нашего квартирования, разбудив спавших хозяев. Скоро случились большие изменения: менялись губернаторы, вслед за ними, появлялись новые большие армейские чины. Мусульманина перевели в Грузию, он там нужнее. У меня заканчивался пятилетний контракт. Русская армия покидала Пруссию, всё оставляя немецкому королю. У меня был выбор: уйти в Российскую империю, либо остаться дома! Я выбрал второе, и навсегда попрощался с воинской службой. Догман-оглу называл меня братом, когда пришёл час расставаться, приглашал к себе в гости, в Стамбул. Ему шёл есаульский мундир. Турок уезжал служить почти домой.
– Приезжай Венед, я тебе жену найду, нет, два жена, ты только приезжай!
Турок уехал вместе с сотней терских казаков из шестого уланского полка. А я, рассчитался с казначеем, и покинул расположение замка. Маринка нашла меня в домике знахаря, благо, что он находился в лесу, далеко от людей, с момента моего отсутствия, всё в доме осталось без изменения, кроме меня, никто больше не покушался на это жильё. Маринка появилась напомнить мне, что скоро заканчивается срок моего наказания судом народа гронгов – людей ящеров. Прошло десять лет, как один день!
– Должны появиться судебные исполнители. Обязательно. Только они могут огласить тебе о конце исполнения приговора. Жди. После появления ящеров, ты свободен, и я могу переместить тебя в будущее, для воссоединения с семьёй. Только ты не удивляйся, хорошо? Я вышла замуж за Самара. Мы живём не в твоём доме, Самар купил жильё в Риме, но я часто бываю у Офелии, а эти рисунки просил твой сын тебе передать.
Я рассматривал ученический альбом, в котором были нарисованы кони, на берегу моря. Эта женщина в лодке, наверное, мама, причёска у неё, как у Офелии. А это, на берегу – Я с сыном.
– Как его Офелия назвала?
Маринка уже таяла в воздухе:
– Приедешь, сам узнаешь!
До меня донёсся её ускользающий голос.
Глава 21
– Никогда не меняй прошлое и будущее. Не вмешивайся в ход истории. Пусть случается то, что должно случиться, если хочешь, чтобы мир не провалился в объятия Хаоса. Пусть будет то, что должно быть, иначе беда! Твоё, человек, перемещение во времени, уже аномалия. Ты не можешь представить, сколько законов мироздания ты нарушаешь, пересекая временные барьеры и живя в прошлом, или, будущем.
– А, вы? Вы ничего не нарушаете, исполняя решение суда?
– Мы – это совсем другое, мы не люди и не принадлежим этому миру. Мы, и на Земле появились после того, как кто-то устроил хаос на нашей планете, и галактика не смогла привести к балансу нашу звёздную систему. Наш мир погиб, выбросив энергию сверхновой звезды в космос. А я всего лишь клон, твой клон. Я пришёл сюда, чтобы предупредить тебя об окончании действия приговора, и вернуть в то время и место, откуда мы тебя забрали.
Я не успел моргнуть, как оказался в своём доме на Салантийском полуостове, в районе бриндизийской бухты, на Адриатическом побережье Италии. Малыш, сидевший на диване, оторвался от планшета, и поднял голову:
– Ты кто?
У меня возник комок в горле, я не мог ответить, чувствуя, что предо мной мой сын, и это не сон – я дома. Из прихожей раздался шум, малыш поднялся встретить гостей. По голосу – это была Марина с мужем. Женщина вошла в комнату, и уставилась на меня.
– Это кто? – спросила она у мальчугана.
– Не знаю. Перед вашим приходом появился.
– Это Жила, – предположил Самар. Я узнал его только по голосу: Самар потолстел, вместо копны вьющихся волос, на голове появилась лысина. Друг постарел, только глаза остались прежними – дерзкими и неукротимыми. Над его лицом хорошо поработал пластический хирург, я его еле узнал. Но, почему меня никто не узнаёт? Неужели передвижение во времени так изменило меня? Я повернулся к настенному зеркалу:
– Бог ты мой! Это не я. У меня никогда не было столь длинного носа и синей бороды на лице с красными глазами. За острыми ушами росли самые настоящие рога. Для чего они там, от кого обороняться предназначены? Этот судебный исполнитель, всё перепутал – сволочь! Вернули в дом, но не меня, вернее меня, в теле какого-то гоблина. Самар подошёл ко мне сзади:
–Жила, что с тобой случилось? Почему ты такой зелёный, и голый?
– Ах, если бы я знал! Что-то у этих ящеров пошло не так, вернее – с ними всё в порядке, это у меня всё пошло не так.
Блин! Мы все сели, в ожидании Офелии. Я рассказал, что произошло после посещения меня Мариной. Дословно передав диалог с одним из исполнителей. Всё не слава богу, я не знаю, что мне делать! Друзья задумались, а мальчик взял в руки альбом и фломастеры. Нет, не таким он представлял своего отца. Этот Буратино, больше похож на огурец с плантации Гаргантюа, но никак, не на моего отца. В фантазиях пацана, я был корсар с непотопляемого пиратского корабля, отправившийся в далёкое путешествие за несметными сокровищами. А, вместо этого – пособие по ботанике, гербарий с острыми ушами.
Малой отложил альбом для рисования в сторону:
– На берегу кто-то есть, чужой, птицы шумят на скале.
– У ребёнка неплохой слух, – подумал я. Марина включила внешние камеры, и на экране телевизора появилось изображение. Я наблюдал за изменением интерьера в моём жилище. За десять лет моего отсутствия, здесь многое поменялось. Не было камер наблюдения, не было телевизора, а теперь есть. Действительно, по берегу ходил священник в чёрной сутане, с небольшой таблетка образной шапочкой на голове, и зонтиком отгонял птиц, выклянчивающих еду. Мне кого-то напоминало его лицо. Вспомнил! Но этого не может быть! Этот священник был похож на дознавателя из Берлина, на того экстрасенса, которого я не смог сканировать, и кто разобрался с нашими злоключениями, за считанные часы допросов. Благодаря этому высокопоставленному клерку, мы и оказались на свободе. Но это было давно, не здесь и в семнадцатом веке. Нет, этого не может быть. Марине пришлось спуститься к катеру. Она до последнего надеялась на мужчин. Через некоторое время нашего полку прибыло. Священник, подняв полы своего одеяния, пытался снять свою обувь в прихожей комнате.
– До чего неудобные туфли, с этими странными застёжками.
Фраза была сказана чистым венетским языком. Священник выдал себя с потрохами.
– Добрый день, святой отец, поздоровался я с ним на венетском.
– И вам не болеть. Меня зовут отец Георгий.
– Ещё недавно вы были дознавателем в Кенигсберге.
– Вы щедры молодой человек, если для вас четыреста лет – такая мелочь. А я вас помню,
