Шан Ри? — уточнил я. — Он стал мужем Альмирды из племени Урбангос?
— Она теперь Альмирда Ри. Все, кто были не согласны с новым владыкой, вынуждены были бежать. Либо в другие регионы, либо сюда, в мир людей. Я выбрал этот мир — его покорить проще простого. Даже удивительно, что этого не сделали раньше. Люди слабы и падки на духовные монеты. Они готовы продать всех и каждого, заботясь лишь о своей выгоде. Нам выделили земли, где мы можем чувствовать себя как дома. Нам позволяют питаться, вырезая целые деревни и даже небольшие города. Нас много в вашем мире, искатель! Рано или поздно мы захватим его, потому что люди годятся только на то, чтобы быть слугами или кормом. Что говорить, если у тебя даже ножи изготовлены не вашими, а нашими артефакторами! Мы лучше во всём!
— Ты узнал ножички? Тот, кто их создал, находится в этом мире?
— Естественно. Великий творец Каррос создаёт настоящие шедевры!
— Где же искать этого великого творца?
— Даже если бы я это знал, всё равно никогда бы не сказал тебе, человек!
— Ты хочешь вернуться в свой мир, демон? Хочешь, чтобы Альмирда Ри проявила к тебе свою благосклонность?
Судя по тому, как дёрнулось лицо пленника, он желал этого всеми фибрами своей души. Я двинул рукой, выпуская колышки защитной формации. Вскоре нас накрыло непроницаемой защитной пеленой, что позволяла свободно разговаривать.
— Я — Вилея, дочь Альмирды из племени Урбангос, — с гордостью произнесла Вилею. — Дочь Альмирды Ри. Если ты расскажешь моему мужу всё, что он хочет знать, моя мать будет к тебе благосклонна. Я передам ей через тебя записку. Её содержимое прочтёшь, чтобы убедится, что там не будет ничего опасного для тебя. Альмирда примет тебя в своё племя и возвеличит среди прочих.
— Спрашивай, — кажется, пленник окончательно сломался. Вернуться в родной мир было его заветным желанием, и он был готов сделать для этого практически всё. Завоеватель несчастный…
Расспросы продолжались до конца дня. Меня интересовало всё — включая то, почему у демона не было жёлтых глаз с вертикальным зрачком и специфического запаха смерти. Ответ меня поразил — кольца! Всё тот же великий творец Каррос создал на базе дешёвых колец артефакт, полностью устраняющий запах и внешний вид глаз. И вновь косо-криво, но работало. Словно этот Каррос нахватался по вершкам всего подряд, ничего толком не запомнил, но здесь, в мире людей, его воспринимали как великого творца.
Но вот всё остальное, что поведал Стуор, демон из ныне уничтоженного племени, мне категорически не понравилось. Вся западная часть южного сектора Империи, за который отвечал клан Феникс, была отдана демонам. Подробностей Стуор не знал, для этого существуют специальные переговорщики и торговцы, но он слышал два названия: дом Сот и дом Друл. Причём эти дома шли настолько тесно, словно являлись чем-то единым. Возник вопрос о том, для чего тогда демоны отправляли в свой мир добычу из аномалий, на что Стуор пояснил, что они изгнаны, но не забыты. Племя Урбангос получает то, что весьма ценится в мире демонов, отдавая взамен то, что помогает демонам не испытывать дискомфорт в мире людей. На самом деле, Стуор был не самым выгодным пленником. Либо весьма хитрым и умеющим притворятся, грамотно играясь информацией, но проверять его сейчас было не на чем, да и некогда. Нельзя забывать о том, что за нами охотятся. Хотя спину не кололо уже целую неделю.
Стуор плохо пользовался картами, но место, где находится червоточина, сумел указать. Как я и думал, оно оказалось в неделе пути от нас. Эта червоточина нам уже была известна. Так что в этом весьма щепетильном вопросе демон не врал. На вопрос, пропустят ли его в другой мир, Стуор заверил, что с этим проблем не возникнет — у него есть пропуск. Пришлось изучать ещё и его — небольшая пластина с нанесённым на неё символом. Так как аналогичный пропуск был у всей команды Стуора, волноваться было незачем — «свои» пропуска мы снимем с трупов. Караван с добычей, как я и думал, отправился три дня назад и, можно сказать, что нам повезло — среди тех, кто повёз добычу на такое большое расстояние, находился демон этапа воин. Сейчас встречаться с такими не хотелось. Следующая партия должна быть готова через три недели, так что Стуор особо не переживал по поводу того, что ему придётся добираться до червоточины самостоятельно. За ним приедет повозка. Вилея написала письмо матери — пришлось жертвовать одним из дорогих и столь редких листов. Моя жена сообщила матери, что у неё всё хорошо, она обучается, уже достигла первого пояса и, как только появится возможность, обязательно её навестит, чтобы поведать о весьма радостной новости. Писать о том, что она стала женой человека, Вилея не стала. Альмирда наверняка разгневается и прикончит посланника. Оно нам надо?
— Демона не трогать! — приказал я третьекурсникам. Заметив в их глазах крайне недоброе выражение и желание не покориться даже ценой своей жизни, пришлось пояснять: — Он сообщил весьма ценную информацию, что позволит нам разобраться с тем, что происходит в нашем мире. Он купил себе свободу и жизнь.
— Эта информация должна стать достоянием дома Хао, — Садушу едва хватало выдержки, чтобы не уничтожить врага. Я его прекрасно понимал — демон без стеснения рассказывал о том, что жрал людей, причём в больших количествах. Вот только делал он это с великого позволения людей, что допустили такое безобразие на юге первого пояса. Обвинять демона в том, что он идёт своим путём возвышения также глупо, как ругать дождь за то, что его капли мокрые.
— Принимается. Когда мы прибудем в столицу, а расскажу главе или совету дома Хао о том, что мне удалось выяснить. Сейчас же его трогать нельзя. Надеюсь, с этим проблем не возникнет? Мне нужен ответ! Всех трёх!
Нехотя Элад и Харка гарантировали, что не станут нападать на демона. Я воплотил палатку с ванной, несколько вёдер, так как неподалёку находилась речка и вынудил студентов натаскать воды. Возражений не было — нормально не мылись мы уже неделю. Пока все занимались бытовыми проблемами, мы с Вилеей вошли в аномалию. Хотелось разобраться, что так понравилось моей жене и почему мы должны в обязательном порядке пройти аномалию целиком, а не просто забрать себе её сердце.
Ответ я получил сразу, как только пространство перестало мерцать — мы
