Не помню, да и не факт что это была импровизация подсознания.
А я только глубже просовывал руку ему в глотку, медленно-медленно, по самое плечо. Каким бы оно живучим не было, оно всё же было живым и ему требовался воздух. Когти скользили через гортань и трахею до легких, которые я начал рвать на куски, взбалтывая получившуюся кровавую мешанину когтями.
Он был дьявольски тяжелым, и удерживать его стало одним из самых сложных дел в моей жизни — мышцы, казалось, сейчас порвутся, кости вывернуться из суставов, а я сам полечу в распахнутые наполовину ворота, возле которых мы оказались.
И вот уже он перестал меня колотить, а отталкивает от себя, пытаясь отрыгнуть руку.
Загнутые мелкими крючками зубы мешают этому, обрывают мою кожу. Но у меня просто не остаётся сил. Чувствую, как рука всё же движется назад, зацепил когтями как можно больше внутренностей. Хрипя и булькая окровавленными ноздрями, мутант резким рывком избавился от инородного предмета у себя во внутренностях, зашедшись в задыхающемся кашле, вырыгивая окровавленные комья. К сожалению, я видел как быстро могут зарастать его раны и подобные травмы, каторые он получил в схватке, могли стать для него не смертельными.
Но был ещё шанс.
Скосив глаза, я увидел, что время пришло, и разжал пальцы, удерживающие меня у наклонённой решётки, и прыгнул, толчком ног толкая и спихивая крысозвароогра от себя в сторону распахнутой створки, куда он, взмахнув лапами и вывалился, угодив на головы зрителей, отчего там разразился страшный переполох и зашуршали вынимаемые из ножен гхлаисы и лакелуи, защёлкали многозарядные арбалеты — уритены, пошёл гул двуручных дречей, рубящих незваного гостя.
А я, проглотив то, что было в руке, похромал к знакомому хвосту, торчащему из кучи тел. Вытащил тушу недоеденного крысоволка из-под наваленных тел и собирался есть, пока клетка медленно опускалась.
ИНТЕРЛЮДИЯ 2 (или короткий взгляд с другой стороны на последующие минуты)
Сохирс обнимал выглядящей юной нимфеткой ведьмочку, ласкал её и медленно тянул вино. Игры выдались неплохими. Разгрузили переполненные камеры, развлекли скучающих воинов, охраняющих этот зверинец и унижающих тем самым собственное достоинство.
Но не ведьмочка, которая была, возможно, постарше самого Сохирса (эти женщины вечно скрывают свой возраст — только по летописям можно отслеживать кто когда засветился), он сейчас наблюдал за Дарлотрилом, который в свою очередь невесело смотрел за ложей, в которой расположился глава Теней Ковчега.
Тот развалился в одной из лож, среди подушек, мелькающих прелестей ведьм, измазанных льющейся сверху кровью, обнимая одну нагую прелестницу и прихлебывая излюбленный напиток Теней — забродившую кровь. Именно глава Теней смотрелся господином Ковчега. Чуткий слух Сохирса доносил ему всё, что там говорилось.
— Хочешь попробовать? — Выглядящий мальчиком многосотлетний воин протянул подружке кубок.
— Фууу, это не вкусно.
— А что бы тебе было вкусно попробовать?
Та задумчиво смотрела на животное, которое осталось в живых после массовой бойни, одержав неожиданную победу.
— Я хочу крови вон того. Можно?
— Можно. Погладим опасную зверушку. — улыбнулся её собеседник.
Несколько команд безмолвно застывшим вокруг ложи слугам, и вот уже окровавленную и рычащую зверушку тащат к ним. Вместе с ней тащилась по песку часть тела одного из монстров, убитых в клетке и которую тот пытался без помощи своих рук заглотить.
— Голодное животное…
Пинок отбрасывает мясо, а ведьма пытается прикоснуться к меху подрагивающей твари.
Подошедший Сохирс в последний момент успел перехватить ведьмино запястье, когда зубы твари щёлкнули в миллиметрах от её белой кожи, забрызгав её кровавой слюной.
— Ах ты паскуда! Выкормыш азур! Мерзкий мутант, рождённый в гнилой утробе! Я тебе устрою сейчас мгновения блаженства! — взъярилась подружка главы Теней.
Она выхватила у воина кинжал, но подошедший неторопливой, раскачивающейся походкой Дарлотрил подал ей плеть.
— Крыску не убивайте пока, жизненных сил в ней оказалось немало, пригодится для ритуала.
— Мало что из-за тебя проиграла, так ты ещё хотел испортить мою кожу! Пролить мою кровь! Кровь друкии! Непокорная тварь, которая осмеливается показывать клыки своему хозяину, платит за обучение хорошим манерам для начала своей исполосованной шкурой, — пропела она, с удовольствием приступая к исполнению обязанностей палача. С видимым наслаждением она наносила удары по и без того израненной жертве, удерживаемой воинами, будто удовлетворяя свою дикую страсть. Гибкия плеть в процессе распалась на несколько длинных гибких жгутов с краями, острыми, как бритва. Когда она прервалась, обессилев, убрав в сторону окровавленную плеть, вся спина победителя бойни, выжившего в клетке представляла собой кровавое месиво.
— Морана видит, как тебе будет плохо!
Не зная, как ещё отомстить и видя перед собой главу Ковчега, который наблюдал с улыбкой за истязаниями, она ярилась, но понимала, что придётся оставить в живых эту тварь.
— Вот что я с тобой сделаю! — крикнула она.
Тут дело уже не в крысе, она уже просто хотела показать себя во всей красе. По её приказу подошёл один из человеческих рабов.
Кинжал ведьмочки кратко блеснул, когда она опустила его в молниеносном ударе, что поразил грудину раба. Склонившись над рухнувшим телом, она не остановилась. Ещё три удара и развернувшийся порез распростёрся сверху донизу, лишь слегка удерживаемая костями. Она перевернула кинжал и нанесла удар рукоятью. Грудина раскололась, и она взялась руками за края грудной клетки. С силой она рванула, и грудная клетка раскрылась наружу. Это приятное для неё зрелище напоминало распростёртые крылья в небесах.
— Так гораздо красивее. — улыбнулась она, оглядывая стоящих вокруг друкиев. — Во имя Эллинилла!
Дарлотрил едва заметно поморщился. Все жертвы должны быть посвящены лишь Малекиту и Кхейну!
А пребывающий на грани яви и бессознательного крыс шипел на крысином, сбиваясь на тилейский, который среди них никто не понимал.
— Я ещё попробую вашу кровь на вкус…
Определённо в этих эльфийках что-то было… Цистерна злобы, море жестокости, океан высокомерия! Я плохо помню окончание резни в клетке, но вот ту эльфийку запомнил, да. Отобрала моё мясо, избила до полусмерти…
Я вновь покачивался в маленькой клетке, в которой невозможно было прилечь над ареной. Какое бы положение я не принял, тело болело. Особенно спина, с которой было непонятно что, оборванная зубами крысозавроогра рука и сломанные им же рёбра. Его смерть меня немного примеряла с тем, что я вишу здесь. Но вот когда касался спиной прутьев — всё тело пронзало болью. Слава всем богам, что самое плохое было позади. Кожа зарастала довольно быстро, спасибо частично проглоченному крысоволку. Но при каждом вздохе в груди отдавало болью, а кожа
