— Кто‑то управляет нами, шериф — тихо сказал Тан.
Лизи встретилась глазами с Ваксом. Они оба знали что делать в этой ситуации. В последний раз, он был тем, кого захватили. Люди всегда пытались использовать их друг против друга. По мнению Лизи в этом не было неудобства. Она обьяснила бы это так, если бы Тан знал, что они вдвоем за одно, он бы убил её сразу. Вместо этого он похитил её. Это дало им шанс выйти на него.
Вакс прицеливаясь опустил дуло своего Стерриона. Он потянул курок, пока тот не уравновесился на краю выстрела, и Лизи моргнула. Один. Два. Три.
Вакс выстрелил.
В тот же миг Тан дернул Лизи вправо.
Выстрел разорвал воздух, эхом отражаяся от глиняных кирпичей. Голова Лизи дернулась назад, когда пуля Вакса попала ей чуть выше правого глаза. Кровь распылилась по глиняной стене рядом с ней. Она рухнула.
Вакс стоял, замороженный, в ужасе. Нет…это не так…это не могло…
— Лучшее представление- сказал Тан, улыбаясь глядя на фигуру Лизи — это то представление, которое никогда не смогут повторить.
Вакс выстрелил ему в голову.
Пять месяцев спустя, Вакс шел через украшенные пространства комнат, оживленные компании, проходя мимо мужчин в черных костюмах с фраками и женщин в ярких платьях с узкой талией и множеством складок на длинных плиссированных юбках. Они называли его «Лорд Ваксилиум» или «Лорд Ладриан», когда обращались к нему.
Он кивал каждому, но избегал вовлечения в разговор. Он намеренно проложил свой путь к одной из задних комнат помещения, где ослепительный электрический свет — о котором говорят в городе, вырабатывает свет устойчиво, даже слишком — даже слишком мягкий, что бы отогнать мрак вечера. За окном он мог видеть, как туман щекочет стекла.
Игнорируя этикет, Вакс протолкался через огромные стеклянные двухстворчатые двери комнаты и вышел на огромный балкон особняка. Там, наконец, он почувствовал, что снова может дышать.
Он закрыл глаза, вдыхая воздух, чувствуя слабую влажность тумана на коже лица. Эти здания так… душат здесь в городе, размышлял он. Я просто забыл об этом, или я не замечал этого, когда был моложе?
Он открыл глаза, и положил руки на перила балкона наслаждаться видом Элендела. Это был величайший город во всем мире, метрополия спроектированная самой Гармонией. Место молодости Вакса. Место, которое не было ему домом в течение двадцати лет.
Хотя прошло пять месяцев после смерти Лизи, он еще слышал выстрел, видел кровь разбрызгивающуюся на кирпичи. Он оставил Рауч, вернулся в город, отвечая на отчаянный призыв, что бы выполнить свой долг в доме, который оставил его дядя.
Пять месяцев, и на другом конце света, он все еще может слышать тот выстрел. Четкий, чистый, как раскалывающееся небо.
За ним, он слышал музыкальный смех в теплом помещении. Особняк Цетта был великолепным местом, полным ценных пород дерева, мягких ковров, и сверкающих люстр. Никто не присоединился к нему на балконе.
С этого места перед ним открывался прекрасный вид на огни внизу, вдоль Набережной Демоукс. Двойной ряд ярких электрических ламп с постоянным, пылающим белизной светом. Они пылали, как пузыри вдоль широкого бульвара, который обрамлял еще более широкий канал, в тихой и спокойной воде которого отражался свет. Вечерний железнодорожный локомотив прогудел приветствие, продвигаясь пыхтя через далекий центр города, прошивая туман более темным дымом.
Ниже по Набережной Демоукса Ваксу хорошо были видны оба здания Айронспайн Билдинг и Текиел Тоувер, находящиеся по разным сторонам канала. Оба были еще не завершены, но их металлические каркасы высоко поднимались в небо. На умопомрачительной высоте.
Архитекторы продолжали публиковать обновленные сообщения о том, как высоко они намерены подняться, в попытках перещеголять друг друга. Слухи, которые он слышал на разных вечеринках утверждали, что оба здания в конечном счете достигнут наивысшего уровня, из это следовало, что будет более чем пятьдесят этажей. Никто не знал, которое в конечном итоге будет выше, но дружеские пари по — этому поводу были обычным явлением.
Вакс вдыхал туман. В Рауч, особняк Цетта — который в высоту был всего лишь в три этажа — считался таким же высоким, как эти здания тут. Здесь же оно чувствовал себя карликом. Мир двигался и изменялся, в течение тех лет, когда его не было в городе. Он повзрослел, а за это время появились фонари, которые не нуждаются в огне и здания, которые угрожают подняться над туманом. Глядя вниз, на широкую улицу на краю Пятого Октанта, Вакс вдруг почувствовал себя очень, очень старым.
— Лорд Ваксиллиум? — раздался голос сзади.
Он повернулся и обнаружил пожелую женщину, леди Айвинг Цетт, выглядывающую из‑за двери. Её седые волосы были собраны в пучок, а на шее были рубины.
— Гармонии, доброму человеку. Вы решили замерзнуть здесь! Пойдемте, здесь присутствуют некоторые люди, которые хотели бы с вами встретиться.
— Я сейчас буду, миледи. — сказал Вакс — Я просто решил немного подышать.
Леди Цетт нахмурилась, но отступила. Она не знала, что делать с ним, никто не знал. Некоторые видели в нем таинственного отпрыска семьи Ладриан, которая ассоциировалась со странной историей области по ту сторону гор. Остальные предполагали, что он некультурный, сельский шут. Он себя считал сочетанием обоих.
Он был на представлении всю ночь. Он, как предполагалось, должен был искать жену, и почти все об этом знали. Дом Ладрианов был банкротом после неблагоразумного управления дяди, и самым легким путем выхода из банкротства был брак. К сожалению, его дяде также удалось оскорбить три — четверти представителей городской верхушки.
Вакс наклонился вперед на балконе, его револьвер Стеррион находящийся под мышкой уперся ему в бок. С таким длинным стволом, он не был предназначен для кобуры под мышкой. Из‑за этого он всю ночь испытывал неудобства.
Он должен был вернуться назад на вечеринку, чтобы побообщаться и попытаться восстановить репутацию Дома Ладриан. Но мысль о том, что там его ждет переполненный зал, где жарко, тесно и душно, привела к тому, что стало трудно дышать.
Не дав себе времени одуматься, он качнулся за парапет балкона и начал падать с третьего этажа на землю. Он зажег сталь, бросив гильзу на излете немного позади себя, и оттолкнулся от неё, и его вес послал гильзу к земле с ускорением большим, чем падал он сам. Как всегда благодаря своей Ферухимии, он был легче, чем должен был быть. Он едва знал, что он больше не чувствовал, как ходить при своем полном весе.
Когда гильза ударилась о землю, он Отолкнулся от нее и отправил себя в горизонтальный прыжок через стену окружавшую сад. С одной рукой на каменном навершии, он перепрыгнул сад, а затем уменьшив свой вес до нормального, что бы упасть с другой стороны. Он приземлился мягко.
