Они оба двинулись на Юсаса, вращая дубинки в руках так, что они образовали прозрачный круг. Попробуй, пробейся через такую защиту! Юсас не знал, что такое это было, но подозревал – это что-то из боевых искусств. Мечной бой? Непросты «крысы», ох, не просты!
Юсас сосредоточился, и мир замедлился, как тогда, с мухой. Палки в руках противников ходили медленно, даже как-то важно, солидно и красиво, но пробиться сквозь такую защиту все равно было практически невозможно. Оба тюремщика полностью блокировали проход своими дубинами, наискосок рубившими воздух со свистом и шелестом.
Можно было бы метнуть нож, убить одного «крысу», потом другого – Юсас умел метать ножи, и неплохо. Хотя всегда оставался шанс, что он промажет.
Старый вор, который учил его ножевому бою, всегда говорил: «Метай нож только в крайнем случае, и только тогда, когда наверняка уверен в успехе! Выпустил оружие из рук – назад не вернешь! А ты сразу становишься беззащитен!».
Да и не хотелось ему убивать этих мужиков, по большому счету – совсем не плохие они! И спасли его! И этого гавнюка, обидчика отдубасили!
И тогда Юсас бросился вперед. Разогнавшись за два прыжка, взлетел на стену, оттолкнувшись от пола, толкнулся, и перелетев по воздуху через головы медлительных, как муха в варенье «крыс», приземлился возле выхода. Выскочил, и мгновенно захлопнул дверь – чтобы услышать, как на массивные дубовые ее пластины обрушились тяжелые удары.
И следом понеслись крики – истошные, перемежаемые проклятьями и грубой бранью.
Юсас прислушался – слышно было не так чтобы очень. Толстая дверь! Крепкая! Ни сломать, ни как следует поорать! Если только кто-то близко подойдет, тогда – да. И кстати, хватит слушать эту ругань – все равно ничего нового не услышит. Скучные уличные ругательства. Юсас слышит их всю свою несчастную жизнь.
Когда шел по первому, внешнему кругу Башни, видел, где находится выход. Потому тут же повернул куда надо. И через пять минут спешной, но не очень - ходьбы оказался перед выходом из Башни. Где у него тут же потребовали показать знак «крысы». А вдруг сбежал важный заключенный? Какой-нибудь проклятый одержимый, или заговорщик, участвовавший в убийстве императора! Вход – по знаку. Выход – тоже!
Юсас показал «свой» знак, на который стражник у выхода только скосил глаза (ему было ужасно скучно и жарко, и на всех плевать), и вышел наружу, окунувшись в душную жару послеполуденного марева. Светило яркое солнце, которое ночью сменится проливным дождем, а скоро, совсем скоро – сезон дождей, и этот самый дождь будет лить дни и ночи напролет. Отвратительное время! Юсас помнил, как трудно было работать в сезон дождей, когда приличные люди стараются не выходить на улицу, и вся жизнь замирает. А если люди и выходят, то одевают такие длинные, огромные плащи, что из-под них достать кошель практически невозможно. Для сезона дождей нужно иметь хорошую заначку, иначе будешь голодать, или влезешь в долги к Хозяину, а он потом втридорога сдерет с тебя причитающиеся ему деньги плюс проценты.
Куда теперь идти, Юсас не знал, кроме одного и самого важного момента – быстро валить от башни, укрываясь в купеческом квартале, где Юсаса вряд ли будут искать. Ведь первая мысль «крыс» - это то, что он подался в порт, или припортовые кварталы, где можно укрыться в кабаках или воровских притонах (что суть одно и то же).
Где прятаться в купеческом квартале? Юсас тоже пока этого не знал. Но пока шагает – обдумает проблему. Надо убрать подальше от Башни, а там уже и будет видно.
Шагалось легко, тело просто пело от избытка здоровья и радости! Он вырвался из заточения, и самое главное – здоров! Так здоров, как никогда не был! И теперь все будет хорошо. И только так!
Глава 6
Ноги сами собой принесли Юсаса к базарной площади. Туда, где он мучился, туда, где страдал, ползая по грязной мостовой и собирая монеты.
Центральная улица – она так и называется «Центральная» - проходит как раз по краю базарной площади, и само собой – вдоль нее выстраиваются десятки нищих, собирающих подаяния, бросаемые им из окон карет, или обычными прохожими. И Юсас здесь когда-то сидел. Совсем недавно, а кажется – целую жизнь назад.
Вообще, его жизнь сейчас можно разделить на три части – жизнь до убийства императора, жизнь калеки, и жизнь «сейчас». «Сейчас» – еще слишком короткая жизнь, потому оценить ее невозможно. Но началась она очень, очень недурно!
- Ты чо, сука, совсем страх потерял?! Я его сейчас найду!
Голос был таким знакомым, таким…волнующим, что Юсас едва не вздрогнул. Он! Это – он!
Выжил, мразь. Таких тварей не так уж и просто загнать в могилу. Юсас давно заметил, что чаще всего почему-то гибнут хорошие люди. Легко так гибнут, рано гибнут – рраз! И нет человека. Или болезнь унесла, или убили, или несчастье какое-нибудь вроде налетевшей кареты.
Юсас как-то слышал такое странное высказывание о том, что этот мир на самом деле – Ад. То есть – то место, куда души попадают для очищения и наказания. Грешил в своем мире, и вот - после смерти тебя сюда. И если ты нагрешил мало, в общем-то хороший человек – тебя сразу же в нормальный мир. Помираешь тут быстренько, и все. Полетел.
Судя по этой версии, Юсас в прежней жизни грешил много, умело и особо извращенно, потому отправится в «хороший» мир еще очень нескоро. Впрочем – он об этом совсем и не расстраивался. Лучше попозже. Лучше помучается.
Юсас встал в сторонке, прижимаясь к стене одной из лавок, и внимательно всмотрелся в здоровенного, немного рыхловатого парня, возраст которого определить довольно трудно. Лет двадцать пять-тридцать, а может и гораздо меньше. Высокий, плечистый, он скорее всего с детства был сильнее своих сверстников, и поэтому привык всегда быть первым. Обычно сильные люди добры, им незачем обижаться на весь мир и расти злобными придурками. Но этот…скорее всего несмотря на силу и рост его часто обижали в детстве, и он затаил обиду на весь мир. И когда стал взрослым подонком, то начал вымещать эту злобу на тех, кто послабее. Таких в этом мире великое множество, уж Юсас-то, выросший на улице, знает это наверняка. Как и любой другой сирота, пытающийся выжить в злом, недоброжелательном к слабым существам мире.
Юсас смотрел, как Гримал обходил ряд нищих и собирал деньги, как пинал, топтал тех, кто чем-то перед ним провинился, и в душе клокотала злоба. Вот зачем живет эта тварь? Почему он считает, что может вот так запросто обижать, мучить, терзать людей? Почему он присвоил себе это право?
А еще была мысль: «Как Создатель ЭТО допускает? Почему он позволяет жить таким негодяям? Или этот подонок его карающий меч? И нищие заслужили, чтобы их мучили? Почему Создатель так жесток?!»
Но Юсас отбросил все лишние мысли и сосредоточился на одной: как достать гада? Подойти, и просто пырнуть ножом? Нет, это слишком просто, и до глупости – опасно. Зачем ТАК светиться? Нет, Юсас все сделает по-другому! Умно!
План созрел у него в голове за считанные секунды, так, будто всегда там и был. Будто Юсас заранее к нему готовился! А ведь ничего такого и в помине не было, и надо же – увидел гада, и тут же план готов. Ай, да Юсас, ай да хитрый «крыса»!
Придумано хорошо, вот только сделать не так-то просто. Тварь хитрая, постоянно оглядывается, перепроверяется. Почему? Да потому что скорее всего врагов у него – целая куча! У такой мерзкой твари их обязательно куча! Скольких он обидел? Скольких обобрал, лишил денег, здоровья? Как Юсаса когда-то…
Если ты вор – значит, умеешь становиться невидимым. Значит, умеешь прятаться в тенях, укрываться за прохожими, прикрываться кустами, деревьями, всем, чем придется. Потому что другого способа уберечь свою драгоценную тушку у тебя нет. Вор, не умеющий скрываться и прятаться – долго не живет.
Следить за Грималом пришлось до самой темноты. Голодный, злой, Юсас следовал за негодяем не отставая, держась за его спиной, как ядовитый москит за сборщиком фруктом. Только зазевайся – и прихлопнет этот самый сборщик жужжащую остроклювую тварь, но в том и дело, чтобы не подходить близко, и не дать себя поймать. А потом, в удобное время вонзить в потную спину человека свой ядовитый хоботок…
