– Однажды я видел в Нордхейме схожую штуку, – рассеянно припомнил Льоу. – Тамошние жители рассказывают, будто такие деревья создавали альбы. Изгибали ветви в нужную сторону и оставляли расти в таком положении. Спешить альбам было некуда, вот за столетия у них и получалась статуя. Нордхеймская изображала всадника, только сохранилась намного хуже – ее здорово потрепало временем.
От подножия холма с удивительным деревом начиналась некогда довольно широкая, но в последнее время заброшенная тропа. Она вела на Полдень, карабкаясь вверх по пологим склонам холмов, мимо зарослей необычно густого орешника и рощиц высоких красных сосен. Лес по обе стороны тропы выглядел старательно ухоженным, вроде охотничьих угодий короны в Руазеле или вблизи Ларвика, но каким-то настороженным, опустевшим и притаившимся. Пару раз путешественники вспугивали прыжками уносившихся в чащу ланей, и Конни никак не мог отделаться от впечатления, будто за маленьким отрядом неустанно наблюдают. Словно кто-то шел за ними вдоль тропы, пристально следя за каждым движением и прислушиваясь к разговорам.
«Интересно, кто нас встретит? – в очередной раз спросил себя молодой человек. – Пуантенец наверняка предупредил местных, что к ним вскоре наведаются гости из Аквилонии. Вряд ли нас удостоит вниманием местный правитель, но какой-нибудь здешний наместник обязательно захочет взглянуть, кто разъезжает по его землям. Вот ему и придется дальше справляться с поручением Золотого Леопарда».
«Поручение» герцога Пуантена – два или три пергаментных пакета, для надежности прошнурованных толстыми нитями – спокойно лежало в подседельной сумке, ожидая, когда его извлекут на свет.
Письма Конни вручили сегодняшним утром, сопроводив их дружеской просьбой отдать тому, кто будет встречать кортеж наследника трона. На вопрос, каково содержание депеш, Просперо небрежно отмахнулся – обычнейшая переписка, касающаяся торговых дел, но желательно поскорее доставить ее в Рабиры.
* * *Становившаяся все незаметней тропа вскарабкалась на вершину очередного холма и окончательно пропала, растворившись в густой луговой траве. Внизу начиналась широкая вытянутая долина, наискось прорезанная извилистым руслом ручья. Месьор Базенте, выполнявший должность проводника, остановил лошадь, и, указав в сторону долины, проговорил:
– Обычно переговоры устраиваются здесь.
Справа от Конни словно бы из-под земли вырос нахмурившийся полусотник Майдельт, заправлявший охраной принца, и вполголоса деловито сообщил:
– На той стороне долины – всадники. Около десяти человек, оружные, под знаменем.
В подтверждение его слов над деревьями взлетело протяжное и мелодичное гудение охотничьего рожка. Ему незамедлительно откликнулся второй, третий… Скрывавшийся доселе за деревьями отряд медленным шагом выезжал на луг, вытягиваясь цепочкой. Головной всадник в самом деле вез штандарт на длинном древке, упирающемся в – стремя. Ослепительными звездочками мелькало серебряное шитье, но разглядеть изображенные символы не позволяла дальность расстояния.
Конни оглянулся на своих попутчиков, запоздало понимая: возможность управлять событиями давно потеряна, их несет прихотливое течение судьбы. Остается положиться на собственное везение, держать голову высоко поднятой и по возможности тщательно обдумывать каждое слово. Он стремился попасть в Рабиры и добился своего.
Убраться бы теперь отсюда живыми и невредимыми…
Легкомысленная болтовня утихла – сопровождавшая наследника короны Аквилонии молодежь помнила о своем долге и о том, как надлежит действовать в случае, если события примут скверный оборот. Обе девушки и бесполезный в возможной схватке месьор Делле оказались в кольце охраны, а Ротан и Эвье заняли места чуть позади Конни.
– Слышите ли вы скрежет поворачивающихся жерновов истории и яростный скрип перьев хронистов? – с язвительным смешком вопросил Коррент-младший. – Впервые за несчитаные столетия отпрыск правящего дома Аквилонии посещает Рабирийское княжество… Ротан, кто в случае необходимости будет герольдом короны – ты или я?
– Лучше ты, – буркнул Ротан, вглядываясь в трепетавшее на ветру знамя. – Конни, может, в нас играет азартная кровь наших отцов, которым вечно не сиделось на месте? Тогда им придется признать – в своей тяге к авантюрам отпрыски зашли дальше. Сюда им наведаться все-таки не довелось… Ага, полотнище двучастное, слева лазурное, справа серебряное. На серебряном поле черная то ли башня, то ли крепость, а слева какой-то зверь…
– Единорог, – первым углядел Коннахар. – Золотой единорог. Интересно, мы зрим личный символ встречающего или герб страны?
Он шлепнул игриво фыркнувшего коня по шее поводьями и поехал вниз по склону, через луг, навстречу ожидающим его таинственным созданиям. Копыта лошадей с хрустом ломали молодую, сочную траву. Страха Конни не испытывал, лишь разгорающееся любопытство и опасение по недомыслию порвать тончайшие нити, только начавшие связывать загадочный край с остальным миром. Еще он пытался вспомнить, кто, согласно этикету, владеет правом первого слова – гость или хозяева?
Сложный вопрос разрешился сам собою. Когда принц Аквилонии добрался до узкого ручья, один из рабирийцев заговорил, обращаясь исключительно к Конни:
– Приветствуем наших гостей. Люди не часто навещают нас, но мы постараемся, чтобы наш край не показался вам негостеприимным… Можете пересечь Границу.
С последним словом по неглубокой воде и береговым зарослям пробежала быстрая, еле заметная рябь. Воздух на мгновение колыхнулся, наполнившись еле различимыми человеческим глазом радужными искрами. Гнедой жеребец под Конни захрапел, попятился, но, набравшись Духу, с чрезвычайно целеустремленным видом миновал ручей, подняв маленькое облако брызг. Других странных ощущений молодой человек не уловил, разве что мимолетное влажное прикосновение холодного ветра. Значит, так и выглядит пресловутая Незримая Стена? На первый взгляд, преодолеть ее довольно просто, но кто знает, верно ли это на самом деле? Файдит Зингарец в свое время не сумел осилить преграду, которой даже коснуться-то нельзя!
– Зовите меня Лайвел, – ровным, обманчиво-невозмутимым тоном продолжал встречающий, сопроводив речь коротким, полным сдержанного достоинства кивком. Говорил он на здешнем наречии, родившимся из смеси пуантенского с аквилонским, и в его словах звучал отчетливый гортанный акцент уроженца Полуденного Побережья. – По людским представлениям, я считаюсь управляющим здешнего края. Мне поручено сопроводить вас и ваших спутников туда, где для вас приготовлено жилье… и по мере моих скромных сил отвечать на ваши вопросы.
