День за окном угасал, окрасив небеса торжественным пурпуром. Алые тучи начали покрываться по краям серыми тенями, и ночь, ненавистная, страшная ночь, торопливо приближалась, намереваясь отнять жизнь у Конана, ее короля. За дверью раздались шаги и громкие голоса. Девушка вздрогнула, очнувшись от размышлений, и поспешно спряталась в сундук, неслышно опустив тяжелую крышку. Она подложила под край один из оставшихся ремешков и в маленькую щель могла видеть центр спальни и королевское ложе. Стремительно вошел Конан, на ходу разговаривая с Дамунком:
— Ну, и куда же она делась, как ты думаешь?
— Не знаю, о, мой король! Имма вообще очень странная девушка, непохожая на других. Она может исчезнуть на несколько дней, а потом появляется с целой корзиной редких трав и кореньев и говорит, что именно в эти дни их надо было собирать. У нее врожденное знание, она никогда ничего не читала, хотя я и обучил ее грамоте — все это ей не нужно. Я говорю — и она тут же все запоминает. У меня были ученики-мальчики, но ни одному из них, я так и не смог передать свое знание. А эта девочка — она со временем превзойдет меня…
— А где ты достал это сокровище? Она, что, сама к тебе пришла или ее тебе привели?
— Нет, мой король, все получилось совершенно случайно — и все же очень необычно. Я сам до сих пор не знаю, верить или не верить тому, что мне рассказали.
— День еще не угас, ты успеешь мне рассказать историю про маленькую Имму. У тебя славная ученица, только что же в ней необычного? Рассказывай, не медли, смотри, облака уже темнеют, а я хочу услышать все сейчас!
— Это было довольно давно, зим десять назад. Звезды и Луна говорили, что настает лучшее время для сбора редких целебных трав, и я, как и каждый год в это время, направился в места, где они растут, прячась от посторонних глаз. Я странствовал несколько дней и собрал все, что мне было нужно, только корень нилги мне в тот раз никак не удавалось найти. Обошел все места, где любит расти нилга, но так и не увидел ни одного цветочка, ни одной белой звездочки на высоком стебле. Я напрасно читал заклинания, призывающие чудодейственную нилгу не прятаться, а отдать свой драгоценный корень в мои руки, — ничего не помогало. Измученный и разочарованный, я вернулся в деревню, где останавливался на ночлег. В моей комнате лежали пучки трав и корзинки с кореньями, но самого главного, того, что придает особую силу снадобьям, что возвращает даже старцу частицу ушедшей молодости, — корней волшебной нилги у меня не было. Утром я собирался в обратный путь, потому что сорванные целебные растения теряли силу, и тратить время на поиски не имело смысла.
Грустно задумавшись, сидел я на низкой скамье у порога дома, как вдруг передо мной, как из-под земли, выросла хрупкая смуглая девочка с огромными желтыми, как мед, глазами и непослушными кудряшками волос. Она с робкой улыбкой протянула мне корзинку, доверху наполненную какими-то кореньями.
«Возьми! — сказала она. — Ведь ты это ищешь уже три дня? Возьми, здесь много растет этих цветов с целебным корнем, они тебя зовут, но ты их почему-то не слышишь!»
Ее голосок звенел в тишине, как колокольчик. Она подошла ближе и поставила корзинку мне на колени. Я погладил ее по кудрявой головке, с горечью подумав, что вот уже и маленький ребенок меня пожалел, и взглянул в корзинку, боясь ее обидеть. Я чуть не рассыпал все коренья, когда понял, что это действительно то, что я искал! Корзина была доверху полна чудесными кореньями нилги! Ни разу, даже в самые удачные годы, мне не доводилось найти их так много, а тут крошечная девочка дарит мне целую корзину! Дрожащими руками поставил я драгоценный подарок на землю, усадил девочку рядом с собой и спросил:
«Кто ты, малышка? И откуда ты знаешь целебные травы? И как ты поняла, что я ищу?»
«Я — Имма, живу вон в том маленьком домике на краю деревни, — она вытянула свою тоненькую ручонку, очень довольная, что я принял ее дар, — у моих родителей еще трое детей, и, когда они болеют, я сама лечу малышей. Ведь все травы и деревья и даже камни умеют разговаривать, только их почему-то никто не слышит. Они мне всегда говорят, что они умеют делать и когда их надо собирать. А ты очень громко звал этот цветок, а сам почему-то шел от него в другую сторону. Разве ты не слышал, как он отзывался?»
«Нет, девочка, не слышал. Спасибо тебе, я этими кореньями вылечу много людей, а через год снова приду сюда. Ты мне поможешь, когда я вернусь?»
Но она нахмурила бровки и опустила головку, пытаясь что-то прошептать и, никак не решаясь. Я снова погладил ее по головке, наклонился к самым губам и расслышал:
«Возьми меня с собой… Я буду помогать тебе готовить лекарства и лечить людей. Буду подметать, и мыть твою комнату, стирать твою одежду! Я все умею, возьми меня собой!»
И она горько расплакалась, уткнувшись в колени. Я не умею утешать детей, но тогда был готов пообещать ей все, что угодно, лишь бы она успокоилась. Как только у меня вырвались слова, что да, я возьму ее с собой, она сразу повеселела, вскочила и побежала к маленькому домику, крикнув на ходу:
«Утром буду ждать тебя здесь, у порога!»
Она исчезла, а я сидел, посматривал то на корзину с кореньями, то на видневшийся вдалеке маленький покосившийся домик и думал: что я буду делать в городе с маленькой девочкой?
Я и не сразу заметил, как из дома во двор вышел хозяин и тихонько сел на скамью рядом со мной. Он несмело покашлял, явно желая что-то сказать, и наконец решился:
«Это Имма… Она немножко чудная, господин! Да и то сказать, как она у нас появилась — это тоже вроде, как чудо. Сначала старухи шипели на Кларса и его жену — зачем, мол, взяли найденыша, девчонка нам всем беду принесет, а потом ничего, замолчали. Она добрая, ласковая, только дикая какая-то, целыми днями в лесу бегает, только ночью домой приходит, как звереныш какой».
«А как она у вас появилась?»
Мое любопытство разгорелось, как костер из сухих веток, а хозяин охотно рассказывал, хотя и медленно, и бестолково.
«Да была тут у нас зим шесть назад страшная гроза, всю ночь полыхали молнии, гремело так, что несколько коров с перепугу отелились, куры нестись перестали, а младенцы к утру посинели от крика. Когда гроза прошла, и мы стали потихоньку выходить на улицу, от них вот, вон оттуда, — он показал в сторону домика, к которому побежала Имма, — раздался визг. Мы подумали, что кто-то помер, и побежали туда. Это визжала толстуха Рикла, жена Кларса. Она тоже вышла из дома, чтобы посмотреть, что наделала гроза, и наткнулась на огромный зеленый шар или яйцо — кто его знает, что это такое было? И оттуда, из этого шара, слышался плач младенца».
Рассказ хозяина меня очень заинтересовал, а он, видя, как я внимательно слушаю, продолжал таинственным шепотом:
