3
Котелок опустел. Вкусная, наваристая похлебка у бабы Раи! Сразу и не поймешь, из чего она. Вроде без мяса – Уф вон ел так, что за ушами трещало.
– Спасибо, – сказала она, откладывая ложку.
– На здоровьичко, девонька, на здоровьичко, – закивала баба Рая. – Пора вам, что ли?
– Да, идти надо, – Маруся встала из-за стола, приблизилась к спящему Илье. Она не знала, что с ним делать – будить, брать с собой? Или…
Старушка словно ждала этого момента – подошла, взяла девочку за руку:
– Ты за него не волнуйся, дочка. Пусть он у меня отлежится. А как на ноги встанет – заберут его…
– Кто заберет?
– Те, кто тебя сюда отправил. Так-то вот.
– Откуда вы знаете…
Баба Рая засмеялась мелким старческим смехом.
– Умею я, девонька, видеть и прошлое и будущее. Много чего умею.
– У вас тоже есть предмет?! – вырвалось у Маруси.
– Это ты про зверюшек железных? Нет, дочка, с этими игрушками – баловство одно. Ни к чему мне. Да и ты свои отдала бы лучше от греха в надежные руки.
– Откуда… – Маруся прикусила язык: «Ну что я заладила «откуда» да «откуда»? Ясно же – этой бабе Рае все известно. А про какие надежные руки она говорит?»
– Про те, что добро творят и зла не ведают, – ответила на невысказанный вопрос старушка.
– Это Нестор? Бунин? Папа? – торопливо зачастила Маруся.
Баба Рая молча покачала головой, пожевала губами, словно с укоризной, наконец сказала:
– Вот и мама твоя такая же: все спрашивала да спрашивала.
– Вы видели мою маму?! – вскинулась Маруся.
– Ты ж по ее следочкам идешь. Была, была она здесь, вот так же насупротив меня сидела. Так-то вот.
– А где она сейчас? Она живая?
– Ушла к прозрачным, что за пустошью живут, к Синей Горе. Все, девонька, больше ничего сказать не могу…
– Почему?
– Каждый сам свою судьбу ладит. Если я тебе будущность да прошлость открою, получится, не ты, а я твою судьбу изладила. Надо тебе такого?
– Нет, – прошептала Маруся.
– Науку мою ты после познаешь. Так-то вот. Мохнача держись – хороший он, верный человек.
– Человек? Он же ёхху!
– Человек не тот, у кого пуп голый и ногти пострижены, а тот, кто предавать не умеет и жизнь за другого отдаст, – сурово сверкнула глазами баба Рая. – А теперь прощевай, птица-синица. Лететь тебе в далекие далека, видеть чудеса чудесные и дива дивные. Себя за ними не прогляди.
– До свидания, – пробормотала озадаченная Маруся, открывая дверь избушки. Уф низко поклонился хозяйке, подхватил короб и пулемет.
– У-у-а-а-а-н-н-и-и-а, – пропела ему в спину баба Рая. Ёхху вздрогнул, но оборачиваться не стал, вышел следом за Марусей.
Перед ними вновь расстилалась Комариная пустошь. Солнце вызолотило дальние горы, и лишь одна Синяя Гора хранила свой цвет, точно ее покрасили гуашью.
Маруся вздохнула, сунула руки в карманы комбинезона и быстро зашагала прямо через открытое пространство. Комары, жабы, двухголовые лоси, морлоки, Чен, отец, Бунин, черт, дьявол с рогами – плевать!
Она устала.
Не физически – отдых в чудесной избушке бабы Раи и сытный суп на дорожку восстановили силы, хоть сейчас марафон бежать можно, – устала от ожидания, от вечных вопросов, ответов на которые девочка не знала.
– Хорофый челофека! Язык ёхху знать! – восторженно гудел Уф, имея виду старушку. – Гофорить: «допрый путь тебе!»
– Уф, помолчи, – сердито буркнула Маруся.
Гигант удивленно посмотрел на нее, но спорить не стал – послушно умолк.
Так прошел час. Пустошь кончилась, началось мелколесье. Появились овраги, земля взбугрилась, вытолкнула из себя серые утесы. Теперь путники шли по дну широкой ложбины, склоны которой украшали желтоватые песчаные осыпи.
«Здесь начинается земля, где живут прозрачные люди, – поняла Маруся. – Надо было спросить у бабы Раи, кто они такие. Хотя она бы все равно не ответила».
Девочка помнила, что видела странного человека с кожей, сквозь которую просвечивали голубые и красные жилки. Тогда, в аэропорту, он показался ей опасным. Но кто это был? Быть может, она встретит его здесь?
«Он сидит сейчас где-нибудь и радостно потирает свои прозрачные руки, а я сама, своими ногами иду в ловушку. Или я опять все перепутала, и прозрачные, наоборот, друзья? Если так, то кто тогда были призраки, что пугали ученых на базе? А ведь на той фотографии у меня в Шанхае тоже просвечивали голубые жилки… Ох, Маруся, во что ты вляпалась… »
– Крап-крап-крап, – донеслось до слуха девочки. На ветке кривой лиственницы сидел ворон и смотрел на нее, смешно вывернув голову. Опускавшееся за дальние сопки солнце сделало птицу бронзовой, только клюв оставался черным.
«Давно не виделись, – Маруся показала ворону язык. – Не к добру прилетел. Что-то будет… Да-а, был бы у меня Алисин кот, обязательно бы посмотрела, что случится через полчаса».
– Маруфя! – нарушил долгое молчание Уф. – Моя думать… Уф… Моя думать – ходить не надо!
– Ты что-то учуял? – Маруся остановилась.
– Аха. Тама плохо, – гигант вытянул руку в сторону Синей Горы. – Моя не нрафится!
«Ну вот, и Уф туда же… – промелькнуло в голове у девочки. – Что же делать? Дело к вечеру. Может, вернуться к бабе Рае, заночевать? Час «Х» завтра утром. Встать пораньше и быстро-быстро добежать до горы. Вон, она уже совсем рядом, осталось километров десять».
– Маруфя! – Уф скинул с плеч короб, взял пулемет наизготовку. – Моя думать…
Слова ёхху прервал треск и шум веток. Маруся стремительно обернулась, ощутив, как бешено заколотилось сердце в груди.
Из зарослей в двухстах метрах позади путников выходили морлоки. Много-много морлоков.
Сотня. Или две. Или даже три.
Триста раскрашенных дикарей с дубинами, копьями и луками!
Но больше всего Марусю испугала не внезапность появления врагов, не их численность, а то, что морлоки двигались молча – ни крика, ни свиста, ни ругани.
«Они как будто прислушиваются к чему-то, – поняла девочка. – Ждут сигнала? Но какого? И чего тут ждать – мы как на ладони. Бежать некуда, патронов на всех у Уфа не хватит. Да и на половину не хватит. Попались! Мы – попались! Вот она, ловушка. И прозрачные тут ни при чем».
Зато при чем оказался черный вертолет с морским коньком на борту. Он стремительно вылетел из-за скал, прижимаясь к земле, и гулкое эхо выкатилось следом. Выпустив лапы-опоры, вертолет мягко опустился на краю оврага в ста метрах от Уфа и Маруси, отрезав им дорогу к Синей Горе. Замерли винты, ушла в сторону бронированная дверь, и наружу полезли люди, одетые в пуленепробиваемые жилеты и глухие спецназовские шлемы. Они развернулись в цепь и двинулись вперед, выставив стволы автоматов.
«Ловушка захлопнулась, – Маруся с досадой закусила губу. – Позади дикари, впереди автоматчики. По сторонам каменные завалы. Бежать некуда. И неизвестно, кому лучше сдаться – морлокам или Чену. Одни съедят, другой выкачает кровь. Почему мне не страшно?»
