– Господа! Представляю вам Арлинга Регарди, доблестного воина и моего верного слугу, который иногда путает себя с моей матерью, – торжественно объявил Аджухам под льстивые хлопки гостей.
«Я тебе устрою утреннее похмелье, гаденыш, если продолжишь швыряться моей фамилией», – подумал Регарди, но вслух сказал:
– Все, что угодно, господин. Но, как ваша мама, должен отметить, что вам лучше отправиться на свежий воздух, а после лечь спать, выпив раствор суримы от похмелья. Иначе вы приедете в Балидет не на красивом белом верблюде, а в повозке для провианта.
Послышались возмущенные возгласы, но Сейфуллах лишь расхохотался. Представив Аджухама в обозе среди бурдюков и мешков, Арлинг подумал, что это и, правда, выглядело бы забавно.
– Молодец, халруджи, – похвалил его капитан. – Ты верно заметил, что нам скучно. Давай, придумай что-нибудь веселое!
Какой-то расторопный слуга заботливо подвинул к ним курильницу, щедро сыпанув в нее горсть черных лепестков. Арлинг задержал дыхание, но, казалось, что журавис пробирался даже под кожу, наполняя тело легкими, невесомыми парами, от которых хотелось взлететь к большой, истекающей потом луне Сикелии и на землю не возвращаться.
– Господин, в вашем шатре одна из лучших танцовщиц страны, прекрасная Самира, – вежливо начал Арлинг, гадая, чем бы угодить капризному юнцу. – Сладкому дыханию весенних цветов подобен ее танец, движения усладят утомленные жаркими песками очи, и даже я, невидящий, поражен чарующим действом ее таланта.
– Да ну ее, – проворчал Сейфуллах. – Надоела. Я уже несколько месяцев ем сладкий рахат-лукум, мечтая о чашке горького риса.
Умничать Аджухам всегда был горазд.
– Господин, тогда я позову старую Джуману, она развлечет нас волшебными сказками, поведает мудрые предания кучеяров и споет о великих караванах древности. Ее голос…
– Скрипит, словно самум в ущелье, – недовольно перебил его молодой купец, откидываясь на расшитую шелком подушку.
– Господин, – снова начал Арлинг, намереваясь предложить одурманенному Сейфуллаху фокусы Халдуна, но устроить подлянку походному магу не удалось.
Облако гвоздичного аромата вплыло в шатер и заинтересованно приблизилось к людям, собравшимся вокруг капитана. Когда Вазир подавится своей жвачкой из оссиджика, Арлинг не откажет себе в удовольствии осквернить его могилу.
– Ты, халруджи, лучше сам нам спой, – придумал, тем временем, Сейфуллах. – Помнишь, как там? Однажды днем драган напился пива, а кучеяр во след ему кричал… Ну, или про кипяток моего сердца, про любовь!
– Спой нам, Арлинг, душа моя, – сказала Тереза, томно откинувшись на кушетку. – Даже не думай отказывать. Даррен рассказал, как ты изумительно пел прошлой ночью. Для той сумасшедшей девицы из Мастаршильда. Она завивает волосы на углях, дорогой друг, и закрашивает прыщи желтой пудрой. А ее отец забивает свиней и потрошит куриц. Она даже не может отличить синскую тюль от балидетского шелка. Не водись с такими девушками, Арлинг, кровь так легко запачкать. Лучше развейся у Доброй Лусси. Человеку такого ранга, как ты, не нужна дочь мясника.
– У тебя мягкий господин с добрым сердцем, – заявил Вазир, выдыхая в лицо Арлингу облачко журависного дыма. – Он так жалеет тебя. На что еще может пригодиться слепой халруджи, как не для веселья? Я одел бы на тебя монисты, раскрасил щеки и забрал джамбию. Удивительно, что ты до сих пор не порезался.
Похоже, в карты начальник стражи все-таки проигрался.
– Вы как всегда правы, Вазир, – тут же ответил Арлинг, не собираясь позволять врагу завладеть вниманием Сейфуллаха. – Капитан очень добр. И не только ко мне. Позволю себе дерзость заметить, что кроме развлечений слепой халруджи умеет еще кое-что. Господин, помните, как я побрил джамбией пуделя вашей тети в Лаэзии? Кажется, она осталась довольной.
Арлинг протянул руку и быстро коснулся горячей щеки Вазира.
– Тяготы пути заставили вас отрастить бороду, – заметил он, обращаясь больше к Сейфуллаху, чем к начальнику стражи. – Завтра мы возвращаемся в Балидет. Вы же не хотите оскорбить почтенного Рафику Аджухама и других членов нашей славной гильдии? Я могу побрить вас прямо здесь – быстро и аккуратно. Вы сами убедитесь, что наш добрый капитан находится в надежных руках.
Борода была слабым местом Вазира. Каждый вечер он тщательно мыл ее, смазывал маслом и расчесывал густой щеточкой. Начальник стражи был кучеяром лишь наполовину. Его матерью была керхийка из Восточного такыра. Своей дикой кровью Вазир гордился. У керхов борода считалась признаком зрелости мужчины. Кучеяры же излишнюю волосатость на лице не любили и считали ее дурным тоном.
Начальника стражи выручила маленькая нарзидка, у которой выдался не самый удачный вечер. Подливая Аджухаму настойку из кислых карликовых яблок, она неловко приоткрыла крышку сосуда, и вместе с терпкой жидкостью в чашу капитана плюхнулся сморщенный плод, щедро обрызгав его, а заодно и Арлинга, которого с колен никто не поднимал.
Пару секунд они молча слушали протяжные стоны лютни, и халруджи подумал, что девчонке грозит провести остаток ночи во дворе с братом.
– Дура безрукая! – опомнился Вазир, хватая служанку за волосы. – Я научу тебя вежливости.
– Оставь ее, – махнул Аджухам, вытирая лицо платком, который услужливо подал Арлинг. – Эти нарзиды мне уже надоели. Вернемся в Балидет, всех из дворца разгоню. Толку от них никакого. Пускай идет в обоз и на глаза мне не попадается. Так что там с песней? Или с бородой. На чем мы остановились?
Арлинг с Вазиром заговорили одновременно, но начальник стражи оказался громче.
– Вот развлечение, достойное этой прекрасной ночи! – воскликнул он, не отпуская нарзидку. – Раз халруджи утверждает, что так ловок, пусть покажет нам свое мастерство. Настоящий воин может попасть ножом в любую мишень с закрытыми глазами. Под силу ли слепому халруджи разбить сосуд, скажем, на голове у этой девчонки? Разве это зрелище не интереснее какого-то бритья?
У Регарди на языке вертелась пара колких ответов, но Сейфуллах наступил ему на руку, приказывая молчать.
– Ну… – глубокомысленно протянул капитан, вылавливая пальцами упавшее в чашу яблочко. – Похоже, скучать нам сегодня действительно не придется. А что скажут мои дорогие гости? Думаю, будет справедливо послушать и их мнение тоже.
Свою бороду Вазиру все-таки спас. Купцы были в здравом уме. Никто не хотел перечить начальнику стражи, которому предстояло охранять их еще целые сутки. К тому же, ни одно зрелище так не услаждало взор кучеяра, как то, где могла пролиться кровь. Устав от сладких танцев, кучеяры хотели пощекотать себе нервы.
Арлинг вытащил пальцы из-под туфли Аджухама и крепко обхватил его за лодыжку.
– Полагаю, вы пошутили, господин, – прошептал он, стараясь, чтобы его слышал только Сейфуллах. – Медовая речь Вазира слишком глубоко проникла вам в голову. Умерьте свои желания, мы еще не в Балидете, чтобы расслабляться.
– Я ослышался, или ты мне перечишь? – вспылил Аджухам. – Делай, что велят, или в Балидете отправишься обратно к иману!
– Я пою лучше, чем метаю ножи, – пошел на попятную Арлинг, мечтая намять бока начальнику стражи.
– Поставьте девчонку у столба, – распорядился Сейфуллах, не слушая Регарди.
Нарзидка, похоже, сообразила, что в нее будет целиться слепой, и заголосила на весь шатер. Нервная и перепуганная мишень – что может быть лучше для испытания мастера? «Кем ты не являешься», – напомнил себе Арлинг, поднимаясь с колен и жалея, что не может окинуть Аджухама, а заодно и Вазира, гневным взглядом.
– Держи, «воин», – начальник стражи протянул ему нож, но халруджи его проигнорировал. Если он и устроит потеху публики, то со своим оружием.
Приблизившись к девчонке, Арлинг присел на пятки и крепко взял ее за плечи.
– Тебя как зовут? – спросил он самым дружелюбным голосом, на какой был способен.
Кажется, служанка онемела от страха, так как в ответ послышался стук зубов. Если бы он был уверен, что она простоит без движения еще несколько минут, возни было бы меньше.
