в окончательную и мгновенную негодность. Но об этом он сейчас думал меньше всего.
– А вы, мать вашу, кто такие? – строго спросил у подростков оказавшийся за их спиной унтер.
– Свои мы, – испуганно пискнул Витька. – Русские!
– У меня такие «свои» однажды ночью корову чуть со двора не свели!
– Не стреляйте. Мы правда свои, – вмешался Март, постаравшись через «сферу» успокоить союзников.
– Ну-ну, – немного смягчился служивый. – Это вы того японца с гранатой подстрелили?
– Мы.
– А рядом с башней чего делали?
– Ой, – всполошился Ким, – мы там, в подвале, радистку оставили. Таню. Она ранена!
– Вот черт, – помрачнел унтер-офицер. – Жалко девку. Она хоть тревогу передать успела?
– Успела, – кивнул Март.
– А вы почем знаете? – снова насторожился военный.
Узнать, каким образом два непонятных подростка ухитрились проникнуть на режимный объект, унтеру так и не удалось. В этот самый момент враг, разозленный сопротивлением и первыми потерями, снова ударил главным калибром по «сараю» и другим уцелевшим еще постройкам. Грохнуло так, что на время мир померк. Все затянуло дымом и поднявшейся в воздух пылью. Заодно сбив Марту концентрацию и начисто отключив «сферу».
– Нет, так не пойдет, – несмотря на звон в ушах, он постарался собраться и вернуть видение. И это почти получилось, но тут из-за угла выскочили несколько японцев с винтовками наперевес.
Увидев русских, они тут же открыли огонь и, скорее всего, перестреляли всех, если бы не Витька. Не успевший даже испугаться Ким вскинул браунинг и принялся палить в белый свет как в копеечку. Тем не менее расстояние было невелико, и ошеломленный враг, потеряв двух убитых, с позором ретировался.
– Ну ты даешь! – хмыкнул унтер, успевший лишь раз выстрелить по противнику.
– Уходим, – прошептал им Март, восстановив «сферу». – Сейчас они за нас возьмутся всерьез.
– Бежим! – поддержал привыкший безоговорочно доверять другу Витька.
Военный, судя по всему, тоже проникся, после чего они все вместе бросились в сторону ремонтных мастерских. И вовремя. Стоило им добраться до укрытия, как снова рявкнули пушки, разнося их прежнее убежище в пыль.
Впрочем, отсидеться здесь им тоже не удалось. Едва стих грохот разрывов, как их окружили непонятно откуда взявшиеся японские десантники, во главе с молодым офицером, вооруженным, в отличие от других, самурайским мечом.
– Тьфу ты, пропасть! – выругался от неожиданности унтер и резким движением попытался достать врага прикладом.
Но японец неуловимо сдвинулся в сторону, одновременно сделав резкий выпад своим клинком, и тот, обливаясь кровью, упал.
– Еще гайдзины, господин лейтенант, – услужливо показал ему на мальчишек солдат с нашивками первого класса.
– Не трогайте их, – бешено оскалился тот. – Они мои!
Не знавший ни единого слова по-японски Март почему-то прекрасно понял своего противника. Тот явно собирался их убить, причем именно фамильной катаной. А еще вокруг него, так же как и вокруг Вахрамеева, кружилась «сфера», которой он пытался подавить волю мальчишек, чтобы заставить встать на колени и эффектно отрубить им головы, похваляясь перед подчиненными.
Впрочем, между ними имелось отличие. Во-первых, свечение японца было красным, а не синим, как у Вахрамеева. А во-вторых, оно оказалось слишком слабым, да к тому же у лейтенанта не имелось амулета со звездчатым адамантом. Вероятно, поэтому он до сих пор не понял, с кем имеет дело.
– Как там говорил дядька Игнат, – усмехнулся подросток, одним движением ауры погасив свечение врага, – пуля быстрее меча?
– Что? – вскинулся японец, не в силах сообразить, что происходит.
– Дурак ты, братец! – укоризненно заметил Март и начал стрелять.
Короткая очередь прочертила кровавую строчку по грязно-зеленой ткани мундира, и так и не догадавшийся, в чем его ошибка, офицер переломился пополам. Затем пришел черед его солдат. Судя по всему, те никак не ожидали подобного поворота событий и, все еще завороженные силой своего командира, не успели ничего предпринять.
Впрочем, для Вахрамеева ментальная схватка тоже не прошла даром. В глазах потемнело, сердце бухало, как будто хотело выскочить из груди. И только крест на груди поддерживал его силы.
– Что с тобой? – испуганно спросил Витька.
– Все нормально, – отозвался друг. – Ты пока магазин в пистолете поменяй, а еще лучше возьми винтовку. Вон их сколько.
– Сейчас, – кинулся выполнять распоряжение Ким.
Пока хозяйственный сын двух народов выбирал себе винтовку и потрошил вражеские подсумки на предмет патронов и гранат, Март подошел к убитому лейтенанту и осторожно вынул из застывших рук катану и снял ножны.
«Возьми ее», – возник в голове четкий мыслеобраз.
– Зачем? – удивился молодой человек.
«Возьми, – снова прошептало подсознание. – Пригодится».
– Как это зачем гранаты? – бурчал тем временем Витька, складывая трофеи в снятый с одного из японцев рюкзак. – Такое время, что без гранат никуда!
Между тем бой продолжался. Ожесточение боя достигло предела. Непрерывная трескотня выстрелов, глухие хлопки гранат, мощные, сокрушающие кирпич и бетон разрывы корабельной артиллерии заглушили все иные звуки. Обезумевшие птицы носились в поднебесье, громко крича. Но занятым уничтожением друг друга людям не было дела до страданий невинных птиц.
Немного передохнув, Март тоже взял в руки винтовку и, заняв вместе с Витькой позицию у полуразрушенного ангара, открыл по японцам огонь. Но если Ким торопился выпустить в ненавистного врага как можно больше пуль, то его товарищ, напротив, стрелял очень размеренно и точно, тщательно выбирая каждую цель.
Между тем общая картина боя с каждой минутой становилась все драматичней для обороняющихся. Противник, продолжая наращивать огневую мощь по фронту, подтянул несколько станковых пулеметов и задействовал минометы. Все больше русских и корейских солдат падало, сраженных пулями и осколками. В какой-то момент Март понял, что еще немного, и они останутся с Витькой совсем одни. «Надо отходить, иначе окружат и закидают гранатами, а там уже никакой дар не поможет…»
В этот момент на поле боя появилось новое действующее лицо. Командовавший десантом майор, заметив отсутствие молодого офицера с тем самым мечом, что стал трофеем Марта, послал подчиненных разыскать его. И когда они доложили ему, что тот погиб, а семейная реликвия пропала, тот, казалось, обезумел.
– Где ты? – громко закричал он, выскочив на открытое место, как будто привлекая к себе выстрелы. – Покажись мне!
– Ага, сейчас! – кивнул Вахрамеев, тщательно прицеливаясь.
Хлестко щелкнувшая винтовка крепко лягнула его по плечу, но
