всяких стихий.
Они и в моменты глобальных бурь высились неколебимо над клубившейся пеленой, затягивавшей всю планету от полюса до полюса.
В туче угадывались некие течения, завихрявшие поднятую пыль круговоротами и даже какими-то восьмерками, замечались поднятия над общим клокотаньем, достигавшие больших высот, и некие упаданья, вплоть до просветов в плотном песчаном покрове.
И где там наши? – подумалось Цареву.
Он тут же улыбнулся: скоро узнаем!
– Заяц! – окликнул он. – Ну, что там?
– Кажется, точно вышли! – отозвался Сергей. – Орбита та самая, а вот наклонение… Сейчас… Подвернуть надо на пару градусов! Тогда мы точно догоним «Ареосат».
– Смерть шпионам! – выдал Гоцман.
Геннадий действовал с опаской.
Все ж таки он штурманский факультет заканчивал, а не командирский, и рулить огромным ТМК было просто боязно.
Хотя Воронин оставил ему целую кипу стандартных программ – вводи, и комп сам вырулит, как надо.
А нестандартные ситуации…
Ну, будем надеяться, что их больше не возникнет.
У США корабли точно кончились!
Один эти придурки сами грохнули, а прочие…
Вон они, там, внизу, под облаками пыли.
Извели.
– Вижу «Ареосат»!
– Ага! Попался!
Американский спутник связи и наблюдения представлял собой длинный блестящий цилиндр, сцепленный с парочкой поменьше – похоже было на православный крест.
Одна параболическая антенна глядела вниз, другая, приподнятая на решетчатой мачте, смотрела на Землю.
