Питер Бретт - Дневная битва

Ренна присмотрелась к камню и помотала головой:

– Ничего не вижу.

– Оно там, – не унимался Арлен. – Надо подойти вплотную, чтобы увидеть дверь. Металлические воротца прикрыты пробочником, остальное – травой и мхом.

– С чего ты взял, что кто-то его нашел? – прищурилась Ренна.

Арлен указал на тонкую струйку дыма, которым курилась верхушка мертвого дерева, что угрюмо стояло на небольшом каменном выступе.

– Это мой дымоход. Я не оставлял очаг гореть три месяца кряду.

– Там спрятано что-то важное?

Арлен пожал плечами:

– Наполовину помеченное. Люди, которые присоединялись к лесорубам, разбирали оружие быстрее, чем я успевал пометить, и у меня так и не появилось собственного тайника. Только место, где можно преклонить голову.

Послышалось кудахтанье, и Арлен вздохнул:

– Мое уютное стойло превратили в курятник, провались он в Недра.

– И что теперь? – спросила Ренна.

– Наверно, снимем комнату в городке, – устало ответил Арлен. – Выступим завтра. Днем или ночью – не важно; все равно, как только мы покажем лица, сбежится толпа. Мне нужно поспать несколько часов, пока не началось.

– А почему бы нам не разбить лагерь, как всегда?

– Мы не животные, Рен. Нет ничего дурного в том, чтобы ночевать в постели, а мы не в той форме, чтобы знакомиться с населением.

Ренна состроила кислую мину. Ночью ей не удалось поохотиться, а в городе будет еще сложнее питаться мясом демонов без ведома Арлена. Отвращение к подобным трапезам улетучивалось по мере того, как умножались силы. Она была голодна и уже не насыщалась обычной пищей.

Но усталый вид Арлена охладил ее. Арлен нес на плечах все тяготы мира, и ей предстояло поддерживать его во всем.

– Отлично. Завтра. – Ренна взяла его за руки, поцеловала и улыбнулась. – Разложи круг, а я тебя убаюкаю. Заснешь как убитый.

Усталость исчезла с лица Арлена, едва она принялась его ласкать. Он никогда не утомлялся настолько, чтобы не возбудиться, завидя ее без одежды.

Через несколько часов, когда Ренна лежала без сна, а дыхание Арлена перешло в храп, она выскользнула из его объятий. Помедлила, глядя на него, лежащего в переносном круге. Он показался таким маленьким, таким беззащитным. При всей его мощи жизнь давалась ему тяжело, и спал он с трудом. Он нуждался в опоре. В человеке надежном, кому можно доверять.

В ком-то сильном.

Она обнажила нож и побежала в ночь.

Ренна проснулась, лежа лицом в грязи. Должно быть, ночью скатилась с одеяла. Ренна сплюнула и рассеянно мазнула рукой по лицу, потянулась спросонок. Еще не вполне рассвело, но небо посветлело достаточно, чтобы она обычным зрением рассмотрела струение магии, которая слабела и утекала в тень.

Арлен уже встал и топтался в одном бидо, роясь в седельных сумках Сумеречного Плясуна и бормоча под нос:

– Куда же я это засунул?..

Ренна улыбнулась. Она была готова каждое утро просыпаться со ртом, забитым землей, если первым, что явится ее взору, окажется Арлен Тюк.

– Что ты ищешь?

Не прекращая рыться, Арлен взглянул на нее, и его лицо озарила улыбка – отражение ее собственной.

– Мою одежду. А, вот она!

Он вытащил узел со скомканной одеждой, вытряхнул вылинявшие хлопчатобумажные брюки и когда-то белую сорочку. Надел их, и Ренна расхохоталась – настолько мешковато они сидели.

– Так и не дорос до отцовской одежки?

Арлен покосился на нее, затянул ремень и закатал рукава.

– Говорили, что в мою бытность вестником я был худым, но питался я сносно. А после всего этого, – он провел рукой по лицу, – потерял фунтов двадцать.

Он подвернул брючины.

Сандалии легли на аккуратно сложенную рясу и вместе с ней отправились в седельную сумку. Арлен извлек пару старых кожаных башмаков, но после недолгого размышления буркнул и спрятал их, оставшись босым.

Было странно видеть Арлена в обычной одежде. Ренна прищурилась, представляя, каким бы он стал, не уедь из Тиббетс-Брука, но у нее ничего не вышло. Татуировки, что покрыли предплечья и икры, не говоря уже о шее и лице, еще сильнее резали взгляд в сочетании с заурядными сорочкой и брюками.

– Зачем это все? – удивилась Ренна.

– Я переоделся в рясу, потому что капюшон скрывал лицо днем, а к странствующим рачителям приставали меньше, – объяснил Арлен. – К тому же ее легче снять на закате. – Он покачал головой. – Но мне надоело прятаться, а ряса только морочит людям голову. Я не праведник. А если понадобится быстро предъявить метки…

Он щелкнул пальцами, мгновенно превратился в туман, и одежда свалилась. Он тут же сгустился вновь, облаченный в одно бидо и с метками напоказ.

– Этот фокус пригодится не только для схватки с демонами, – оскалилась Ренна.

– Кое-что лучше делать по старинке, – улыбнулся Арлен.

– Значит, так и отправимся в город? – спросила она. – Ты не попросишь меня тоже прикрыться, как после Ривербриджа?

Арлен встряхнул головой:

– Прости, Рен. Я тогда вскипел. Я не имел права…

– Имел, – оборвала его Ренна. – Я дала тебе повод вскипеть. Зла не держу, из меня следовало выбить дурь.

Арлен в мгновение ока пересек поляну и обнял Ренну:

– Ты столько для меня сделала! И не однажды. – Он поцеловал ее.

Солнце наконец взошло и ласково тронуло их лучами.

– Мы больше не будем таиться, Рен, – пообещал Арлен. – Мы такие, как есть, и нас либо примут, либо нет.

– Честное слово, – отозвалась Ренна, возложила руки на его гладко выбритую голову и притянула к себе.

Вскоре они выступили в путь к Лощине Избавителя. Арлен шел босиком и вел на поводу Сумеречного Плясуна.

– На дорогах нет меток, – напомнила Ренна.

– Дороги и есть метка, – возразил Арлен. – Или ее кусок. После того как подземники разрушили большую часть города, мы отстроили новый, еще крупнее, в форме взаимосвязанных великих меток вроде той, которую лесорубы продвигают на север. Времени на каждое новое кольцо уйдет больше, чем на предыдущее, но через десять лет ни один подземник не сунется в Лощину за сотню миль.

– Это… невероятно.

– Так и будет, – кивнул Арлен. – Если удастся завершить к часу, когда Недра извергнут войско, чтобы отбросить нас в Эпоху невежества.

Даже в такую рань дороги и тропы кишели простолюдинами, что спешили по делам. Арлен кивал прохожим, но ничего не говорил и ни разу не остановился. На них же с Ренной все глазели, иные кланялись или чертили в воздухе метки. Почти все побросали свои занятия и устремились следом. Они сохраняли почтительную дистанцию, но их становилось все больше, гул усиливался, и Ренна не раз уловила слово «Избавитель».