и не па, – пожал плечами молодой человек и решительным движением закрепил оружие за два кольца на обоймицах [30], после чего еще раз взглянул на себя.
Меч, закрепленный на подвесе, висел почти строго вдоль ноги. Он совсем не бросался в глаза и, на удивление, не мешал двигаться, словно всегда был частью организма, о котором Март не догадывался, а теперь счастливо обнаружил. Как верный, но ненавязчивый и хорошо воспитанный пес, он все время был рядом, готовый прийти на помощь хозяину, не создавая во всех иных случаях ни малейшего неудобства и даже вовсе не напоминая о себе. Вид, отраженный в высоком ростовом зеркале, надо сказать, получился довольно странный, но при этом в нем ощущалась некая лаконичная завершенность.
Занятый, как обычно, Зимин на сей раз не смог отвезти его лично, но твердо обещал приехать, как только освободится. А чтобы воспитанник не отправился на свой первый бал на мотоцикле, прислал свой «паккард», за рулем которого сидел загадочно улыбавшийся Горыня.
– Здорово, Захар. Как же ты решился «Буран» без присмотра оставить? – пошутил Март, глядя на принаряженного ради такого случая боцмана.
– Ничего, – серьезно отвечал тот. – У Владимира Васильевича не забалуешь, а я тем временем за вами пригляжу! Уж больно часто вы во всякие переделки попадаете.
– В прошлый раз тебя тоже командир прислал?
Захар в ответ только пожал плечами, мол, раз все знаете, зачем спрашивать?
Генерал вместе со своими казачками тоже отсутствовал. Витька, как всегда, пропадал в мастерских, вылизывая конструкцию своего пистолета-пулемета. Так что провожать Колычева оказалось некому. Оглянувшись напоследок на ставший ему в последнее время домом коттедж Зимина, Март решительно шагнул к заботливо приоткрывшему ему дверцу автомобиля Горынычу.
Надо сказать, что Колычев оказался не единственным, кто прибыл к месту проведения мероприятия с шиком. Практически все вчерашние курсанты сочли необходимым нанять мотор или, на худой конец, извозчика. Самые бедные сделали это вскладчину, но пешком не пришел никто.
Самый шикарный выезд оказался, конечно, у Пужэня, которому князь Цзайфен выделил ради такого случая один из многочисленных лимузинов семьи. Молодой Айсиньгьоро приехал в нем не один, а в сопровождении красивой девушки в роскошном вечернем платье. Судя по всему, барышня была не из простых, поскольку обычно грубый и невнимательный со своими подружками Пужэнь вел себя просто образцово. Подал руку, помог сойти с подножки и потом был так предупредителен, как будто рядом с ним была по меньшей мере принцесса крови какого-нибудь королевского рода.
К слову, маньчжур был единственным, кроме Марта, кто появился на балу с саблей. Остальные выпускники сочли возможным обойтись кортиками.
Холодное оружие перед входом полагалось сдавать. Колычев уже знал об этом и, ловким движением отстегнув подвес, протянул свое оружие служителю.
– Любопытный клинок, – хмыкнул Черкасов.
– Ты про катану?
– Да, дружище, – сокрушенно вздохнул Максим. – Голова у тебя, конечно, светлая, но в некоторых вопросах ты темный, как ночь над морем.
– О чем ты?
– Ну какая же это катана? Это гун-то! Или, если уж быть совсем точным, кай-гун-то.
– И в чем разница?
– О, как все запущенно, – покачал головой приятель и продолжил, подражая голосу их классного наставника Астафьева: – Да будет вам известно, молодой человек, что в переводе с наречия самураев на язык родных осин «кай-гун-то» означает не что иное, как «морской военный меч». Прошу заметить, именно морской, поскольку у армии Микадо свое вооружение! Так вот, создано это чудо военных технологий лет десять назад на основе старинного оружия двенадцатого-четырнадцатого веков эпохи Камакура – меча тати. И, как вы, вероятно, имели возможность заметить, носится гун-то лезвием вниз на подвесе вроде вашего. А вот катану, извольте видеть, – только и исключительно лезвием вверх за поясом, равно как и ее короткий спутник – вакидзаси!
– Офигеть…
– Учитесь, пока я жив, – повторил любимую фразу преподавателя Макс, после чего приятели дружно рассмеялись.
– Слушай, откуда у тебя такие познания?
– Я ведь только прошлым летом вернулся из Японии. Прожил там два года. От скуки немного занимался фехтованием. Вот и запомнил…
– Молодец! Главное, чтобы на тебя, как на потенциального шпиона, жандармы не стали косо поглядывать.
– На меня нет, – поморщился от неприятного воспоминания Черкасов. – А вот к отцу…
– Что?
– Знаешь что, пошли на бал, пока его без нас не начали. А о мечах поговорим в другой раз. Заодно и покажешь. Сдается мне, что это весьма прелюбопытный образчик.
– Да, пошли. А то барышни, наверное, заждались…
– Кого как, – мрачно пробурчал Макс.
Арендованный школой зал был полон. Все же помимо будущих пилотов там проходили обучение почти сотня курсантов иных специальностей. Радисты, электрики, механики, мотористы и вообще все, кто только может понадобиться для полетов или обслуживания воздушных кораблей. Статус их, конечно, был скромнее, чем у «белой кости», но сегодня все были равны, и всем хотелось потанцевать.
Приехавшая с Пужэнем барышня, конечно, не стала единственной представительницей прекрасного пола на празднике. Кроме нее среди приглашенных оказались сестры и матери выпускников, а также гимназистки старших классов и здешнего пансиона благородных девиц, для которых этот бал стал заодно «Осенним».
И вот теперь эти небесно-прекрасные, излучающие очарование и красоту юности создания в легких, светлых тонов вечерних платьях, тончайших белых перчатках, в туфельках на низком каблучке, почти без украшений на руках и открытых шеях и с весьма скромными прическами на головах, с видом как можно более скромным и невинным теснились вокруг дам постарше и бросали заинтересованные взгляды в сторону молодых людей, ожидая ангажемента. Воздух буквально искрил от щедро разлитой по залу молодой веселой энергии.
Для предстоящего торжества начальство авиашколы, дирекция гимназии и предводитель благородного собрания расщедрились не только на просторный зал с оркестром, но и на фуршет с фейерверком. Все это обещало сделать событие незабываемым, если бы не одно но. Все эти заслуженные люди были уже несколько в возрасте, и образцами праздников для них служили те, которые устраивались, скажем так, «во времена Очакова и покоренья Крыма».
Нет, молодые люди для начала с удовольствием прошлись по ярко освещенной главной зале в торжественном полонезе, затем покружились в вальсе, не забыли про польку и кадриль. Но к концу первого тура эта древность, вкупе с выкриками слегка угостившегося распорядителя бала: «Шевалье, акупю во дам», их несколько утомили.
Для тех, кому для поддержания бодряка требовался разгон или некоторый допинг – у столов с закусками были выставлены две широкие серебряные чаши, в которых густо плавали кусочки тропических фруктов, дольки апельсинов, лимонов и кубики льда. Слегка алкогольный, с толикой ямайского рома напиток освежал и настраивал
