— Жертвоприношение я совершу позже, Кутар, — пробормотала она, улыбаясь и позволяя ему закутать себя в меховой плащ.
Варвар подождал пока она уснет, а затем отправился на поиски Флариона. Молодой наемник нашелся в одном из затененных углов двора. Он нежно обнимал Кибалу, что-то шепча ей на ухо.
— Живо по коням и уезжайте, — велел он им. — Скачите к Эббоксору, чуть позже я к вам присоединюсь.
Кибала откинула назад свои черные волосы.
— Нам здесь угрожает опасность?
— Она угрожает тебе, девушка, а не нам. Рыжая Лори собирается принести тебя в жертву Афгоркону.
Танцовщица охнула, прижавшись поближе к Флариону.
— Так она потому и заставила меня сопровождать вас? Чтобы убить меня, когда Афгоркон исполнит ее волю?
— Живо в седло и без разговоров!
Фларион чуть заметно улыбнулся.
— Мы тотчас же выезжаем. И спасибо тебе, Кутар!
Они проворно побежали к лошадям. Кони их устали от долгой ночной скачки, но главное, чтобы они были как можно дальше от Радимора когда проснется Рыжая Лори.
Затем Кутар направился к Фордогу Фейлу и Немидому, которые дружно сидели у маленького костерка.
— И вы тоже убирайтесь отсюда, — бросил он.
— У меня вся спина болит, а ноги словно ватные, — запротестовал Немидом. — Никуда я не поеду, усталый, голодный и к тому же на ночь глядя. К тому же я должен попрощаться с Рыжей Лори.
— Она собирается принести в жертву девушку, которой здесь больше нет, — пояснил варвар, махнув рукой в сторону удаляющейся парочки. — А между тем без жертвы никак не обойтись. Понимаете, о чем я?
Фордог Фейл обеспокоено нахмурился.
— Что-то мне все это перестает нравиться, — признался он. — Не хотелось бы мне оказаться здесь, когда разразится гнев Афгоркона. Достаточно вспомнить, что его идол сделал с Антором Немиллом.
— Я полностью разделяю эту точку зрения, — пробормотал толстенький маг.
Они поднялись на ноги и направились к лошадям, великан-варвар следовал за ними по пятам. Утреннее солнце поднялось довольно высоко, ведь уже почти наступил полдень, и развалины мертвого города овевал легкий ветерок.
— Почему бы не воспользоваться каким-нибудь магическим заклинанием? — удивился Кутар.
Фордог Фейл удивленно уставился на варвара и согласно кивнул.
— Да, заклинание. Я в последнее время столько скакал верхом, что и позабыл о своем звании некроманта.
Немидом просиял от радости.
— Ах, до чего же приятно будет снова оказаться в Вандасии, и не прятаться по всяким закоулкам. Я многим тебе обязан, Кутар!
— И я, — кивнул Фордог Фейл.
Они степенно пожали друг другу руки. Немидом закутался в плащ, закрыл глаза и прошептал какое-то слово. Очертания его расплылись, замерцали, а затем толстый коротышка пропал, будто его здесь и не было.
— Какое неуклюжее заклинание, — презрительно фыркнул Фордог Фейл. — Оно для лентяев, которые слишком берегут свои силы и к тому же действует слишком медленно. Я предпочитаю что-нибудь более высокого уровня. Смотри!
Высокий худощавый маг нараспев произнес несколько слов на неизвестном Кутару языке и исчез. Кумбериец усмехнулся, покачав головой.
— Хорошо бы знать эту песенку, — подумал он, — на случай, если потребуется спешно убраться откуда-то.
Вернувшись к чародейке, он улегся рядом с ней и закрыл глаза. Полдень выдался теплым, и теперь, когда не нужно было скакать и сражаться, варвар почувствовал сильнейшую усталость во всем теле.
Проснулся он оттого, что какая-то рука трясла его за плечо. Над ним в свете звезд склонилось прекрасное лицо спутницы.
— Где остальные? Кибала? Куда она подевалась?
— Я отослал ее прочь вместе с Фларионом. Спи себе дальше.
Кутар услышал, как она ахнула и почувствовал, как острые ногти вонзились ему в незащищенное предплечье.
— Проснись, ты! Ты понимаешь, что натворил?! Я же обещала ее жизнь Афгоркону. И ты это знал!
— Афгоркон не принимает никаких жертв.
— Как это не принимает? Ты что, стал чародеем за это время? Да проснись же наконец!
Варвар поднялся на ноги. Городские развалины безмолвствовали. В мерцающем свете звезд Кутар различил идола, стоящего на прежнем месте — там, где варвар оставил его, когда забрал его копию в Зоан. Каменные руки были покрыты кровью Антора Немила и зловонной жижей из раздавленных служителей грозного Оморфона.
— Что ты собираешься с ним делать?
Рыжая Лори перевела пристальный взгляд с варвара на каменное изваяние и обратно.
— Я должна вызвать его дух, как и обещала. Но теперь у меня нет возможности предложить ему Кибалу…
Она прильнула к кумберийцу. Кутар нахмурился, пристально глядя на истукана. Может, он ошибся, может это игра света — или статуя пошевелилась? Нет, о, Двалка, не ошибся! Идол двигался, поворачивая к ним каменную голову.
— Да, Рыжая Лори. Я здесь. Где эта жизнь, которую ты мне предлагала?
Идол немного вырос. Он не стал тем громадным монстром, который убил Антора Немилла, а увеличивался лишь до тех пор, пока не стал ростом с высокого человека.
Он повернулся более прямо к варвару и чародейке и, хотя у него снова не было лица, кумбериец почувствовал заключенную в этом каменном существе силу, внушающую трепет.
— Я жду, Рыжая Лори! Где жертва?
Ведьма дважды сглотнула, прежде чем смогла ответить.
— У меня ее нет! Девушка сбежала вместе с Фларионом.
Идол ответил негромким смешком.
— Я видел, как Кутар отослал их. Я не в обиде на него за это. Но где я все-таки найду свою оплату?
Девушка содрогнулась. Щеки ее побелели, а глаза, казалось, увеличились. Она виновато уставилась на идола.
— Не знаю, о, Афгоркон.
— Тогда я возьму вместо нее другую жизнь. Твою жизнь! — Идол зашевелился и двинулся к Рыжей Лори.
— Клянусь Двалкой, нет! — зарычал Кутар.
Рука его обхватила девушку и толкнула к себе за спину. Другая схватилась за рукоять Ледогня, наполовину вытащив его из ножен. Рыжая Лори тряслась в конвульсиях страха.
— Чего тебе, Кутар? — невозмутимо поинтересовался истукан.
— Ее жизнь!
— И какую же цену можешь предложить ты, нищий, за эту жизнь? Твоя собственная ничего не стоит. Меня вызвал не ты и не ты являешься моим должником! Я с тобой не ссорился, и потому посторонись.
Кутар обнажил меч. Его взгляд прошелся по вороненому стальному клинку, скользнул по золоченой крестовине, оплетенной рукояти, красному рубину в навершии. Варвар тихо и печально вздохнул.
— Возьми назад Ледогнь, — с трудом выдавил он из себя.
Брошенный сильной рукой клинок пролетел через двор и с лязгом упал перед каменным изваянием. Меч лежал на камнях, немой и прекрасный, на его клинке играли солнечные лучи.
