Бре́тан. Что тут происходит?
— Лиджев Якоб фон Хайген мошенничал в игре! Я видел, как этот шулер прятал и менял карты! — офицер заметно дрожал, кинжал выскользнул из разжавшейся кисти и громко звякнул о паркет. Несколько каменьев выпали и быстрыми лягушатами разлетелись под подолы длинных платьев дам.
— Кто-нибудь кроме вас, офицер, может это подтвердить?
— Все видели! Это видели все!
— Кто может подтвердить слова курора Бретана? — на этот раз Майло обращался к публике. Моментально гости потупили смущенные взгляды, некоторые начали расходиться, как бы заскучав. Никто не подал голоса.
— Боюсь, Ста́кли, многоуважаемые Правители не заметили преступления лиджев фон Хайгена. И твое слово будет звучать против слова возможного обидчика, — вкрадчиво пояснил Майло, не отпуская руки юноши. — Вы играли на деньги?
— Конечно! Тот, кто не грает на деньги — трус или идиот! — подал голос пьяный фон Хайген.
— Кто-то не досчитался выигрыша?
— Этот юнец, богиня бы его забрала, утверждает, что я обманул его на десяток пилести! Смеет меня — Правителя, называть шулером и мошенником, хотя не стоит дерьма на моих сапогах! — офицер молчал. С его усов медленно стекали последние капельки вина, пачкая воротничок сорочки и мундир.
— Руководство Района Воинов возместит вам потерю, курор Бретан. Вы свободны. И будет лучше, если вы больше не станете играть и ввязываться в драки, позоря честь всех воинов Асмариана. Удалитесь, пожалуйста, с праздника, — отчеканил Майло голосом, требующим исключительного повиновения.
Стакли Бретан поклонился Майло и, громко отбивая каблуками, покинул залу. За ним потянулось еще несколько воинов. А вслед им неслись снисходительные смешки. Оброненный кинжал остался лежать на полу.
Якоб фон Хайген был очень доволен случившимся представлением. Он не только выиграл в первый раз за вечер, но и обрел некоторую популярность, на все лады пересказывая и приукрашая историю.
— Кто пьян и в долгах — тому ничего не страшно! А свои никогда не выдадут грешков ближнего, как бы сильно его ни ненавидели, — самодовольно произнес Правитель, глядя на гостей и раскланиваясь на три стороны. — Пойду, еще выпью.
— Что тут происходит? — расталкивая зрителей, к столику пробрался недовольный Аксельрод.
— Небольшой карточный инцидент, лиджев, — коротко с поклоном ответил подобравшийся Майло, стилет офицера он поднял и держал теперь при себе, вероятно, намереваясь вернуть. — Но мы его уже разрешили.
Аксельрод смерил охотника долгим глубоким взглядом. Кивнул и, развернувшись, исчез в толпе. Прямо как бесенок в темном омуте.
А я просто стояла. И как завороженная наблюдала за происходящим. Не ощущалось, что этот молодой человек действительно готов наброситься с оружием на пьяного Правителя. Это ведь понарошку! И случись страшное, потом, в конце пьесы, картежник бы встал с пола, вытащил кинжал из подмышки, и они с офицером пожали бы друг другу руки и поклонились публике. Но Майло был реальным. И поступил как настоящий благородный Воин! Его решительность, благородство и способность успешно прекратить конфликт –даже заимели поклонниц. Несколько дам приятной наружности в почти прозрачных платьях горячо посматривали в сторону охотника, хихикали, обмахивались перьевыми веерами и всячески старались привлечь внимание.
Однако Майло вернулся ко мне, одарив изумительной улыбкой, предложил пройтись к фуршетным столикам. Я нисколечко не сопротивлялась. И, по неизменной традиции, вслед нам полетели злобные, нелестные шепотки. Дамы расстроились и принялись на всякий манер склонять «внешность этой девицы Хэлдира, что он вообще в ней нашел, все это глупости, говорю вам, завтра же он про нее забудет!».
Мы так и не дошли до закусок. На полпути, пробившись сквозь танцующих и ожидающих своей очереди, к нам подошел запыхавшийся курьер. Поклонился, сбивчиво произнес:
— Лиджев Хэлдир, у меня к вам срочное донесение. Лиджев лико́р [9: Лико́р — чин, равный полковнику (мет.)] Тáраган срочно хочет вас видеть.
— Прошу меня извинить, прекрасная Минати! — с сожалением произнес Майло. — Вынужден немедленно откланяться. Не могу проигнорировать приказ начальства. Доброго вечера! Надеюсь, что наша встреча не последняя, и мы еще как-нибудь… Потанцуем! — Он отпустил мою руку и в сопровождении того второго вышел из залы.
Я вздохнула. Огляделась вокруг и заметила лишь скользящие неприязненные взгляды. С уходом Майло в помещении словно стало на пару градусов холоднее, и даже я это ощутила. Все сплетницы города, не стесняясь, обсуждали меня — брошенную после первого же танца, что и требовалось доказать! Я поправила прическу и маску у зеркала, от которого все сразу разошлись, и задумалась. Я никого тут не знала, а общество, кажется, не склонно принять меня. Единственный возможный союзник скоропалительно распрощался, а у Членов Круга есть и поважнее дела. Но есть один человек, который, возможно, запомнил меня. Лиджев Сарботти. Стоило разыскать его. Хоть Аксельрод и не представил нас.
Первая же попытка познакомиться оказалась грубо пресечена целой отповедью рыжей дамы в роскошном фиолетовом платье, расшитом крупными камнями и золотой нитью. Ее маска тоже была золоченой. Взмахнув рукой, затянутой в сетчатую перчатку, она заставила меня замолчать и, смерив от головы до пяток презрительным взглядом, произнесла:
— Мы ведем свой род от самого Сте́фия У́лия, а ты кто такая, девочка? Каким родством можешь гордиться? Кем были твои предки? Ты не знаешь? В таком случае, позволь дать тебе совет — не обращайся больше ни к кому из нас, если не желаешь остаться в назидание без ушей. Свободна.
Я извинилась и отошла в сторону, понимая, откуда у Аксельрода такая ненависть к Правителям, и полностью ее разделяя. Следующие дама и кавалер громко рассмеялись моему вопросу о лиджев Сарботти, и ушли, не удостоив ответом. Еще одна дама, натянув кисленькую улыбку, выдавила:
— Вы — юная ловкачка, ищете жениха посостоятельнее? Только появились в обществе, а уже попытались окрутить бедного лиджев Майло? А когда ничего не вышло, решили переключиться на сыновей этого парвеню? Знайте же, таким личностям тут не рады и семейка Сарботти это прекрасно понимает. Вас же вообще не стоило пускать на порог этого славного Дома. Оставьте меня!
Рядом с огромными окнами стояли небольшие уютные диванчики. Взяв бокал вина и, разместившись на одном из них, я решила исполнить две вещи — покончить со всеми попытками завязать знакомства, дабы не испортить окончательно репутацию, и предаться пьянству. Ну, хотя бы немножко! Через минуту спокойного одиночества к моему уютному убежищу тихо подошел уже немолодой худощавый мужчина, одетый в дорогой красный сюртук. Он имел вид совершенно измученный, глаза — уставшие,
